Битва колдуньи. Сага о мечах - Елизавета Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот только когда же он наконец появится? Она не отвечала на любовь Виги, однако его пылкость рождала в ней тоску и томление. Она красива и достойна любви, а некому подарить это счастье, некого согреть этим огнем, что горит в груди и жжет, не находя применения! Кругом лето, везде зелень и цветы, солнце блестит на волнах, и кажется, что счастье так близко – только оглянись, а оно стоит за плечом…
Но за плечом лишь томился вздыхающий Виги, и Ингвиль тайком посмеялась над собой. Пока нет того, что любишь, можно бы полюбить то, что есть. А вот она не может!
В раздумье Ингвиль бросила взгляд в сторону моря и вдруг ахнула. Виги тоже обернулся. Возле черного пятна старшего Смотрельного камня в воде покачивался чужой корабль с убранным парусом. Они и не заметили, как он появился из-за мыса.
Забыв, о чем они говорили, Ингвиль и Виги рассматривали лангскип. Он явно пришел издалека: в их округе такого не было. Он как-то нелепо покачивался возле берега, собираясь то ли пристать, то ли плыть дальше. Неубранные весла вяло шевелились в воде, как лапы дремлющей утки.
– Что это? – Ингвиль бросила на Виги удивленный взгляд. – Чей это корабль?
– Я его раньше не видел. – Виги пожал плечами. – С юга идет. – Они что там, заснули? Они думают плыть или приставать? – Не знаю… Весла переломают.
Ингвиль вспомнилось пророчество Хёрдис о двух китах. В самом деле: корабль без признаков жизни чем-то напоминал полуживого кита, беспомощного даже в родной стихии.
– Пойдем-ка посмотрим! – решила Ингвиль и первой направилась вниз по берегу, к чернеющему вдали старшему камню. Виги послушно шел за ней.
– Гамли! Торд! Да что же вы! – Устав от бесполезных призывов, Моди Золотая Пряжка остановился под мачтой и горестно развел руками. – Нас выбросит на камни! Вестмар! Да хотя бы ты…
– Рад бы… да вот что-то… меня тоже… – тяжело дыша, в несколько приемов выговорил кормчий Вестмар. Он не столько правил, сколько опирался на руль. По его раскрасневшемуся лицу ползли крупные капли пота. – У меня с ночи все кости ломит. Как под каменным обвалом побывал… Не хотел говорить, да вот что-то… Не могу… И поясница болит, как будто мне уже под семьдесят! А теперь вот голова… Плохо соображаю, где верх, а где низ.
– Очень сильно качает, – слабым голосом пожаловался один из хирдманов. – И прибой шумит, как будто я в воде головой… – Тор и Мйольнир! – Раздосадованный и недоумевающий Моди хлопнул себя по бедрам. – Море гладкое, как вода в лохани, а прибой еле шепчет. Тролли и турсы! Хродмар!
Но Хродмар не ответил, он даже не слышал. Он лежал на кормовом настиле, голова его бессильно моталась, глаза были закрыты, а лицо слабо кривилось в болезненной гримасе. Дышал он тяжело и часто.
– Я вижу, нашему Щеголю хуже всех! – прерывисто дыша, заметил один из десятников, Арнульв. Он старался держаться, но ему тоже было плохо. С трудом подняв руку, он вытер мокрый лоб дрожащими пальцами. – Зря ты не хотел остаться на Остром мысу, Моди. Эта хворь так просто от нас не отвяжется. Надо было переждать. А теперь как знать, найдем ли мы здесь какой-нибудь дом. Плыть дальше…
Вдруг он охнул, схватился за горло и поспешно перегнулся через борт. Его стошнило, как мальчишку, впервые попавшего в море.
– Надо на берег… – бормотал Вестмар, часто дыша и тоже, как видно, борясь с рвотным позывом. – И воды у нас…
– Отойди. – Моди подошел и сам взялся за руль. – Полежи. Вон там удобная отмель. Мы идем к берегу. Ну же, мужчины, держитесь! – крикнул он, окидывая взглядом хирдманов на скамьях. Больше половины из них выглядели не лучше Вестмара. – Один я не справлюсь с «Тюленем»! Налегайте на весла, доберемся до берега – отдохнем! Остановимся в первом же доме, какой встретим!
– По бурной долине лосося мчится конь мачты… – бессмысленно бормотал Хродмар, и Моди хмурился, слыша его голос. В хорошем настроении Хродмар любил говорить кеннингами, хотя не сочинил в жизни ни единой строчки настоящих стихов. Его увлечение немало забавляло товарищей, но сейчас Моди был совсем не рад: Хродмар бредил. – Серая всадница волка смотрит из моря оленей… Пусть из тебя вырастет дерево, волчья пожива…
– Это все та ведьма! – проворчал Вестмар, улегшись рядом с Хродмаром. – Это она наслала на нас порчу. Почему мы ее не убили тогда? Стрелу пожалели!
