Сказки-притчи для детей и не только - Любовь Чабина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты же пытался меня погубить!
– У меня работа такая! А то, что я с больной спиной тебя на загривке собственном тащу, а ты злорадствуешь – это нормально?
– Ладно, прости, я ж не знал, что у тебя спина болеть может. А что это было сейчас?
– Мытарства начались. Твои, между прочим. А я маюсь! Вот это – мытарство немилосердия было. Оно последнее самое для новопреставленных. На нём те застревают, кто других не прощал.
– Даже если святым при жизни был?
– Даже если святым был!
– И что в нём страшного?
– А ты думаешь, каменные сердца страдать не могут? Да это самая лютая мука, если хочешь знать, – на веки вечные камнем живым быть. Смотри! – Домовой пнул стену.
Стон прокатился под сводами подземелья, чёрное пламя страдания вырвалось из места удара и пошло гулять по каменным стенам. Стенания, скрежет зубовный заполнили всё вокруг, даже Колину душу.
– Ого, и сколько этих мытарств всего?
– Это двадцатое.
– Значит, ещё девятнадцать нас ждёт. Но я же живой, мне же они не грозят? – Коля умоляюще посмотрел на ухмыляющегося деда. – А это что за склад булыжников от пола до потолка?
– Это мытарство ереси. Вот и узнаем, грозят они тебе или не грозят. Ты со своими приятелями-экстрасенсами столько теорий еретических наизобретал, что сквозь коридорчик этот не знаю, как и пройти.
– Разгребать надо!
– Только без меня! Чему-чему, а разбирать нагромождения лжи и обучать тебя истинной вере я не намерен! Не имею права!
Коля попробовал приподнять один камень, но сдвинул его лишь чуть-чуть. И тут начался такой камнепад, что мало никому не покажется! Убежать не получилось. Только и успел крикнуть с перепугу:
– Ма-ма-а!!!
– Ма-ма-а!!! – кричало эхо от звезды к звезде, и мама проснулась. Даже снотворное не помогло!
Ей ничто не могло помочь с того дня, как Коленька пропал. Его приятели-экстрасенсы загадочно молчали или несли абсолютную чушь; сотрудники органов внутренних дел на все вопросы отвечали сухо: «Ждите, ищем», а в Церкви ласково, но тоже неопределённо советовали: «Надейся, молись – всё в руках Божьих».
– Так помоги же, Господи! В Твоих же всё руках! Я верю, что только Ты можешь помочь!
Взяла молитвослов, открыла наугад и, с трудом разбирая буквы сквозь слёзы, стала читать Символ веры: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия…»
Эхом святые слова заметались среди камней мытарства ереси:
– И в Духа Святаго, Господа Животворящего… Во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь…
Домовой бес, съёжившись и заткнув уши, изумлённо наблюдал, как таяли огромные каменные глыбы, освобождая заваленного мальчика, и мытарство ереси открывало для Коли путь…
Медэкспертиза
Врач-психиатр спал плохо: всю ночь мерещились змеи-горынычи и прочая нечисть. Жгли, душили, в мешок заталкивали…
Так хотелось сбежать от них, избавиться! Намаялся во сне – передать невозможно. И лишь под утро появился какой-то Иван-царевич, разогнал всех вурдалаков – сразу полегчало, стало легче дышать. Но потом вдруг навалились на Ивана-царевича сотрудники в погонах, спутали руки ему верёвками и уволокли неведомо куда. Лишь голос в памяти звучал ещё долго-долго: «Я тебя освободил, и ты меня освободить должен! Помни! Ты должен!»
Утро тоже не задалось: по пути на работу машина заглохла, а опаздывать никак нельзя! Хорошо хоть, таксист какой-то помог завести. Правда, деньги брать отказался. Посмотрел в глаза с улыбкой и говорит:
– Люди должны помогать друг другу. Сегодня я – тебе, завтра ты – мне. Помни! Ты должен!
На работе начальник с порога:
– Да знаешь ли ты, какая у тебя недостача по «психотропикам»? Знаешь, чего мне стоило тебя от уголовного дела отвести? Помни – ты должен!
После обеда – экспертиза психического здоровья. Сегодня по плану на обследование направляется один задержанный – без паспорта, без памяти, без примет. Подозревается в участии в похищении ребёнка. Посмотрим…
Так, тесты заполнить не получается: читать и писать не умеет, хотя речь грамотная, но какая-то «неместная». На злодея-похитителя не похож, парень вроде честный, помнит лишь своё имя. Надо отправить в больницу и понаблюдать. Так и напишем.
А это кого привели? Так не договаривались! Один же по плану был! Что со вторым? Ночью проблемы начались? Сражался с кем-то невидимым? Еле связали и в карцер закрыли? Сегодня бред стал нести, что он из сказки? Якобы буйно вёл себя потому, что врача от нечисти спасал? Любопытно. Ох, лицо-то какое знакомое – прямо как у Ивана-царевича из сна! И голос, и слова те же: «Я тебя освободил, и ты меня освободить должен! Помни! Ты должен!»
