Я не умею прощать! - Наталья Берзина

Петр служил вместе с Кириллом, они даже ранены были в одном бою. О том бое она так ничего и не узнала, ни от брата, ни от Петра. Они в равной степени не любили рассказывать о войне. Но когда Лиза, жена Кирилла, вернулась в Москву, Ирина решила остаться. Денег не было, пришлось устраиваться на работу. Место продавца на местном рынке она нашла достаточно быстро. Платили конечно же очень мало, едва хватало на то, чтобы рассчитаться за жилье да на скромные передачи для брата и Петра. Но как бы то ни было, Ирина не унывала. Главное, что она здесь, рядом с мужчиной, которого полюбила. Проводя все свободное время у постели Петра, она ясно видела, что он просто уже не может обходиться без нее. Именно она помогала ему делать первые шаги – перебитое пулей бедро срасталось плохо, но все же через месяц Петр достаточно уверенно начал ходить, сначала на костылях, а затем и с палочкой. В тот день, когда Кирилл выписался из госпиталя, Ирина, не в силах больше сдерживаться, осталась с Петром наедине в госпитальной палате. Эта ночь, полная безумной страсти и жарких признаний, стала первой, когда Ира по-настоящему поверила в то, что она любима. Так сложилось, что у них оказалось все наоборот: не он, а она ухаживала за ним, приносила цветы и конфеты, да и первый шаг к сближению Ирина сделала сама. И вовсе не потому, что Петр был для нее ведомым, просто так сложились обстоятельства.

Комиссия признала капитана Петра Леонидовича Мазурского негодным к строевой службе. Это известие сильно расстроило его, но зато вызвало бурю восторга у Ирины. Через месяц они поженились. С тем диагнозом, что оказался у Петра при выписке из госпиталя, нужно было серьезно думать, где жить. Климат его родины не подходил абсолютно. Необходимо было искать новый дом значительно южнее. Поначалу хотели осесть в Крыму, но цены откровенно пугали. Так они попали сюда, в этот маленький курортный городок.

На первое время они сняли крошечный домик за такую смешную цену, что даже не сразу поверили в то, что это реальность. Лишь немного погодя им попался этот коттедж. Донельзя запущенный, унылый. Но Петр оказался мастером на все руки. Уже в августе они смогли принять первых постояльцев. Появились хоть и небольшие, но свои деньги. В начале зимы к ним приехал Кирилл. Погостив всего лишь пару дней, он вернулся к своей работе, но оставил на развитие пансионата довольно приличную по здешним меркам сумму. Уволившись из армии, Кирилл занялся бизнесом и теперь понемногу становился на ноги.

Петр всю зиму вкалывал как одержимый, и к весне дом начал понемногу обретать вполне приличный вид. Чтобы работать серьезно, Ирина заказала на фирме собственную страничку в Интернете. Весной стали поступать первые заявки, пусть не слишком много, но, как говорится, лиха беда начало. Тем временем Петр начал полностью переоборудовать комнаты для постояльцев. Вместе с Ириной они тщательно продумали все нюансы, и к сезону их пансионат уже вполне мог конкурировать с давно известными и успешными.

Неприятности начались, когда прибыли новые посетители. Петр, как обычно, возился во дворе, когда в ворота вошел неприметный паренек и стал о чем-то с ним разговаривать. Ирина видела, что беседуют они вполне мирно, и не вмешивалась, только после его ухода Петр поднялся на террасу чернее тучи.

– Что произошло, Петя? – испуганно спросила Ирина – и осеклась, поймав взгляд мужа.

– На нас наезжают, и вполне серьезно. По-взрослому.

– Рэкет?

– Да, будь он проклят. Требуют пятьсот долларов в месяц, в противном случае грозятся принять меры.

– Но у нас просто нет таких денег!

– А вот это объяснить им не удастся. Мальчик заявил, такова такса.

– Он что, тебе угрожал?

– Ира, я думаю, тебе лучше на время уехать к брату. Я постараюсь разрулить ситуацию, но у меня должны быть развязаны руки. Я боюсь, что, если все пойдет не так, как я планирую, ты можешь оказаться под ударом.

– Петя, не говори ерунды, я в состоянии за себя постоять! Тем более место жены рядом с мужем, а не где-то далеко.

– Иринка, пойми, нам объявили войну. Это вполне серьезно, я не вправе тобой рисковать.

– Я останусь с тобой. Если все так, как ты говоришь, то я не хочу остаться одна. Ты просто не имеешь права оставить меня им. Мы будем бороться до конца.

В эту ночь, последнюю мирную ночь, они любили друг друга как в последний раз, словно прощаясь навсегда.

В тот вечер Волошин вернулся домой позже обычного. Когда он подъезжал к дому, ему показалось, что у подъезда в свете фар мелькнула знакомая фигурка. Посетовав на усталость, Волошин запер машину и направился к подъезду. Как ни странно, но ему не померещилось, у двери и в самом деле стояла Галя.

