Чужой против Хищника: Армагеддон - Тим Леббон

– Один истребитель подбит, – подтвердил он. – Генерал, помимо наёмников станцию обороняют корабли яутжа.

– Яутжа?

Это известие его не побеспокоило – за последние десятилетия они неоднократно сталкивались с яутжа и всякий раз побеждали – просто немного удивило.

Станция на одном из экранов неожиданно выросла – Килмистер подвёл свой корабль ближе. На один из швартовочных рукавов обрушился мощный лазерный удар, прорывая защиту. Оболочка не выдержала, произошла декомпрессия, струя воздуха вырвалась наружу, и станция завертелась, словно волчок.

Бой продолжился. На мониторе Джейкобса стремительно сменяли друг друга строчки данных, но Масима продолжал спокойно наблюдать за экранами, показывавшими суматоху и хаос сражения.

Сверхмощный электромагнитный заряд Ярости угодил непосредственно в крупный линкор защитников, разрушая связи между атомами конструкции, корабль вздрогнул и тут же начал плавиться. Необратимая реакция распространялась всё дальше вдоль корпуса. Некоторые из орудий попытались нанести последний удар по врагу, но их заряды детонировали, демонстрируя восхитительное, почти прекрасное зрелище и разлетаясь на десятки миль фейерверком, жёлтым в центре и красно-фиолетовым по краям. Казалось, что стремительно расползающиеся трещины – это шрамы на самой ткани реальности.

Масима отринул прочь все сомнения и до конца сражения восхищался мастерством пилотов Ярости и мощью корабельных орудий.

Весь бой занял пятнадцать минут.

– Станция зачищена, – доложил Килмистер по коммуникатору. – Все мобильные средства обороны ликвидированы, орудия самой станции выведены из строя. Датчики на борту показывают присутствие более сотни выживших. Как только я согласую вращение корабля с вращением станции, то тут же высажу войска.

– Отлично, капитан, – похвалил его Масима. – Отправляйте войска немедленно. Нельзя допустить отключения норы или её частичного повреждения.

Этого момента Масима и дожидался. Момента, когда он наблюдает за слаженной работой своих «детей».

И вот они полетели сквозь космос. Воздушные струи выбросили с борта корабля более сотни ксеноморфов, они быстро преодолевали пространство, отделявшее их от станции. Едва соприкоснувшись с корпусом, они разбегались во все стороны в поисках входа. Некоторые проползали сквозь разрушенные секции швартовочного рукава и взорвавшиеся орудийные установки; другие пробирались через люки и иллюминаторы. Местами, там, где разрушились внутренние переборки, из трещин появлялись пузыри воздуха; кое-где в них были заметны уносимые в открытый космос люди.

Несмотря на тысячи разделявших их миль, Масима ощущал каждого отдельного ксеноморфа, его ярость и возбуждение, и задавал ему нужную в тот или иной момент цель. Они хорошо знали свою задачу – пробраться на станцию, выследить и убить. Закрыв глаза и почти забыв о своём окружении, генерал полностью отдался слиянию с этими существами. Он больше не ощущал жары или холода, а движение и покой стали различными гранями одного и того же состояния. Он больше не был обычным ошибающимся человеком.

Он был андроидом.

Резня закончилась быстро. Прорвавшись внутрь, ксеноморфы почти не встретили сопротивления. Большинство людей на борту уже погибли от вызванной взрывами декомпрессии, а на тех, кто успел надеть костюмы, мгновенно набросились полчища чудовищ. Костюмы разлетались на кусочки, облака кислорода застывали ледяными кристалликами, капли крови превращались в замороженные бурые шарики. Вскоре единственными живыми существами на станции остались смертоносные солдаты Ярости.

– Станция захвачена, – доложил Килмистер.

– Да, я знаю, – ответил Масима, возвращаясь в своё обычное состояние. – Будем там с минуты на минуту. Отводите войска, выходите на оборонительную орбиту.

Включив открытый канал, он добавил:

– Всем членам экипажа приготовиться к переходу через нору в течение следующих пятнадцати часов.

Окинув взглядом мостик, он с удовлетворением отметил привычную деловую суматоху. Потеря истребителя немного беспокоила его, тем более что после очередного прыжка они окажутся у Мира Уивера, который, скорее всего, хорошо защищён.

– Берлиоз. На связи генерал Масима. Спускаюсь в трюм-инкубатор.

– Так точно, генерал, – отозвался в коммуникаторе женский голос.

В отдалении были слышны звуки рождения новых солдат: визг, треск разрывающейся плоти. Крики.

Иногда Масима испытывал почти непреодолимое желание присутствовать при появлении на свет очередного «потомства».

