Фулгрим - Грэм Макнилл

На шее Юлия болтался чудесный янтарный кулон, постоянно цепляясь за золоченую резьбу нагрудника доспехов, однако Первый Капитан не замечал неудобства, погрузившись в невеселые раздумья. На его гордом, аристократичном лице не отражались даже тени бушевавших в душе эмоций, и никто из спутников не мог представить себе ход мыслей Каэсорона. Юлий впервые в жизни засомневался в мудрости Примарха.

Он почти вбежал в широкую, длинную анфиладу с холодными мраморными стенами и ониксовыми колоннами, испещренными золотыми рунами, повествующими о выигранных сражениях и диковинных чудесах, встреченных Детьми Императора в Великом Походе. «Гордость Императора» должна была прослужить Фулгриму ещё не один век, и Примарх приказал превратить её стены в громадное хранилище наследия Легиона.

Колонны сменились статуями героев прошлых лет, и написанные на борту корабля картины Летописцев, удостоившиеся чести висеть рядом с ними, своими нежными красками немного расцветили ледяную белизну мрамора.

— А почему мы так торопимся? — наконец спросил Ликаон. Отполированные доспехи молодого оруженосца сверкали немногим менее ярко, чем у Первого Капитана. — Я думал, Лорд Фулгрим пообещал дождаться вас и только потом начать представление нового плана Очищения.

— Да, да, — бросил через плечо Юлий, окончательно переходя на бег. — Именно поэтому мы должны спешить. Чем скорее мы покончим с планированием и атакуем Двадцать Восемь-Три, тем лучше.

Тут его волнение, наконец, прорвалось наружу:

— Месяц, Ликаон, месяц! Он хочет одолеть лаэран за один месяц!.

— Братья готовы», — заявил оруженосец. — Мы выполним любой приказ!.

— Я не сомневаюсь, Ликаон! Но пойми же, речь идет о цене, которую придется заплатить. Сколько наших братьев сложат там головы? Сотня? Тысяча?

— Гм, сэр, но ведь «Штормбёрды» уже на стартовых площадках и ждут только приказа о начале десантной операции?

— Знаю, — кивнул на ходу Юлий. — Но приказ может отдать только Примарх.

— Даже несмотря на то, что Рота Деметера уже высаживается на Атолл-19?, — удивленно спросил Ликаон, пробегая мимо стоявших в почетном карауле с золотыми копьями-пилумами Детей Императора. Заметить, когда живые Астартес сменили статуи древних героев, ему не удалось, ведь Десантники были столь же величественны и недвижимы, как их мраморные копии. Впрочем, при внимательном взгляде ощущалась горячая, скрытая лишь на время нечеловеческая мощь.

— В том-то и дело. Понимаешь, было бы слишком… самонадеянно начинать Очищение без консультаций с флотскими офицерами, с Администраторами, поэтому высадку Соломона назовут «разведкой боем», или что-то в этом роде, вот увидишь.

Ликаон удивленно пожал плечами:

— А почему мы должны спрашивать их мнение? Я думал, Примарх командует — остальные исполняют. По мне, должно быть так, и никак иначе.

Внутренне согласившись с юношей, Юлий тем не менее промолчал. Его настроение продолжало ухудшаться, и причиной тому послужили сообщения по вокс-сети о ходе «разведки». Он слышал, что отряды Деметера и Вайросеана ведут тяжелейшие бои за летающий остров, и понемногу недовольство Каэсорона переходило в гнев. Во всех сообщениях звучало одно и то же: «Несем потери, несем потери…»

Но помочь своим братьям Юлий не мог — по крайней мере, сейчас. Примарх прямо приказал ему присутствовать на совете, где собирался огласить перед старшими командирами флота план операции Лаэранской кампании. Каэсорону уже были известны ключевые пункты плана, и у него захватывало дух при мысли о его смелости… или самонадеянности? Не нужно быть Первым Капитаном Легиона, чтобы понять: флотоводцы не испытают особой радости.

— Хватит болтать, Ликаон, мы почти пришли — сказал Каэсорон, наконец увидев перед собой огромные Врата Феникса, сияющий бронзовый портал, на створах которого было изображено величайшее событие в истории Легиона — получение Фулгримом Имперской Аквилы из рук Императора. Двуглавый орёл был личным символом Правителя Людей, а III Легион — единственными Астартес, получившими право носить его на доспехах в знак глубочайшего уважения Императора к их Примарху. Тяжкие мысли Каэсорона на миг улетучились при взгляде на Врата Феникса, он преисполнился гордости и невольно прижал руку к нагруднику, касаясь Аквилы.