– Что толку теперь говорить? – отозвался с ближней скамьи Колль. Глаза у него покраснели, словно он не спал пять ночей подряд, дышал он с трудом, но держался, из последних сил налегая на весло. – От квиттингских ведьм не убережешься. Не надо было Хродмару с ней говорить…
– Ты еще скажи, что нужно было принести жертвы ее камню! – возмущенно отозвался Моди. Он негодовал, как может негодовать доброжелательный человек, если вынужден признать, что дела совсем плохи. – Не повторяй ее бредней! Вы перегрелись на солнце! Вот отдохнем как следует…
Он замолчал на полуслове. Из-за берегового выступа показалась громада бурого утеса с темно-зелеными пятнами мха, зловеще знакомая. Тюлений камень.
Ингвиль и Виги приблизились к отмели одновременно с чужим кораблем. На носу теперь можно было разглядеть тюленью голову с забавно ухмыляющейся мордой. Но корабль казался жалким и неуклюжим; еще издалека Ингвиль разглядела, что на половине скамей сидит всего по одному человеку, да и те едва справляются с веслами, а остальные лежат на днище между скамьями.
– Они с кем-то подрались? – недоуменно спросила она, не отводя глаз от корабля. – Только половина живых…
– Не знаю… – пробормотал Виги. – Да нет, не похоже. Следов битвы я не вижу. Корабль-то весь цел. И они вроде не раненые, повязок на них нет.
Корабль ткнулся носом в берег и остановился. Прибой шевелил и качал его корму, и он был похож на пловца, который из последних сил добрался до суши, рухнул головой на песок и не может даже вытащить из воды ноги.
– Эй, посмотри! – Моди вдруг заметил на берегу две человеческие фигурки: светловолосую стройную девушку и рослого худощавого парня. – Вот и люди! Значит, где-то рядом жилье.
Оставив руль Вестмару, он перешел на нос корабля, поближе к квиттам. Парень и девушка тоже спустились к самому берегу, и теперь можно было видеть их лица.
– Эй! – закричал Моди. – Добрые люди! Есть тут какая-нибудь усадьба? Вы откуда?
– Скорее тебе следовало бы назвать твое имя! – вызывающе ответил парень.
Девушка поспешно сжала его локоть.
– Да, эта округа называется Тюлений камень и здесь недалеко усадьба Прибрежный Дом! – крикнула она в ответ, тревожно глядя на Моди. – Усадьба Фрейвида Огниво, хёвдинга западного побережья.
– Нам нужна помощь! – Моди обрадовался, что рядом есть такой могущественный человек. – Мы можем хорошо заплатить…
– Мой отец не держит гостиный двор и не берет денег со своих гостей! – строго ответила Ингвиль. – Если вы нуждаетесь в помощи, он поможет и так. Что у вас случилось?
Моди спрыгнул с корабля и вышел на песок. По фигуре Виги он только скользнул невнимательным взглядом, приняв его за хирдмана, которому поручено охранять хозяйскую дочь. Но в Ингвиль он признал знатную девушку: на это указывали и ее одежда – белая рубаха и платье из синей шерсти, – и серебряные застежки на груди, и нить разноцветных стеклянных бус между ними. Руки ее были нежными и белыми, и держалась она со спокойным достоинством, без суеты и робости.
– Прости меня, йомфру, что я недостаточно учтиво приветствовал тебя на твоей земле! – заговорил Моди. – Но ты не осудишь меня, когда узнаешь о моей беде. Меня зовут Моди Золотая Пряжка, я из Аскефьорда и прихожусь родичем конунгу фьяллей Торбранду. На моем корабле есть больные. Мой племянник, Хродмар сын Кари, второй день лежит в бреду. Нет ли у вас в усадьбе лекарки? Я немало слышал о благородстве и гостеприимстве Фрейвида Огниво. Думаю, он нам не откажет в помощи.
Виги многозначительно усмехнулся: вот как запел проклятый фьялль! Видно, дела у них совсем плохи.
– Мой отец не отказывает в гостеприимстве и помощи никому, – ответила Ингвиль.
Фьялли – не самые желанные гости в квиттингских домах, но этот человек с добрым и встревоженным лицом вызвал у нее сочувствие. Обещать приют и помощь она могла смело: Фрейвид давал пищу и кров любому путнику, будь то оборванный бродяга или чужеземный хёвдинг с дружиной, повздоривший со своим конунгом и изгнанный с родины.
– Чем больны ваши люди?
– Я не лекарь и не берусь судить. Но у них лихорадка и ломота в костях.
– Позволь мне посмотреть. Я немного умею лечить.
Моди благодарно наклонил голову и повернулся, чтобы вести ее к кораблю. Если дочь хёвдинга говорит, что немного умеет лечить, это означает, что за помощью к ней съезжается вся округа.
– Стой! – вдруг подал голос Виги и крепко взял Ингвиль за плечо. – Ты не пойдешь на чужой корабль!
Она обернулась, мягко улыбнулась ему и решительно высвободила плечо из-под его ладони. Дочь Фрейвида хёвдинга не привыкла чего-то бояться на своей земле, да и чем ей могли грозить эти обессиленные люди, которые явно нуждались в помощи?