Берлиоз встретила его у входа в трюм-инкубатор – один из трёх огромных отсеков на борту «Аарона-Персиваля», каждый из которых заполняли тысячи людей, уже несколько столетий находившихся в состоянии криосна. История их жизни казалась почти невероятной и, когда Масима изредка задумывался о ней, весьма печальной. Но лёгкое сожаление об их участи не шло ни в какое сравнение с радостью при мысли о том, какому великому делу послужили их тела, какое чудо пробуждается внутри них.

Эти тела уже покоились в криокапсулах за много столетий до того, как родился кто-то из живущих ныне – даже очень древняя по меркам людей Беатрис Малони. Без них Ярость не выполнила бы своего предназначения. Некогда эти люди отправились прокладывать путь в далёкий космос, но сейчас возвращались на Землю, неся за грудными клетками, в своем чреве смерть. Восхитительную, чудесную погибель.

– Генерал, я слышала, мы ещё на шаг приблизились к цели, – сказала Берлиоз.

Это была загадочная женщина, гораздо комфортнее ощущавшая себя среди спящих посланников смерти, чем среди живущих. От этого в душе Масимы пробуждалось какое-то странное, неловкое ощущение. Однажды он спросил Джейкобса – уж не потому ли, что он андроид, и ответ удивил его. Джейкобс рассмеялся и сказал, что она так ведёт себя со всеми.

«Она даже меньше человек, чем вы, генерал».

– Мы скоро высаживаемся. Я просто зашёл проверить.

– Проверить, – повторила Берлиоз с неизменной улыбкой.

Уголок её губ слегка дёрнулся.

– Всё хорошо?

– Очень хорошо, – ответила она. – Лучше, чем… всегда.

Снова повисло неловкое молчание.

– Хотелось бы посмотреть, – прервал его Масима.

– Да, конечно.

Берлиоз отступила в сторону и жестом указала ему на дверь, предлагая войти. Её улыбка растаяла, и Масима без всяких слов понял почему. Эти трюмы были её вотчиной, и любого другого она воспринимала как незваного гостя. Даже его.

– Никогда не думала, что это может быть настолько восхитительным, – сказала Берлиоз. – Никогда ещё не рождалось так много одновременно, и это… это великолепно. Я не спала три дня. Нужно сделать так много всего!

Масима перешёл на стоявшую у двери платформу и приказал ей взлететь. Берлиоз встала рядом с ним, и они вместе воспарили к потолку трюма. Она была права. Здесь действительно было очень оживлённо.

Для атаки на Мир Уивера им потребуются все ксеноморфы, которые только могут родиться, и Берлиоз очень серьёзно подошла к своей задаче. Трюм превратился в настоящую фабрику рождения и смерти, и с самого начала миссии Масима никогда не видел, чтобы всё это происходило в таком масштабе.

С левой стороны располагались ряды людей, бледных и покрытых блестящим скользким криогелем. Капсулы с ними хранились в соседнем помещении; с помощью полей захвата их вытаскивали из капсул и доставляли в этот зал, складывая рядом с другими. Конечности их нелепо болтались, некоторые слегка шевелили ими сами, животы иных содрогались от непроизвольного сокращения внутренних органов. Мозг их постепенно, очень медленно, пробуждался из глубочайшего, длившегося столетия сна. Никто из них и не предполагал, что им придётся просыпаться именно таким образом.

Но кто-то пробуждался полностью.

Им имплантировали эмбрионы ксеноморфов, когда они ещё находились в своих капсулах. И эти эмбрионы тоже просыпались.

Прямо под платформой, на которой стояли Масима и Берлиоз, и чуть спереди располагалась зона рождения, расчищенная от капсул уже давно, когда корабль был еще только захвачен. «Искра» полностью перекроила все основные конструкции и коммуникации. Запрограммированные устройства с полями захвата переносили спящих людей на эту площадку, а парящие роботы направляли в их грудь слабые разряды, заставлявшие спящих просыпаться ещё быстрее, и, самое главное, заставлявшие существ, находившихся у них внутри, стремиться к воздуху и свету.

В девяти случаях из десяти рождение происходило до того, как хозяин просыпался полностью. Но иногда кое-кто из людей открывал глаза.

Масима наблюдал за тем, как каждую минуту рождалось несколько ксеноморфов. Вялые человеческие тела содрогались, грудные клетки распахивались изнутри, взрываясь кровавым цветком и орошая пол брызгами крови. Некоторые люди стонали, один-два кричали перед смертью. Эти звуки смешивались в причудливую симфонию, сопровождающую чудо рождения.