Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

Иногда Ондатра с тоской вспоминал Нерсо. Там он родился, отрастил свои первичные легкие, научился рыбной охоте и искусству сражения. Там прошел его обряд посвящения в молодые воины и ритуальная охота на исполинскую акулу. Приятный солоноватый привкус воспоминаний заполнил рот. Детство прошло, теперь он — мужчина, а мужчина должен уметь все, в том числе — вести дела с двуногими рыбами.

— Плывут, — сплюнул человек в длинной серой хламиде, скрывающей торс и руки.

Лицо со шрамами, щербатый, словно скалистое побережье, пахнущий кислым вином и солью застарелого пота. Этот, если что, оскалится в ответ и кинется прямо в лицо, словно бешеная корабельная крыса. Ондатра глянул на него исподлобья. Ему не нравилось общаться с этим человеком, но этот щербатый был часть другой семьи, что делит с племенем один охотничий ареал. Ондатра еще не совсем понимал, зачем это сотрудничество необходимо племени. Неужели недостаточно морских просторов, славной охоты? Старейшины отвечали, что этот вопрос задают все и получают на него ответ, как только приходит время. Ондатра учился терпению, ждал подходящего момента в засаде, словно голодная мурена, в то время как кровь влекла его к жизни дельфина, и вот спустя месяц мучительного привыкания к новому климату, зубрежки чужеродного языка и обычаев, племя, наконец, доверило ему задание — встретить корабль с “грузом”. Его первое самостоятельное дело! Молодой охотник чувствовал тяжесть лежащей на нем ответственности. Если он с достоинством выполнит задание, возможно, ему доверят дело, достойное мужчины.

На горизонте показалась ветхая баржа. Зрачки Ондатры сузились до двух тонких полосок, утопленных в стали радужки, и он приметил, что корабль пережил столкновение со стихией. Его человеческий компаньон свистнул, и на воду опустили барки, устремившиеся к барже. Старейшины говорили, что этот груз очень важен для племени и его совместных дел с людьми. Ондатра ловил слова словно рыбу, не задумываясь о причинах и следствиях. Его дело принять груз и проследить за его сохранностью, остальное — не его забота.

Баржа встала на якорь, лодки ловко шли против волны к ее обшарпанным бортам. Человечески компаньон рыкнул за спину:

— Готовь фургоны, — и снова приложил ладонь козырьком.

Груз начали спускать в лодки. Ондатра скривился — очевидно, что люди поскупились на свои деревянные лоханки. Они загружены так, что почти черпают воду.

— Лодка! Больще! — прошипел он щербатому, махнув рукой в сторону баржи.

Людской язык давался ему нелегко, звуки сквозь острые зубы получались глухими и шепелявыми, словно шуршание песка в прибой.

— Сколько оговорено, столько и дали, — огрызнулся тот. — С меня какой спрос?

Ондатра заглушил нарастающее в груди клокотание. Красный зверь уговаривал его вскрыть этой тухлой рыбине горло и пустить горячую кровь во славу морским богам, но усмирение бездумной кровожадности — это шаг к становлению. Не зверь управляет тобой — ты им.

Лодки причаливали к брегу, люди выгружались на мокрый песок, грязные, оборванные и тощие, словно сушеная мелочь, и воздух наполнился запахом человеческих тел и страха. Да, он был низким для своего племени, но вполне себе рослым для человека, а эти узелки мышц на голом торсе, перехваченном портупеей вокруг плеч, пояса и шеи, были способны вызвать дрожь у двуногих рачков, как и пасть, полная острых зубов.

Гребцы подталкивали людей к фургонам, замершим у берега. Откуда они и зачем нужны племени? Вопросы блеснули в голове у Ондатры и погасли. Очевидно, это не его ума дело.

Издали раздались крики и плеск. Одна из последних лодок накренилась, черпнула воды и медленно начала погружаться на дно Угольного порта. Гребцы попытались выровнять ее, но слишком поздно — груз, обезумев от страха, окончательно потопил суденышко, люди посыпались в воду. Это очень плохо. Его первое задание должно пройти гладко и без потерь. Сердце еще не успело стукнуть, как Ондатра стрелой метнулся к лодкам.