– Ладно, и этого – в больницу! И меня, наверное, скоро туда же пора будет!
Мнень довольно хмыкнул: Иван и Философ по-прежнему вместе!
Червивая западня
Домовой по-своему, по-бесовски, полюбил мальца, расставаться с ним всё больше не хотел и потому рассуждал классически-эгоистически: «Он моим станет, а я его не буду сильно мучить. Вообще не буду мучить! При себе просто держать стану всё время и всё. Ничего, поплачет поначалу, потоскует да и привыкнет. Вечность ко всему приучает. Лишь бы Кощей не вмешался! А вот если он в чужие лапы попадёт, ох над ним и поизгаляются! Потому в его интересе помереть где-нибудь тут, рядом со мной! А на Белый свет выпускать, домой возвращать его никак нельзя: там к нему евонная мамка меня не подпустит – ишь, с какой верой парня отмаливает, камни как вода растеклись!»
– Ты, Коля, молодец, так не каждый может! – похвалил Домовой мальчишку в надежде, что на мытарстве тщеславия парня такой ужас обуяет, что разрыв сердца сразу всё поставит на место.
– Разве я молодец? Это ж мамин голос был. Я таких слов и не знаю даже! – задумчиво ответил мальчик. – Слава Богу, что так всё получилось.
Затряслась земля, заметались пылающие невидимки, застонали камни, завопил бес:
– А-а-а! Жжётся! Не говори так больше! Кощей услышит – обоим не поздоровится!
– А что я такого сказал? Ой! Ой, гадость какая! Дед, что это?!!
Наступив на какую-то гнилушку, Коля поскользнулся и угодил в склизкий жёлоб. Помчался невесть куда, как в аквапарке по чёрной трубе, потом вылетел из жёлоба и плюхнулся в бассейн, по дну которого ползали уродливые червеобразные твари: они пожирали друг друга, проникали друг в друга, переплетались друг с другом…
Увидев Колю, черви дружно поползли в его сторону.
– Дед, ты где?
– Тута я, – Домовой завис в воздухе, брезгливо поджав лапы, – помочь не могу – не имею права!
– Что за гадость это?
– Это мытарства разврата начались: содомское, прелюбодеяние и блуд. Это – содомское, самое мерзкое.
– Я и слов-то таких не знаю!
– Однако виновен уже! Вишь, сколько мразей насобирал-навыращивал? Хотя другие и вовсе тонут в этом на вечные веки, да и черви там разнообразнее и покрупнее. У тебя так только – мелочи!
– Ага, мелочи! Лезут везде! Тьфу! – попытался выплюнуть червя, да не тут-то было: скользкий гад, как кляп раздулся и не выплёвывался. Другие на пальцы натянулись, в уши полезли, под одежду. Присасываются везде, прогрызать кожу начинают…
Побежал Коля: поскользнётся, упадёт, поднимается, бежит, опять падает…
А в памяти почему-то картинки замелькали: вот он с мальчишками в телефоне картинки мерзкие рассматривает и замечания с видом знатока делает; вот украдкой карты с голыми тётками домой принёс и вечером разглядывает их, затаив дыхание, а вот на экран компьютера внезапно выскочила раздетая девка и трясёт телесами, а он не удаляет картинку сразу – сидит, любуется…
– Ух, вроде миновал! – И верно, другой бассейн перед ним оказался, но пустой, хоть и вонючий. Мухи жужжат, вьются над головой, но это не страшно.
Домовой тут как тут:
– Вырвался? Не ожидал я, что столько мерзости ты успел насобирать в своей жизни. Маленький же ещё. Думал, что эти мытарства мы с тобой запросто пробежим.
– Вот и бежим. В этом видишь – ни одного червячка нет!
– А мух видал, сколько?
– А что – мухи? Тут вонь, вот они и налетели!
– Да нет, это мытарство прелюбодеяния – осквернения супружеского ложа. Ты пока маловат для него, но ведь растёшь, развиваешься. Мухи – это помыслы мелкие. Если прикормишь их – они столько яиц нанесут, потом таких личинок выведут! Лет через двадцать ты бы это мытарство точно не прошёл. На мух погляди – уже жирные какие!
– Когда я их раскормить успел?
– Да это не ты, это телевизор твой – там же все только и делают, что семье своей изменяют. А ты посмотришь и вПИТАЕШЬ… Береги-и-ись!
Огромная жёлтая личинка змеёй обвила Колю и стала буквально выдавливать его из самого себя.
– Ты же сказал, что я не мог изменять семье – я же маленький!
– Ты жене изменять не мог, а это – другая какая-то измена! Вспоминай!
– Мама, прости, что я других слушал, а не тебя! – прошептал из последних сил Николай.
