Глядя на море - Франсуаза Бурден

чем-нибудь, заходили в магазин. Продавцы неизменно встречали покупателей улыбкой в знак того, что всегда готовы прийти им на помощь, но при этом не мешали свободно перемещаться между полками, никак не беспокоя. Обстановка была комфортной для всех: в разделе, где продавались альбомы для подростков, — непринужденная, в разделе для детей — веселая, в чайном салоне — уместно интимная. На первом этаже магазина, предназначенном для взрослой литературы, посетители охотно усаживались в большие удобные кресла и перелистывали книги, а то и читали несколько глав без малейшего вмешательства со стороны персонала. На втором располагались большие цифровые стенды, путеводители в помощь путешественникам, обширная лавка канцтоваров, отобранных исключительно по оригинальности и высочайшему качеству. К началу учебного года Матье всегда умудрялся доставать нужный товар, который невозможно было отыскать у конкурентов. И, наконец, за потайной дверью имелись недоступные для посетителей туалетные комнаты и специальное помещение для отдыха персонала.

Анжелика обычно появлялась в магазине около десяти часов. Приходила она ежедневно, принимая очень близко к сердцу роль «наблюдательницы за порядком», которую добровольно на себя взвалила. Притом она отдавала себе отчет, что не в состоянии руководить этим сложнейшим, отлаженным механизмом, и нередко прибегала к помощи служащих. Например, к Наде, одной из старейших продавщиц, или бухгалтеру Корантену, который работал неполный день. Когда он бывал на месте, то обычно сидел в кабинете Матье, небольшой уютной комнатке, расположенной возле эскалаторов. Из большого окна был виден вестибюль, но Корантен обычно спускал штору, в то время как Матье, наоборот, любил наблюдать за оживленным роем посетителей своего магазина.

— Как у вас сегодня дела? — спросила Анжелика, входя к нему решительным шагом.

— Наверное, как у всех, кто ждет решений, подписей на счетах и распоряжений для заказов! Интересно, Матье собирается возвращаться до того, как лодка окончательно даст течь?

— Трудновато приходится, да? — осторожно намекнула она.

— У меня просто связаны руки. Даже притом, что Надя мне очень помогает, я просто не знаю, до чего может дойти. Когда звонят поставщики, мы стараемся держаться на плаву, берем самый минимум, но так долго продолжаться не может.

— Да ладно, в прошлом году в это время происходило то же самое, и вы…

— Да, тогда мне пришлось выкручиваться из всего самому, нет уж, благодарю! Послушайте, я приготовил папку для Матье. Передайте ему, пусть посмотрит и одобрит либо не одобрит мой выбор.

— Не передам.

— Но почему, бог ты мой?

— Он не станет этим заниматься. Говорит, что вы прекрасно и сами во всем разберетесь.

— Да вовсе это не так! У меня…

— Он говорит, что ему на все наплевать. Понимаете?

— Ну что ж, в таком случае нас ждет катастрофа, и он станет причиной несчастья многих людей. В конце-то концов, Анжелика, скажите все-таки, что с ним происходит?

— Передозировка работой.

— Да, я знаю, он совсем себя не щадил. Отсюда и желание со всем покончить… А я-то считал его таким ответственным! Думал, что человек, способный почти в одиночку поднять такое дело, не может рухнуть в одночасье, как гнилое дерево, безо всякой причины. Служащие беспокоятся о своем будущем, о них он хоть немного думает?

— В этом можете не сомневаться.

Она подошла к окну и подняла штору. В магазине уже было столько народу, что Наде пришлось открыть еще одну кассу.

— Если смотреть отсюда, все вовсе не выглядит так уж драматично, — с иронией заметила Анжелика.

— У нас всегда приток во время школьных каникул. Не все могут позволить себе отправить детей на горнолыжный курорт, а ведь надо же их чем-то развлекать. Февраль не самый убыточный для нас месяц. Впрочем, пока, как и все остальные. Подумать только, и это в разгар кризиса! Но так будет продолжаться лишь до тех пор, пока мы не начнем разочаровывать наших клиентов. У Матье в голове рождалось по десятку новых идей в день, он постоянно что-то изобретал, только он это умел, и его отсутствие уже чувствуется. Не понимаю, почему даже вам не удается его расшевелить, Анжелика?

Безграничная вера Корантена в то, что успех возможен только при участии Матье, была вполне искренней, как и несомненная к нему симпатия.

— Давайте документы, требующие немедленной подписи, — отрезала Анжелика, показывая на папку. — По крайней мере, уж это он сделает, а я вам завтра их принесу, ближе к вечеру.

Это означало, что она вновь увидится с отцом, хотя тот и в прошлый раз довольно скептически отнесся к ее визиту, и она это понимала. Корантен протянул ей большой конверт, улыбаясь, довольный, что одержал эту маленькую победу.

— До завтра, — вздохнула она, выходя из кабинета.

Она прошла через вестибюль книжного магазина, который по-прежнему казался оживленным. Надя издалека, прикованная к кассе, помахала ей рукой, а встречавшиеся на пути служащие приветливо здоровались. Все теперь ее хорошо знали, однако никто у нее ничего не спрашивал. Выйдя из здания, Анжелика прошла вдоль витрины, даже на нее не взглянув. Визиты в магазин ничего не меняли, и тем не менее она бывала там почти каждый день. Ведь единственным звеном, соединявшим магазин с Матье, который не показывался там уже несколько недель, была она, и, заходя туда, Анжелика надеялась таким образом немного успокоить персонал.

Когда Анжелика очутилась на улице, ей показалось, что ветер стал дуть с еще большей силой, чем несколько часов назад, когда они с отцом сидели на террасе. Неужели он так и продолжал смотреть на море весь день, с утра до вечера? Она больше не узнавала его и чувствовала себя потерянной. Что случилось с ее потрясающим отцом, который сердечно, распахнув объятия, встречал ее в Гавре, безумно счастливый, что для учебы она выбрала именно этот город? Он отыскал для дочери хорошее жилье, поселил, снабдил всеми нужными адресами, чтобы она не испытывала никаких затруднений с местной инфраструктурой. Очень тактично и осторожно он пополнял ее счет в банке, чтобы она была спокойна и могла полностью посвятить себя учебе. Заходя в магазин Матье, Анжелика восхищалась энергичностью отца и очень гордилась тем, что его дело процветает. И вот внезапно он все бросил и уединился в этой странной халупе, не желая больше говорить ни о ком и ни о чем! Что все-таки могло послужить толчком для