В прицеле — танки - Александр Бессараб

На Одере

На главной линейке выстроился личный состав части. Я объяснил цель нашего пребывания под Гелленом: усиленная боевая и политическая подготовка к предстоящему форсированию реки Одер, к бою на противоположном берегу. Сказал и об огромных трудностях, с которыми столкнется дивизион при выполнении этой задачи.

Замполиту выпало сообщить более приятную новость: под конец своего выступления он доложил, что сегодня у нас выступит армейский ансамбль песни и пляски.

Бойцы расходились шумно, в приподнятом настроении. Тотчас во всех уголках лагеря начались приготовления к встрече с представителями фронтового искусства.

И вот в сосновом бору раздались аплодисменты. Один из артистов мастерски прочитал отрывок из поэмы Пушкина «Полтава». Потом артисты пели «В землянке», «Вася, Василек», «На солнечной поляночке», «Смуглянку». Девушки и парни станцевали гопак и несколько других народных танцев. Концерт закончился исполнением частушек и песен на темы политической сатиры. Их пели девушки нашего дивизионного ансамбля вместе со старшиной Воскресенским. Особенно запомнились куплеты «Сверхкапутной», высмеивающей объявленную Гитлером сверхтотальную мобилизацию:

Бродят фрицы сверхпечально,Немцы сверхневеселы.Сверхприказ о сверхтотальнойНа стене повесилиДаст итог довольно скудныйСил реализация,Не назвать ли сверхкапутнойСверхмобилизацию?

Веселыми и отдохнувшими уходили солдаты и офицеры с концерта. Долго еще раздавался их смех, слышались шутки. Я был уверен, что завтра занятия начнутся с огоньком: хорошее настроение — великое дело.

Дни летели быстро. Время, отведенное на подготовку к форсированию Одера, использовалось главным образом для дальнейшей тренировки расчетов, ведения огня прямой наводкой и с закрытых позиций, отработки взаимозаменяемости номеров, углубленного изучения материальной части орудий, тягачей, противотанковых ружей, а также для инженерной подготовки личного состава.

Занятия проходили по скользящему графику: в одном взводе изучали матчасть; в другом шла огневая подготовка; в третьем рыли орудийные окопы полного профиля с обязательным оборудованием «карманов» (ниш с перекрытием, куда закатывали пушку), укрепляли стенки траншей и щелей; в четвертом занимались вязкой больших и малых плотов, готовили бревна на случай форсирования реки вплавь.

Еще в Померании, увидев как-то целую кучу трофейных фаустпатронов, я решил использовать их как вспомогательное оружие для роты ПТР. Приказал начальнику артснабжения дивизиона И. М. Гурину непременно достать инструкцию по боевому использованию фаустпатронов и организовать занятия. Сначала осваивали материальную часть, затем на оборудованном в лесу небольшом полигоне у одиноко стоявшего каменного сарая отрабатывали приемы пуска. К концу учебы, в первых числах апреля, провели стрельбы боевыми гранатами. Огонь вели с трех дистанций: пятидесяти, семидесяти пяти и ста метров. Красноармейцы А. И. Меленчук, А. А. Лакишик, С. Д. Мартынюк и А. С. Козак так старательно и метко поражали цель, что лесной домишко вскоре был разбит вдребезги. Каждый из них имел на своем счету свыше двадцати пусков, полностью освоился и привык к шуму пугавшей поначалу реактивной струи за плечами.

Так кроме пушек и противотанковых ружей на вооружение дивизиона приняли и фаустпатроны. В каждом взводе ПТР создали две группы бойцов, вооруженных немецкими противотанковыми гранатами. Позже, на подступах к Берлину и в самой фашистской столице, умение обращаться с фаустпатронами оказало неоценимую услугу.

Особое значение мы придавали дальнейшему сколачиванию огневых расчетов орудий и противотанковых ружей. Дело в том, что рота ПТР полностью, а огневые орудийные батареи больше чем наполовину состояли из новичков, пришедших в часть под Варшавой в конце января сорок пятого года. Тогда наша дивизия пополнилась несколькими маршевыми ротами солдат-призывников старших возрастов, призванных из только что освобожденных районов Западной Украины и Западной Белоруссии. Мы отобрали в дивизион наиболее молодых и физически крепких. В части до штатной численности не хватало пяти пушек. Поэтому орудийные расчеты, оставшиеся без материальной части, поначалу пришлось обучать на деревянных макетах.

Новички были малограмотными. Наиболее развитые из них имели в лучшем случае пятиклассное образование. Учеба осложнялась еще и тем, что некоторые из них оказались суеверными и богомольными, на поле боя шептали молитвы, крестили орудия, снаряды и даже стреляные гильзы. Нередко это смешило наших солдат-ветеранов. Но нас, командиров, отнюдь нет. Мы понимали, что безземельные, забитые, обездоленные крестьяне, прожившие большую часть своей жизни в панской Польше, претерпели все муки пилсудчины, а затем и гитлеровского ада. Отсюда — и суеверность, забитость. Думалось, как с такими воевать?

К счастью, всех новичков объединяла жгучая ненависть к серо-зеленому мундиру, напоминавшему им о недавних издевательствах, национальном унижении. Поэтому артиллерийское дело, как ни тяжело оно давалось, «западники» (так их добродушно окрестили наши солдаты-ветераны) изучали с небывалым прилежанием и настойчивостью. Так мы и пошли в бой, имея в расчетах двух-трех ветеранов и четырех-пятерых новобранцев.

Очень скоро наши опасения насчет ненадежности новичков в бою рассеялись. В первых же сражениях в Центральной Польше и Померании они показали себя храбрыми солдатами, воевали зло и самоотверженно. Это в какой-то степени восполняло нехватку необходимых навыков и знаний. Некоторые, правда, по-прежнему уповали на милость божью, но жизнь поправляла их, и порой очень жестоко.

Однажды под Дейч-Кроне комбат Г. И. Кандыбин проверял огневые позиции батареи. Оборудование окопов и ровиков подходило к концу. Вот-вот должны были появиться немецкие танки, и комбата, естественно, беспокоило, хорошо ли зарылись в землю расчеты.

Рядовые Леонтий Белевич и Петр Трутько (белорус и поляк), полагаясь на волю божью, окопались плохо, не укрепили стенки своего ровика. Кандыбин приказал им немедленно устранить этот недостаток: грунт был песчаный и легко осыпался. Но через несколько минут начался артналет, и танки противника, сопровождаемые густыми цепями автоматчиков, пошли в атаку. Было уже не до укрепления ровиков. Всех захватил бой, и никто не заметил отсутствия двух «западников». А они, подавленные грохотом стрельбы, забились на дно ровика и истово молились перед извлеченными из-за пазухи иконками.