Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер - Алексей Буторов

Юсупов всегда оставался человеком очень аккуратным и скрытным, многие годы дипломатической работы приучили его молчать при любой щекотливой ситуации. Он пользовался всеми дарованными ему привилегиями, а также связями, установившимися в высшем масонском мире, но обо всем этом документы Юсуповского архива деликатно не сообщают ровным счетом ничего такого, что могло бы выйти за рамки общедоступного и общепринятого… Можно сказать, что старые бумаги на удивление приучены давно умершим хозяином молчать.

Император Павел Петрович имел приятную привычку почти всякий год жаловать Николая Борисовича каким-нибудь новым служебным назначением. Так, в 1797 году он назначил Юсупова Главным Директором Мануфактур-коллегии, государственного органа, ведавшего развитием отечественной промышленности. Сия важная часть государственной машины работала тогда не слишком исправно.

Не переставал Николай Борисович исполнять и свои прежние обязанности, возложенные на него еще при матушке-Екатерине. Во всей траурной суете Юсупов не позабыл о вверенном ему театральном сообществе. В декабре 1796 года он получил 174 тысячи рублей на театр и его артистов, которые почти год после того не работали — соблюдался строгий траур, и в «позорища» ходить не позволял придворный этикет. Спектакли возобновились лишь осенью следующего, 1797 года.

Сохранилось несколько документов, доказывающих значимость театра в жизни Павловского Петербурга. Император зачастую собственноручно расписывал Юсупову репертуар Эрмитажного театра на неделю. Известно, что театральным делом Николай Борисович управлял через доверенных чиновников. Однако придворной музыкой он занимался непосредственно сам — подбирал репертуар, согласовывал его у императора или императрицы Марии Федоровны. Это называлось составлять спектакли, которые действительно состояли, как правило, из нескольких небольших пьес и дивертисментов. В 1797 году именным Указом Павла I князю в подчинение переданы «спектакли и музыка при дворе…»[163].

Императрица Мария Федоровна постоянно искала способы пополнить казну Воспитательных Домов и всех «учреждений Мариинского ведомства», как стали называть официально основанные ею в России многочисленные благотворительные заведения для бедных уже после кончины императрицы. Не оставила она своим вниманием театры и клубы. Московский Английский клуб обязывался закупать игральные карты только в Московском Воспитательном Доме, получившем особую государственную привилегию на их печатание, а также отчислять некоторые другие суммы. В феврале 1798 года последовал Рескрипт Павла I на имя Юсупова о том, чтобы «десятая часть доходов от сумм по сборам за вход в театры отсылалась бы в казну, в пользу Воспитательного Дома»[164].

4 февраля 1799 года император Павел I уволил князя от театрального дела. «Соображая штаты Двора Нашего, Нами утвержденные, повелеваю быть главным над театральными зрелищами директором нашему оберкамергеру графу Шереметеву. Павел»[165]. Это увольнение стало для Николая Борисовича скорее личной обидой — среди сезона терялась бесплатная, казенная ложа Директора. Из полумифического «министра культуры» Юсупов вскоре превратился во вполне реального министра уделов. Существуют сведения, что непосредственно «придворной» музыкой князь все же продолжал заведовать вплоть до полной отставки, последовавшей уже в следующее царствование, что несколько смягчало обиду. К тому же «нельзя объять необъятного».

Никола де Куртейль. С оригинала Э. Л. Виже-Лебрен. «Портрет княгини Татьяны Васильевны Юсуповой». ГМУА.

Только шесть недель пробыл в должности начальников всех русских актеров граф Николай Петрович Шереметев, женатый на своей же крепостной актрисе Прасковье Ивановне Ковалевой-Жемчуговой. Императорские, то есть фактически государственные, театры графу совсем не понравились; со своим, крепостным, оказалось проще и легче — многие проблемы художественной жизни решались на конюшне, где обыкновенно «деятелей крепостной театральной культуры» нещадно пороли за малейшие огрехи на сцене.

Графское место занял Александр Львович Нарышкин, к которому в управление перешел и Эрмитаж. Пустоватого и суетливого преемника Нарышкина князь Юсупов предпочитал не замечать, хотя при случае и палки, и шпильки охотно ему вставлял, наверное не раз сожалея, что придворный этикет не дозволяет просто поддать ногой.

Э. Л. Виже-Лебрен. «Портрет графини Екатерины Васильевны Скавронской, во втором браке графиня Литта». 1796. Юсуповский дворец в СПб. Местонахождение неизвестно. Репродукция из сборника «Юсуповский дворец».

Не забывал довольно грубо поддеть предшественника и «хорошо воспитанный» обер-камергер Нарышкин. Как-то раз во время балетного спектакля император Павел I спросил у него, отчего тот не ставит балетов, в которых «принимают участие много всадников», как это делалось при Юсупове.

— Невыгодно, Ваше Величество! — отвечал Нарышкин. — Предместник мой ставил такие балеты потому, что, когда лошади делались негодны для сцены, он мог их отправлять на свою кухню… и… съесть.

Прозрачный намек на татарское происхождение Юсупова, а татары, как известно, очень любят конину, надо полагать, император понял и потом долго смеялся.

Щедрость Павла I продолжала раскрываться в даровании князю Юсупову новых должностей. Очередное назначение не заставило себя ждать. В ноябре 1800 года Николай Борисович стал Министром Департамента Уделов. Накануне император Павел самолично посетил Императорские Стекольный и Фарфоровый заводы, которыми управлял Юсупов. Производство здесь находилось на высочайшем уровне, так что именитые иностранные гости, обыкновенно бывавшие на заводах с экскурсиями, после не без удивления говорили при Дворе, что производство здесь поставлено никак не хуже европейского. Император Павел, во всем любивший строгий порядок, при посещении заводов с удовольствием указал Николаю Борисовичу на действительно превосходный порядок в производстве и на рабочих местах. Оценил он и элементарную чистоту, почему-то почитавшуюся за немецкую. Об этом Юсупова официально извещал очередной Высочайший Рескрипт[166].

В свою очередь и князь счел нужным воспользоваться царским визитом, дабы отблагодарить своего помощника по заводам. Для коллежского советника Фигнера, непосредственно заведовавшего Фарфоровым и Стекольным заводами, Юсупов исхлопотал пожизненную пенсию в две тысячи двести рублей годовых. Николай Борисович всегда оставался признательным и доброхотным человеком в отношении к тем, кто помогал ему заниматься делом. Не любил Юсупов только пьяниц и бездельников, которых имелось немало как среди его подчиненных, так и среди его крепостных. Подчиненных он просто гнал со службы, а крепостных сдавал в рекруты, если подходил возраст и состояние здоровья.