Как только голова ушла под воду, легкие инстинктивно выпустили воздух, и раскрылись жаберные щели под ребрами и в ключичных впадинах. В нос ударил густая вонь, ставшая еще более невыносимой. Зрачки расширились, привыкая к полумраку, полупрозрачные перепонки на руках и ногах оттолкнулись от плотной толщи. “Быстрее! ” — мысленно шепнул он красному зверю и почувствовал, как вены обожгло горячей волной. Тело устремилось вперед с ловкостью и быстротой тунца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Люди судорожно барахтались, вспенивая воду, поверхность пестрела головами державшихся на плаву. Гребцы безуспешно пытались поднять потонувшую лодку, кто-то истошно кричал, захлебываясь водой. Барка уже стукнулась о дно, подняв облако песка. Схватившись за борт, Ондатра потянул лоханку к поверхности. “Сильнее!” — приказал он красному зверю, и огненная волна прокатилась по мышцам спины, рук и ног. Днище лодки с плеском вынырнуло на поверхность.

— Перевернуть! — прорычал он растерявшимся гребцам и снова ушел под воду.

Те быстро вернули барку в изначальное положение, а Ондатра выдернул нескольких барахтающихся, чтобы они могли ухватиться за борта.

Вытянув на воздух последнего несчастного, Ондатра почуял запах человека откуда-то со дна. Пропустил! Он устремился в мутную глубину, уже почти не замечая неприятной вони. Вскоре Ондатра увидел укутанную в ткань фигуру, безвольно колыхающуюся у самого дна. Поперек тела был перекинут ремень здоровенной торбы, которая и потопила человека. Ондатра схватил утопца за руку и потянул к поверхности. Немудрено, что пошел ко дну, торба словно набита камнями.

Подняв человека над поверхностью, он оглядел его лицо. Девушка, на смуглой коже проступила голубоватая бледность, и острый слух Ондатры не улавливал дыхания. Поцелуй богов, но каждый в племени знает, что ритмичная молитва и освященное ею дыхание вместе с постукиванием по груди способны вернуть ее. Через несколько минут она исторгла струю воды, закашлялась и жадно вобрала воздух, словно это ее первый в жизни вдох. Глаза открылись, невидяще уставившись прямо на солнце, а руки первым делом схватились за опутавшую ее торбу.

— Это, — Ондатра дернул за ремень. — Брось!

Она плотно сжала губы и отрицательно замотала головой. Глупая женщина! Что ценного может быть в этой торбе? Стоит только оставить ее, и снова непременно уйдет на дно.

— Хорошшшо, — процедил Ондатра и, удостоверившись, что никто не пострадал, увлек девушку за собой. Та вцепилась в его портупею до побелевших пальцев, отчего он мысленно обозвал ее миногой.

Он выволок ее на берег и оглядел еще раз. Длинные черные волосы, угольного цвета глаза, уставившиеся куда-то вперед и сквозь Ондатру, на лице следы какой-то краски, смытой волной. От нее пахло, как и от прочих, однако к этому примешивался какой-то непривычный, но приятный аромат. Он наклонился к ней, втянув воздух, и перед его мысленным взором распустились пурпурные анемоны на коралловом рифе Нерсо.

Девушка, ощутив, как его лицо заслонило ей солнце, тихо сказала:

— Спасибо, что помог мне. Я думала, что умру.

Он ничего не ответил, продолжая думать о незнакомом запахе, вызвавшем столько эмоций. “Может мне просто кажется?” — подумал Ондатра. В племени часто говорили, что тоска по дому может вызвать сильные видения. До этого момента он считал это байками.

— Ты, должно быть, сильный, раз смог вытащить и меня, и леакон.

Ее рук скользнула вдоль плеча, по более гладкой, чем у человека, коже, и молодой охотник отпрянул от неожиданности.

— Извини. Кажется, у тебя и правда сильные руки.

Ондатра ощерился безмолвным оскалом. Прикасаться без спроса — ужасное оскорбление. Она пытается бросить ему вызов? Однако девушка словно не чуяла исходящей от него угрозы и была похожа на беспечно колыхающийся анемон. Некоторые из них ядовиты, очень ядовиты… Молодой воин попятился назад, не зная как поступить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как тебя зовут? — продолжала спрашивать она. — Я Итиар! Меня зовут Итиар!

Он уже не слышал ее возгласа, потонувшего в шуме волн, крике чаек и гомоне людей, карабкающихся в фургоны. Ондатра впервые сбежал с поля боя.