Мертвечина - Линда Фэйрстайн

— Верно.

— Монетный двор выдал «двойного орла» представителям Фарука одиннадцатого марта 1944 года, — сказала Альвино, заглянув в свои записи. — Ровно через неделю Секретной службе стало известно, что братья Старк собираются выставить на аукцион еще один экземпляр этих якобы не существующих монет. Люди из службы были в бешенстве.

— Правительство когда-нибудь пыталось вернуть «орла» Фарука?

— Да, пыталось. Мои предшественники знали, что Моргентау выдал лицензию по ошибке. Они предпринимали дипломатические шаги, стараясь вернуть монету. Но вспомните, какое тогда было время. Шла Вторая мировая война. Египет имел стратегически важное значение, поскольку он контролировал Суэцкий канал и проход в Индийский океан. Никто не хотел портить отношения с королем из-за украденного «орла».

В разгар войны эта золотая вещица достоинством в двадцать долларов, наверно, казалась дипломатам сущей мелочью.

— А когда война закончилась? — спросил Мерсер.

Альвино полистала свои бумаги.

— Я могу показать вам письмо человека, занимавшего в то время мою должность, где он просит короля вернуть «двойного орла». К сожалению, по протоколу документ требовалось отправить сначала в Госдепартамент, чтобы получить разрешение на переписку с иностранным правительством. Тогдашние власти не дали своего согласия.

— Почему?

— На их языке это называлось «политической нецелесообразностью». В 1948 году разразилась арабо-израильская война, и Фарук стал крайне непопулярен у себя дома и за границей. У него и так хватало проблем, чтобы еще думать о возращении «орла».

— По-вашему, в то время можно было предсказать будущую стоимость монеты?

Она рассмеялась.

— Не думаю, что речь могла идти о сумме большей, чем несколько тысяч долларов. Семь миллионов тогда казались астрономической цифрой. Никто бы не поверил, что такое возможно.

— На мой взгляд, семь миллионов и сейчас явный перебор, — заметил Майк. — Итак, толстяка свергли в 1952-м. И он удрал в…?

— В Рим, — ответила Альвино. — Ему всегда нравилась сладкая жизнь, la dolce vita. В молодости его называли «Ночным бражником».

— Да, — кивнул Майк, — мы слышали.

— Привычка — вторая натура. Он продолжал ходить по ночным клубам: «Хант Клаб», «Пикколо Слэм», «Буат Пигаль», «Виа Венето». Ездил на свадьбу Грейс Келли со своим венценосным приятелем — князем Ренье. Фарук всегда был плейбоем.

— Когда он сбежал из Египта, кто-нибудь знал, взял ли он с собой птичку? — поинтересовался Майк.

— Хороший вопрос, — улыбнулась Альвино. — Боюсь, вряд ли кто-то может на него ответить. Египетские революционеры — их возглавлял генерал Насер — не дали Фаруку времени забрать сокровища. Но за несколько месяцев до изгнания он успел вывезти достаточно денег, драгоценностей и всяких ценных вещиц, чтобы до конца дней жить по-королевски.

— Человек без страны. Но, возможно, с «двойным орлом». — Майк прикинул хронологию событий. — Значит, он приобрел золотой в 1944-м, покинул Египет в 1952-м… И когда монета всплыла снова?

— Почти пятьдесят лет спустя. Все думали, что она осталась в Каире, когда в 1955-м «Сотби» неожиданно включил ее в каталог сокровищ Фарука и выставил на продажу. Узнав об этом, Секретная служба обратилась к американскому консулу в Каире и попросила правительство снять «двойного орла» с аукциона и вернуть в Штаты.

— Выходит, монету так и не продали?

— Нет. Но домой она тоже не попала, — сказала Альвино. — Насер заявил, что это недоразумение. Якобы Фарук увез «орла» с собой. И в Египте монету давно никто не видел. В общем, она исчезла без следа.

— А та штуковина за семь миллионов долларов, которую Старки продали в 2002-м, когда она появилась в стране?

— Не раньше 1996 года, через пятьдесят лет после того, как ее отправили в Египет.

— И кто ее привез? — Меня заинтриговало это причудливое путешествие монеты.

— Довольно известный британский нумизмат, который прилетел сюда с частным визитом и назначил встречу некоему американскому гражданину. Завтрак в «Уолдорф-Астория».

— У вас чертовски коварная улыбка, Лори, — подмигнул Майк. — Не иначе, ваши ребята сидели под столом.

— Угадали. После нескольких перехваченных звонков и записанных на пленку разговоров наши агенты взяли парня за жабры.

— И поймали «двойного орла»?

— Верно.