Стражи, длинными рядами стоявшие перед Вратами, глубоко кланялись Каэсорону и направляли наконечники копий к полу. Наконец, бронзовые створы раскрылись перед ним, и Первый Капитан увидел полоску яркого белого света и доносящийся из неё гвалт множества голосов.

Юлий уважительно кивнул привратникам и вошел в Гелиополис.

Соломон вдавил свой болтер в морду существа, прыгнувшего на него сверху и едва не располосовавшего надвое огромными клинками. Палец Второго Капитана нажал на спусковой крючок и длинная очередь вылетела из дула его любимого оружия. Через секунду броня Деметера оказалась заляпана мозгами и желтой кровью ксеноса, разорванного на куски и превратившегося в бесформенную кучу, дергающуюся в нескольких шагах от Десантника. Впрочем, тварь пришла не одна, и вскоре вся площадь «пера» была заполнена извивающимися телами врагов, вступившими в бой с Астартес.

Внешность лаэранцев оказалась невероятно разнообразной. За те несколько часов, что Деметер провел на Атолле-19, его глазам предстали летающие, плавающие… да какие угодно враги, причем их тип строго зависел от того, в каких условиях шло сражение. Была ли столь идеальная приспособленность последствием генных мутаций или нацеленного выведения боевых особей, Соломон не знал, да и знать не хотел.

Противостоящие им сейчас твари обладали узкими змееподобными телами, как все встреченные прежде лаэранцы, но отличались огромной, мускулистой грудной клеткой, из которой росли две пары конечностей. Защищенные серебристой броней, ксеносы сжимали в верхних «руках» сверкающие, изогнутые подобно ятаганам, клинки; толстые перчатки, извергавшие те самые сгустки смертоносной зеленой энергии, скрывали кисти нижних «рук». На отвратительных насекомоподобных головах выделялись фасетчатые глаза и крупные челюсти-жвалы, издававшие нестерпимый визг каждый раз, когда лаэранцы бросались в новую атаку.

Соломон вертелся волчком, выхватывая в прицел болтера тварей, продолжающих лезть из коралловых ниш атолла. Ведомые им ветераны построились полукольцом, защищая Капитана с боков, и медленно наступали, с каждым шагом прижимая лаэранцев к брызжущему энергией «перу».

Трассы болтов пересекали площадь от края до края, и вырванные взрывами куски коралла ежесекундно пролетали перед глазами Десантников, неудержимо движущихся в глубь визжащих руин летающего острова. Без вокс-передатчика Соломон не мог точно знать, как идут дела у Кафена или Телония, но вполне доверял их опыту и отваге. Деметер лично утвердил их назначения сержантами и готов был взять ответственность на себя в случае неудачи.

Струи зеленого огня вылетели из малозаметной норы в одной из «раковин», и трое Астартес рухнули замертво — их доспехи и плоть разложила неизвестная науке Империума электрохимическая энергия.

— Противник с фланга! — закричал Соломон, и ветераны немедленно развернулись с поражающей воображению точностью и легкостью движений. На раскрывших свою позицию лаэранцев обрушился непрерывный град болтов: десантники, опустошившие обоймы, тут же отбегали в сторону, и, пока они перезаряжались, братья, стоящие чуть позади, продолжали вести огонь.

Деметер невольно залюбовался отточенными умениями своих воинов, непревзойденными ни в одном из иных Легионов. Ярость берсерка, свойственная Волкам Русса, или дикарская красота набегов Всадников Хана были чужды Детям Императора. Бойцы Фулгрима сражались с холодной головой, нанося хирургически точные удары, в которых сила сплеталась с дисциплиной.

Гриб мощного взрыва вырос справа от Второго Капитана, и он услышал грохот падающей коралловой башни, разлетевшейся облаком пыли с огненными прожилками. Одновременно стихло завывание, прежде доносившееся из бесчисленных щелей этой «раковины».

Дети Императора продвинулись метров на сорок в глубину площади и теперь закрепились на позициях в центре оставшегося после взрыва кратера, усыпанного острым коралловым «щебнем».

Жар «энергопера» уже ощущался на коже Десантников, но, стоило Соломону отдать приказ о последнем броске, как лаэранцы возобновили атаки на отряд. Их дергающиеся, извивающиеся тела скользили между руин с невероятной скоростью, а зеленые разряды перчаток скрещивались с болтерными трассами. С обеих сторон велся настолько плотный огонь, что то и дело над площадью вспыхивали огненные цветки — знаки того, что прямо в воздухе встретились выстрелы людей и ксеносов.

Бурлящая толпа лаэранцев понеслась на Детей Императора, их змеиные тела скользили по неровной «земле» все с той же поражающей быстротой, и Соломон понял, что перестрелка подошла к концу. Десантник с заботливой нежностью положил болтер рядом с собой и вытянул из заспинных ножен цепной меч.