Последнее воплощение - Антон Белозеров

Найя обернулась и только сейчас заметила надвигавшееся стадо. Зиганьеры на лошадях окружали его со всех сторон, не давая быкам разбежаться в стороны. Похоже, их ничуть не волновало то, что стадо может натворить бед в узких проходах между рядами повозок. Наверное, для стоянки зиганьеров это было не впервой, и все своевременно освобождали дорогу массивным животным с острыми, направленными вперед рогами.

Стараясь не расплескать напиток в кувшине, Найя пригнулась и полезла под повозку следом за Гензо. Мальчик сказал правду, здесь было прохладнее, чем на открытом пространстве под палящими лучами солнца.

Гензо снял безрукавку и постелил ее на траву:

— Садись, Найя. Смотри, быки уже близко.

Юная баронесса еще ни разу в жизни не сидела под повозкой на чужой одежде в то время, как совсем рядом с ней — только руку протянуть — топали ноги быков с тяжелыми раздвоенными копытами. Это зрелище настолько зачаровало ее, что Гензо вынужден был напомнить:

— Ты же хотела пить? Пей!

Найя сделала несколько глотков из кувшина. Напиток оказался прохладным, ароматным и необыкновенно вкусным. Он пах степными просторами, разнотравьем и свежим ветром. Не менее вкусными оказались и лепешки, которые Гензо вынул из узелка.

Мальчик и девочка сидели под повозкой, смотрели на проходящих мимо быков и по очереди пили из кувшина отвар освежика. В тот момент Найя считала, что на свете нет ничего прекраснее, чем быть вольным зиганьером.

Когда стадо протопало мимо, закончились и отвар, и лепешки. Жизнь в лагере зиганьеров вновь вошла в прежнее русло.

— Вот и последние повозки устанавливают, — объявил Гензо, выглядывая между огромными колесами.

— Как же вы разворачиваете такие махины? — спросила Найя.

— А очень просто. Посмотри наверх.

Только теперь Найя заметила, насколько сложные механизмы скрывались под днищем повозки. Тут были и огромные шестерни, и какие-то рычаги, и оси.

— Что это? — удивилась она.

— Сейчас я тебе объясню, — Гензо обнял ее за плечи и легонько надавил. — ложись, так будет лучше видно.

Повинуясь ласковому нажиму, Найя легла на спину, рядом с Гензо. Теперь, и правда, она могла рассмотреть сразу все пространство под повозкой. Ведь раньше, когда она сидела, ее нос упирался в массивную железную шестеренку.

Гензо пальцем показал на переднюю часть повозки:

— Видишь, Найя, каждая пара колес поворачивается отдельно. Причем если передние колеса поворачивают вправо, то задние, наоборот — влево. То есть повозка может развернуться практически на одном месте. Для этого-то и сделана вся эта система передач. Достаточно повернуть оглобли, и все оси одновременно разворачиваются в нужную сторону. Смотри, вот этот главный распределительный вал вращает зубчатые передачи, передающие усилие на каждую из четырех осей…

Гензо рассказывал об устройстве повозки так увлеченно, что Найя слушала его, затаив дыхание. Но впечатления целого дня были слишком велики для девочки. Она почувствовала, что веки ее тяжелеют, накатывает дремота…

Разбудили Найю громкие мужские голоса.

— А вот и отец с братьями вернулись, — сказал Гензо.

Девочка почувствовала, что по ее щекам разлился жар стыда. Она не помнила, сколько времени провела под повозкой. Она не знала, сколько минут или часов проспала рядом с мальчиком-зиганьером. Однако, бросив быстрый взгляд между колесами, Найя немного успокоилась — вечер еще не наступил, солнце светило по-прежнему ярко, а в лагере зиганьеров продолжала кипеть бурная деятельность.

— Папа, мы здесь! — крикнул Гензо и потянул Найю за руку: — Вылезай, я познакомлю тебя со своей семьей.

Дети выбрались из-под повозки и начали стряхивать с одежды сухую траву и пыль.

Одновременно с этим Найя украдкой бросала косые взгляды на появившихся зиганьеров. Те же, ничуть не стесняясь, разглядывали ее в упор. Их было пятеро: взрослый зиганьер и четверо юношей. Самому старшему — лет двадцать с лишним, младшему — около пятнадцати. Легко было догадаться, что это отец с детьми.

— Привет, отец, — улыбнулся Гензо. — Это Найя Кай… — Он повернулся к Найе: — Как ты говорила?

— Найя Кайдавар, — девочке было несколько обидно, что Гензо забыл родовое имя баронов морского народа.

— А это мой отец — Гельн Беньтиат, он первый помощник Старшего Табунщика…

Найя не знала, насколько высоко это звание, поэтому сделала реверанс, которому научила ее мама.

— …И братья, — продолжил Гензо, — Диклияр, Ормьин, Ластьен и Льогги.

— Очень приятно познакомиться, — повторила реверанс Найя.

Гельн Беньтиат огладил свою клиновидную бороду и улыбнулся:

— Нам тоже очень приятно принимать у себя в гостях столь милую девочку из морского народа.

— Благодарю вас… — Найя заколебалась, назвать ли зиганьера «господин», «мессир» или «владетельный дюк», но потом нашла выход из положения: — Благодарю вас, первый помощник Старшего Табунщика.

Зиганьер одобрительно покачал головой, а затем, повернувшись ко входу в повозку, прокричал:

— Дильяна, мы вернулись!

Из-за полога ответил женский голос, принадлежавший, несомненно, матери Гензо:

— Слышу, дорогой. Сейчас сниму с огня котелок и выйду.

Полог повозки откинулся, и на землю также легко, как раньше Гензо, спрыгнула высокая стройная женщина в переливающемся муаровом алом платье. Найя невольно залюбовалась ее горделивой осанкой, распущенными по плечам черными вьющимися волосами и красивым точеным лицом. Не могла она не заметить и то, что шею, запястья и щиколотки женщины украшали многочисленные золотые украшения: цепочки и браслеты.

Женщина, ничуть не смущаясь детей и многочисленных людей вокруг, крепко поцеловала в губы своего мужа Гельна, и лишь потом обратила взгляд своих больших черных глаз на Найю.

— Если бы я знала, какая красавица зашла к нам в гости, я бы еще раньше бросила все дела. Понравился ли тебе отвар оживика и лепешки?

— О, да! — Найя сделала самый глубокий реверанс, который дозволял этикет морского народа. — Ваша еда просто восхитительна. Большое спасибо за угощение.

Все зиганьеры одобрительно заулыбались.

Дильяна показала на небо.

— Через час стемнеет. Останешься ли ты ночевать вместе с нами, или отправишься домой?

Найя испуганно подняла голову. Увы, это была правда. Солнце неумолимо клонилось к горизонту.

— Мне было очень хорошо с вами, но я должна возвращаться домой. Мои родители, наверное, уже беспокоятся.

Про себя же Найя подумала: «Беспокоятся — это еще мягко сказано. Сейчас, пожалуй, вверх дном перевернут не только весь замок, но и город с портом в придачу. Я не удивлюсь, если отец уже ведет свою дружину сюда, в лагерь зиганьеров.»