— Британец объяснил, где он его взял? — полюбопытствовал Мерсер.

— Он рассказал довольно туманную историю. О том, как после переворота к нему обратился какой-то египетский полковник и предложил купить монету. Никаких имен и документальных подтверждений представить не смог.

Лори Альвино заколебалась. До этого она сказала, что шеф поручил выложить нам всю информацию.

— Кроме того, в дело вмешалась разведка.

— А в чем проблема? — спросил Майк.

— Наверно, вы слышали, что правительственные службы не слишком ладят друг с другом. — Лори обвела нас взглядом, словно желая посмотреть, согласны ли мы с этим утверждением.

— Мы слишком редко с ними сталкиваемся, чтобы судить об этом, — уклончиво ответил Майк.

— Я не хочу, чтобы вы думали, что это связано с враждой агентств. Просто у каждого своя работа.

— Ладно, мы не станем жаловаться.

— Вмешалось ЦРУ, — сухо сказала Альвино. — И замяло наше дело.

— По поводу «двойного орла»?

— В том числе, — ответила Лори. — Я уже говорила о связанных с ним политических проблемах — с королем Фаруком, повстанцами и государственным переворотом. Исчезновение этой монеты и многих других вещей — всего лишь побочное следствие дипломатической игры.

ЦРУ с самого начала маячило на горизонте нашего расследования. Эндрю Триппинг называл себя его агентом. Виктор Воллис, вероятно, сотрудничал с разведкой после возвращения в Каир в начале пятидесятых. Фальшивый Гарри Стрэйт представлялся Пэйдж Воллис агентом ЦРУ, хотя настоящий Стрэйт работал в Секретной службе. Но что связывает всех этих людей — и организации — с нашим делом?

— Скажите, — спросила я, — ЦРУ действительно занималось королем Фаруком?

— Еще как. В начале пятидесятых главным человеком ЦРУ в Каире был внук Тедди Рузвельта, Кермит. Он стал близким другом короля.

— Наверно, это было трудно?

— Фарук считал клан Рузвельтов чем-то вроде королевского семейства Штатов. Это сыграло свою роль. Кроме того, у Кермита был свой человек при дворе.

— Что вы имеете в виду?

— Рузвельт привез с собой помощника — блестящего молодого дипломата, который в тридцатые годы был учителем Фарука. Он говорил на шести или семи языках и знал мировую историю лучше, чем…

Майк Чэпмен присвистнул, сообразив, о ком идет речь.

— Виктор Воллис.

— Совершенно верно, — подтвердила Лори. — Вот уж не думала, что ЦРУ поделится с вами этой информацией.

Ну и замечательно, подумала я. Мы не станем возражать. То, что мы случайно знали некоторые факты и имена, похоже, расположило ее к большей откровенности.

— Вероятно, король еще с тех давних пор очень привязался к Виктору. Они были почти одного возраста, и Фарук видел в своем учителе скорее друга. Он с удовольствием принял его во дворце.

— Зная, что тот работает на ЦРУ?

— Конечно, нет. Он считал, что Виктор занял какой-то незначительный пост в министерстве, как выпускник после практики устраивается куда-то на первое время. Воллис поселился в королевских апартаментах, где у него были собственные комнаты.

— Что давало ему широкие возможности, — добавил Мерсер.

— Выходит, ЦРУ поддерживало правление Фарука? — спросила я.

Лори Альвино покачала головой.

— Совсем недолго. Франклин Рузвельт преследовал две цели. Прежде всего, он хотел сделать Египет оплотом демократии на Ближнем Востоке, где почти весь регион склонялся к коммунизму. К тому же Рузвельт одним из первых понял, какое значение арабская нефть имеет для американской экономики. Но Фарук вел себя как избалованный ребенок, и американцы быстро обнаружили, что не могут им управлять.

— Поэтому США финансировали государственный переворот? Мы стояли за генералом Насером и Анваром Садатом?

Она прикусила губу.

— Мы не помогали им оружием, танками и самолетами. Просто пообещали, что если переворот окажется удачным, американцы не станут спасать короля.

— И когда настало время…

— Повстанцы Насера захватили контроль над египетской армией, закрыли все аэропорты, чтобы Фарук не смог сбежать на одном из своих частных самолетов, и арестовали в порту королевскую яхту. Король позвонил в американское посольство и попросил Трумэна вмешаться: Рузвельт к тому времени давно умер, — но президент ответил отказом. Победители отправили короля в изгнание: если верить слухам, вместе с семьюдесятью тюками, набитыми золотыми слитками и драгоценностями. Америка пальцем не шевельнула, чтобы помочь Фаруку.