Фулгрим - Грэм Макнилл

На Примархе была длинная свободная тога бледно-кремового оттенка, и темная железная рукоять его меча, «Огненного Клинка», бросалась в глаза; лезвие же скрывали ножны лаковой пурпурной кожи. Крылья парящего орла золотым шитьем покрывали грудь Фулгрима, тонкий обруч из ляпис-лазури удерживал серебряные волосы Феникса. Двое величайших воинов Легиона, Лорды-Коммандеры Эйдолон и Веспасиан стояли за спиной Примарха, облаченные в простые белые тоги, украшенные лишь мотивами орлиных перьев с правой стороны груди, и Юлий, несмотря на весь свой опыт и мастерство, почувствовал себя едва ли не неофитом на фоне троих героев.

Эйдолон совершенно спокойно смотрел на собравшуюся в зале публику, а за классическими, безупречно красивыми чертами Веспасиана проглядывала тонкая улыбка. Оба коммандера пришли на Совет с оружием — сбоку у Веспасиана висел на перевязи вложенный в ножны меч, а на плече его собрата — энергомолот.

В воздухе сгустилось напряженное ожидание первых слов Фулгрима.

— Друзья мои! — начал Примарх, занявший черную кафедру и освещенный звездным лучом. — Я всем сердцем рад видеть каждого из вас. Не правда ли, прошло слишком много времени с тех пор, как мы последний раз сражались с врагом? Так вот, сегодня наконец-то появился шанс исправиться.

Хотя Юлий превосходно знал, о чем будет говорить Фулгрим, неясное волнение охватило Первого Капитана. Взглянув на Ликаона, Юлий увидел, что ехидный и мрачный оруженосец улыбается во весь рот, слушая Примарха.

— Мы находимся на орбите мира, населенного омерзительными тварями, которые называют себя «лаэранами», — продолжал Фулгрим мягким голосом, в нотках которого почти не осталось хтонической жестокости, ставшей привычной за годы сражений в рядах Лунных Волков. Каждый слог его речи был приправлен аристократичным акцентом Древней Терры, и Юлия заворожили чарующий тембр и интонация Финикийца.

— И каков этот мир! Высокочтимые Адептус Механикус не раз говорили мне, что овладение его чудесами принесло бы несказанную пользу Великому Походу возлюбленного нашего Императора.

— Возлюбленный наш Император, — эхом ответил зал.

Фулгрим кивнул и продолжил:

— Однако же, ксеносы не проявляют стремления поделиться с нами своими бесценными секретами, доставшимися им по мановению слепой удачи. Они отказываются видеть знаки Судьбы, ведущей нас по межзвездной дороге, они открыто выказывают нам свое презрение. Они вонзили нож в нашу протянутую для пожатия руку, и честь требует дать им достойный ответ!

Грозные крики и призывы к войне зазвучали со всех сторон Гелиополиса. Фулгрим улыбался в ответ, складывая руки на груди в знак благодарности за поддержку. Как только шум поутих, командующий Файль встал и поклонился Примарху в пояс.

— Могу я… ну, тоже сказать? — пробормотал старый вояка, слова явно давались ему с трудом.

— О да, Таддеус, мой старый добрый друг! — ответил Фулгрим, и суровая маска Файля исказилась в подобии улыбки от столь ласкового обращения.

Юлий хмыкнул, ещё раз убедившись в умении Финикийца польстить в нужный момент. Впрочем, Файль скоро перестанет улыбаться, ознакомившись с истинным положением дел.

— Спасибо, мой Лорд, — начал старик, положив скрюченные руки на бортик, отделяющий скамьи гостей от центра Гелиополиса. Стоило Имперскому командующему открыть рот, как микроскопические кристаллики, кружащиеся в звездном луче, сфокусировались на лице Файля, окружив его рассеянным облаком света. — Не могли бы вы просветить меня по поводу кой-чего?.

Фулгрим улыбнулся, в его темных глазах зажглась озорная искорка:

— Я с радостью развею мрак вашего невежества.

Таддеус ощетинился, услышав столь похожие на оскорбление слова, но продолжил:

— Вы позвали нас на военный совет, по поводу того, что нужно сделать с Двадцать Восемь-Три? Так?

— Ну, разумеется, — отозвался Примарх. — Я не могу принять настолько важное решение без всеобщего обсуждения.

— Тогда почему Вы уже послали солдат на штурм планеты? — задал прямой вопрос Файль, и в голосе старика зазвучали стальные нотки.

Большинство простых смертных теряли дар речи, просто оказавшись рядом с Фулгримом, но Таддеус говорил с Финикийцем так, будто отдавал приказ адъютанту! Юлий почувствовал, как в нем закипает негодование от подобной неучтивости.

— Я слышал, Совет Терры убежден в том, что покорение Лаэра отнимет слишком много жизней и слишком много времени. Десять лет, кто-то мне сказал», — не успокаивался Файль. — Мы что, даже не поговорим с ними насчет этого… Имперского протектората?

