Китай - Эдвард Резерфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понятия не имею, – буркнул полковник.
– Значит, вы возражаете не против импорта чая, – продолжил Трейдер. – Вам не нравится опиум, который мы поставляем китайцам в обмен на чай?
– Осмелюсь заметить, что китайцы сами решают, что им покупать, – сказал Ломонд; его выразительный взгляд явственно давал понять Чарли, что полковнику порядком надоел разговор.
– Английский чай! – радостно встрял Чарли. – Даже не верится, что люди пьют столько чая. Не то чтобы всем нужен был чай. Но все вокруг настаивают на употреблении чая. И с каждым годом все больше. – Он бросил на Трейдера предупреждающий взгляд. – На самом деле вы знаете: за все это уплачено серебром. – Он повернулся к полковнику. – Боюсь, сэр, нам пора. Работа зовет и все такое… ну, вы понимаете.
– Разумеется, мой мальчик. Всегда рад видеть вас, – с благодарностью произнес Ломонд.
– Это треугольная торговля, – продолжал Трейдер тихо, но безжалостно. – Китайские дилеры получают опиум от сотрудников нашего кантонского филиала. Эти же китайцы платят за него серебром. Наши сотрудники тратят серебро для покупки чая. Но откуда везут опиум? Из Индии. В основном из Бенгалии. Выращен Ост-Индской компанией. Определенно, это правильно, да, сэр?
Полковник Ломонд не ответил. Он поднялся из-за стола и, по-дружески взяв Чарли под локоть, повел в сторону выхода, так что Трейдеру пришлось плестись следом.
Несколько мгновений спустя они все вместе спускались по ступеням клуба и расстались бы тут же на улице, если бы их не прервал чей-то голос:
– Папочка!
Голос доносился из крытого экипажа, в котором сидела девушка в шелковом платье, с зонтиком в руках. Ее сопровождали мать, слуга, кучер и верховые. Экипаж остановился.
– Добрый день, папочка! – воскликнула Агнес Ломонд. – Ланч прошел хорошо?
Полковник Ломонд не ожидал такой встречи, но обернулся к дочери с улыбкой, а на жену бросил настороженный взгляд, который его супруга тут же заметила.
– Разумеется, вы знакомы с юным Фарли, – весело сказал он, когда обе дамы поприветствовали Чарли. – А это… – неопределенно промямлил он, указывая на Трейдера внезапно обмякшей рукой, – его друг.
– Джон Трейдер, – представился Трейдер, вежливо улыбнувшись миссис Ломонд, а потом перевел взгляд на дочь полковника и уже не в силах был отвести темно-синие глаза.
Агнес Ломонд было двадцать, и она уже стала настоящей леди. Лучше и не скажешь. Супруга полковника была красивой статной матроной, а Агнес – стройная, как отец, чуть выше матери. Лицо, защищенное от солнца, сохранило благородную бледность. Из-за слишком длинного носа Агнес нельзя было назвать хорошенькой, но он придавал девушке аристократический вид. А вот характер по внешнему виду угадать было нельзя.
Возможно, все дело в сдержанности, или же в каштановых волосах девушки, или же в ее недоступности из-за принадлежности к другому сословию, или всему виной темные ореховые глаза, или глубокое желание украсть ее у отца, но какими бы ни были причины, Джон Трейдер разинул рот и уставился на Агнес Ломонд, будто в трансе.
Ее мать заметила это и сразу вмешалась.
– Поедешь с нами? – поинтересовалась она у мужа, который тут же сел в их экипаж. – Надо отпустить вас и вашего друга на работу, мистер Фарли.
Чарли кивнул и поклонился в ответ, когда карета тронулась.
Но Трейдер забыл поклониться. Он просто стоял и пялился им вслед.
* * *Красное солнце снова садилось, когда Цзян Шижун, выехав из сосновой рощи, через которую вела старая дорога, увидел перед собой город. В небе, высоко над головой, словно небесная грудная клетка, лежали огромные полосы облаков и ловили оранжевые отблески солнца на западе. Всякий раз, когда Цзян Шижун смотрел на могучие стены, башни, огромные изогнутые крыши из сверкающих плиток, у него перехватывало дух.
Пекин великолепен!
Но его ли этот город?
Цзян знал, что его предки, называвшие себя ханьцами[10], построили на этом месте обнесенный стеной город три тысячи лет назад. Но только пять веков назад Хубилай, внук Чингисхана, могущественный монгольский завоеватель, захватил Китай и, построив сказочную летнюю резиденцию Шанду на охотничьих угодьях в степях, выбрал этот северный город в качестве китайской столицы.
Но менее чем через столетие Ханьская династия, блистательная Мин, сумела изгнать монголов и укрепить Великую стену, чтобы отпугнуть других захватчиков. Однако они сохранили столицу Хубилая. В течение трехсот лет Мины правили Китаем.
Это был золотой век. Литература и искусство расцвели буйным цветом. Китайские ученые издали самую великую энциклопедию лечебных трав[11], которую когда-либо видел мир. Китайские корабли отправились на запад, в Африку. А фарфор того времени стал предметом зависти всего мира.
Но даже блистательная эпоха Мин подошла к концу. Подобную картину в Китае наблюдали уже много раз: постепенное вырождение, слабый император, крестьянское восстание, амбициозный генерал, пытающийся прибрать к рукам власть. А в данном случае – еще одно крупное вторжение с севера, на этот раз союз маньчжурских племен из обширных лесов и равнин к северо-востоку от Великой стены.
Маньчжурские армии были разбиты на большие отряды, известные как «знамена», каждый отряд возглавлял доверенный военачальник. Когда династия Мин рухнула и попала под ярмо, огромные города окружили гарнизонами знаменных армий, и это длилось на протяжении веков.
Что же до гордых ханьцев, то теперь они подчинялись маньчжурам. Мужчин вынудили делать маньчжурскую прическу: брить переднюю часть головы, а остальные волосы заплетать в длинную косу, которая болталась вдоль позвоночника.
Но если китайцы и уступили, то их культура и не подумала сдаваться. Безусловно, маньчжуры гордились своим героическим военным прошлым, но, став хозяевами огромных городов, дворцов и храмов Китая, они вскоре дали своей династии китайское название Цин и правили почти как обычные китайские императоры. Цинские императоры постоянно приносили жертвы богам, а некоторые стали весьма эрудированными специалистами по китайской литературе.
Цзян был обязан им повиноваться, но, несмотря на это, как и многие ханьцы, знал, что именно он и его народ были истинными наследниками тысячелетней китайской культуры и ему нужно превосходить маньчжуров, которым служил.
Огромная внешняя стена перед ним тянулась на четыре мили с востока на запад, а в центре виднелась мощная застава. За стеной справа, доминируя над окружающим миром на высоком холме, виднелась огромная, похожая на барабан пагода – Храм Неба, перед которым император проводил древние церемонии, моля богов о богатых урожаях. Под тлеющими углями облаков его синяя черепица на трехъярусной крыше приобрела оттенок индиго.
Миновав ворота, они с Воном пару миль двигались на север по дороге, приподнятой над уровнем местности, к еще более впечатляющему Внутреннему городу площадью четыре квадратные мили, защищенному по периметру стеной с могучими сторожевыми башнями по углам.
Сгущались сумерки. Путники проехали мимо знаменных солдат, носивших