– Добрый вечер. Давно здесь стоите? – поздоровался Волошин.

– В общем, нет, то есть да. Вот только замерзла совсем.

– А почему здесь? Что, Милочка ключи не дала?

– Да нет, я же на одну ночь останавливалась. Утром отдала ключи и теперь не знаю, что делать.

– Ну проходите, подумаем, как нам быть. – Волошин отпер дверь и впустил Галю в подъезд. – А вы что, даже телефон у нее не взяли?

– Нет, я, честно говоря, рассчитывала вернуться домой, но… не смогла.

– Проходите пока ко мне, я сейчас свяжусь с Милой. Может, пока то да се, чай? Раздевайтесь, вы ведь продрогли совсем.

Галя послушно сбросила шубку и, повесив ее рядом с курткой Волошина, прошла на кухню.

Волошин первым делом водрузил на плиту чайник и лишь затем позвонил. Милочки дома не оказалось.

– Вам не повезло! Куда вас теперь девать, ума не приложу. Милы нет, когда появится, неизвестно.

– А можно я у вас, ну хотя бы на кухне переночую?

– Да неудобно вроде. Вы знаете что? Ныряйте в ванну, попробуйте для начала согреться, а я пока ужин приготовлю. – Волошин вышел и, вернувшись через минуту, протянул Гале свежее полотенце. – Вот, возьмите и грейтесь.

В доме Волошина женщины появлялись редко, а ночевать вообще оставались единицы, так что поводов для некоторой растерянности у него хватало. Волошин бросил на сковородку пару солидных кусков мяса, поставил воду, чтобы отварить овощи, подумав, достал вчерашнюю бутылку коньяка. Чайник пронзительно засвистел, сообщая, что уже пора выключать. Волошин заварил чай и, перевернув мясо, начал накрывать на стол. Он уже раскладывал еду по тарелкам, когда за спиной раздался восхищенный голос Гали:

– У-у-у, как тут вкусно пахнет! Обернувшись, он увидел ее, такую трогательную в огромном махровом полотенце.

– Я решил, что вас стоит покормить. Вы замерзли и наверняка проголодались. – И, подумав, добавил: – Я сейчас найду вам что-нибудь из одежды. По размеру, конечно, не подберу, но все же будет лучше, чем в этой тоге.

Он принес ей теплую фланелевую рубашку и шорты. Галя на минуту скрылась в ванной и уже предстала перед Волошиным совершенно в ином виде. Не ясно, что она сделала с шортами, но рубашка ей доставала практически до колен.

Разлив по бокалам коньяк, Волошин жестом пригласил Галю к столу. Спокойно, без малейшего жеманства Галя сделала добрый глоток благородного напитка и принялась за мясо, едва не урча. Долгое стояние на холоде разбудило в ней прямо-таки зверский аппетит.

Волошин вполглаза наблюдал за ней, и с каждой минутой она нравилась ему все больше. Ей не было и тридцати, очень хорошенькая, если не сказать красивая. Сегодня она совершенно не походила на вчерашнюю заплаканную, на грани истерики, женщину. Порозовевшая от горячей ванны, она оказалась чертовски привлекательной. После ужина Волошин для очистки совести еще раз позвонил Милочке, но разговаривать с автоответчиком не стал. По-хорошему пора было бы уже завалиться спать, но, немного стесненный неожиданной гостьей, Волошин включил телевизор и, плеснув еще немного коньяка в бокалы, предложил ей посмотреть какой-то фильм. Совсем по-семейному они устроились рядом на диване и наблюдали за развитием сюжета, пока Галя не начала откровенно зевать.

Выиграв недолгий спор, кому где спать, Волошин оставил Галю в комнате, а сам ушел на кухню. Он долго ворочался на узком диванчике, пока не нашел положение, которому не противилось его тело.

Волошин уже почти уснул, когда Галя, присев рядом, положила ему руку на плечо:

– Саша, не мучайтесь, идемте ко мне. Я очень прошу вас. Поверьте, мне совсем не просто просить вас об этом.

– Галя, мне трудно будет сдержаться в одной постели с вами.

– А я и не прошу вас сдерживаться. Совсем наоборот! – И она, потянув руку Волошина, положила ее себе на грудь.

– Тебя куда отвезти, ты где работаешь? – допивая кофе, спросил Волошин Галю утром, когда они впервые завтракали вдвоем.

– На «Академическую», если не трудно. Я уже опаздываю.

– Тогда пошевеливайся. Дверь захлопни, а я пока машину прогрею, – бросил Волошин, уже натягивая куртку.

Остановившись, он спросил Галю:

– Ничего, если я тебя вечером подхвачу?

– Мне будет приятно! В шесть, самое позднее в шесть пятнадцать. Тебя устроит?