Каэсорон заметил слабые, но несомненные признаки раздражения на лице Примарха, подвергавшегося настоящему допросу. Впрочем, Фулгрим должен был знать о том, что атака на Атолл 19 стала для Экспедиции секретом Полишинеля, и ожидать подобной реакции.

Юлий понял, что Примарх не всегда готов платить такую цену за объявленную им самим открытость и свободу мнений.

— Подобные мнения существуют, не стану спорить, — наконец ответил Фулгрим. — Но ценность планеты столь велика, что она нужна нам вся, без исключения. Далее, атака, о которой Вы говорили, на самом деле является попыткой собрать информацию для более точной оценки боеготовности лаэранцев.

— А я уверен, что уничтожение наших разведкораблей уже показало эту самую боеготовность, мой Лорд, — ничуть не смутился Файль. — Мне кажется, что Вы просто начали войну, не посоветовавшись с нами.

— А если и так, что с того, Лорд-Коммандер?», — Фулгрим повысил голос, его глаза сверкнули опасным огнем. — Вы на моем месте отступили бы перед ксеноублюдками? Вы хотите, чтобы я запятнал свою честь, избегая войны в страхе перед её опасностями?

Старый полководец побледнел, поняв по тону Примарха, как далеко зашел:

— Нет-нет, мой Лорд. Мои войска всегда в Вашем распоряжении.

Буквально тут же лицо Фулгрима приняло мирное выражение, и Юлий понял, что вспышка Примарха была не совсем искренней. Так или иначе, Финикиец заставил Файля замолчать; он уже составил идеальный план кампании и не собирался отказываться от него из-за сомнений простых смертных.

— Благодарю вас, Лорд-Коммандер, — ответил Фулгрим. — И приношу извинения за свою несдержанность. Вы были правы в своем стремлении прояснить положение с Лаэром. Не зря же говорят, что человека должно оценивать не по ответам, которые он дает, а по вопросам, которые он задает».

— Вы не должны извиняться, — запротестовал Файль, по-прежнему обеспокоенный тем, что разгневал Примарха. — Это меня слишком занесло.

Фулгрим слегка поклонился:

— Спасибо, Таддеус, думаю, мы можем забыть об этом. Теперь к делу. Итак, я разработал план войны, которая, несомненно, принесет нам победу над лаэранцами, и, несмотря на всю важность ваших советов и мощь ваших войск, в этой войне будут сражаться Космические Десантники. Сейчас я представлю уважаемому Совету положения плана, но время не ждет, и я прошу разрешить мне сначала спустить моих Астартес с цепи.

Примарх повернулся к Юлию, и тот ощутил, как его сердце заколотилось под сверлящим взглядом черных глаз. Единственное, о чем Десантник мог думать в эту минуту — смогут ли он и его воины достойно выполнить приказы Фулгрима?

— Первый Капитан Каэсорон, ваши люди готовы принести Имперскую Истину на Двадцать Восемь-Три?.

Юлий стоял, окруженный всеобщим вниманием, звездный луч купола Гелиополиса освещал его лицо:

— Клянусь огнём, мой Лорд! Мы ждем лишь вашего слова!

— Вот мое слово, Капитан Каэсорон, — прокричал Фулгрим, сбросив тогу и обнажив сияющие доспехи. — «Через месяц Аквила развернет крылья над Лаэром!

«Руки» лаэранца вцепились в доспехи Соломона, срывая полосы верхнего слоя брони, а невероятно прочные когти пробили украшенный золотым орлом нагрудник. Противники покатились на дно воронки, и Деметер оказался на лопатках, придавленный к земле весом твари, чьи нижние жвалы распахнулись с оглушительным визгом, обдав Десантника горячим дыханием и сгустками слизи.

Резко встряхнув головой, Соломон ткнул бронированным кулаком сверху вниз, ломая кости врага и обнажая ярко-красную плоть. Тот вновь завизжал, и на одной из серебряных перчаток, надетых на нижнюю «руку», вспыхнуло зеленоватое пламя. Деметер в последний миг откатился в сторону, и пылающий «кулак» лаэранца пробил скалу так, словно это была стена песчаного замка.

Космодесантник отполз к стенке воронки. Ксенос продолжал вопить, его визг словно прижимал Соломона к скале, в ушах звенело от боли, перед глазами возникла странная пелена. Деметер попытался выхватить меч, но лаэранец вновь опередил его. Противники вторично свалились на дно кратера, превратившись в клубок когтистых «рук» и бронированных ног.

В омерзительных глазах ксеноса отразилось искаженное яростью лицо Соломона. Капитан был взбешен тем, что оказался в стороне от боя, что ничем не мог помочь своим братьям. Тут же Десантник ощутил толчок горячей боли в боку — лаэранцу удалось вонзить перчатку в доспехи Деметера, но тот вывернулся, прежде чем зеленое пламя достигло его внутренностей. Впрочем, лучше от этого не стало — Капитан теперь был окончательно обездвижен и прижат к скалистому днищу Атолла-19.