Что надеть для обольщения - Сари Робинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прескотт остановился.
– О чем вы, Эдвина? Это вам, а не кому-нибудь другому угрожает шантажист!
– Ах да… разумеется… – Она кусала губы, поражаясь самой себе и своей чудовищной оплошности, которая чуть не выдала ее с головой. – О чем я только думала?
– Я имел в виду мое… влечение к вам.
– Ко мне?..
– Ну да. Это отвлекло меня. И навело на мысль, что, наверное, я не любил Кэт по-настоящему, если, встретив вас, так быстро почувствовал к вам влечение. Вы понимаете?
– Ах! – воскликнула Эдвина и нахмурилась. – Да, конечно, понимаю. – На самом деле она ничего не понимала, но боялась, что Прескотт сейчас замолчит и перестанет говорить о том, что так ласкало ей слух – о своем влечении к ней.
– Мне только нужно было переступить через свое уязвленное самолюбие и признать, что мы с Кэт не созданы друг для друга. Я почувствовал огромное облегчение, когда это понял. Теперь мы с Кэт сможем оставаться друзьями.
– Замечательно, – сказала она и подумала: «А как же насчет влечения ко мне, о котором он упомянул только что?»
– Вы правда так считаете? – Прескотт облегченно вздохнул. – У меня просто камень с души свалился.
– Я очень рада…
– У меня такое ощущение, что я вновь обретаю почву под ногами. Я еще не полностью пришел в себя, но все плохое теперь позади. Мое деловое предприятие сдвинулось с мертвой точки. У меня есть ощущение какой-то цели впереди…
– Все это так… замечательно. – «Он когда-нибудь заговорит снова о своем влечении ко мне?»
Прескотт подошел к Эдвине вплотную.
– Вы уже это говорили, Эдвина.
– Ой, правда?
– Да, вы повторяетесь. – Взяв ее за подбородок, он провел тыльной стороной ладони по щеке. Его прикосновение обжигало. – Но довольно разговоров обо мне. Я хочу поговорить о нас с вами.
Сердце у Эдвины замерло.
– Если желаете, мы можем продолжить беседовать о вас…
– Вы-то сами этого хотите?
– …или мы можем поговорить о влечении, о котором вы упомянули вскользь…
– Ах да. Значит, о влечении… Меня влечет к вам. И поэтому я становлюсь чересчур колючим.
После их прогулки в Гайд-парке Прескотт все время думал об этом и в конце концов пришел к выводу: привлекательность Эдвины и отсутствие у него долгое время женщины сделали его чрезмерно уязвимым и ранимым. Воздержание не беспокоило его до тех пор, пока он не начал проводить время с Эдвиной – значит, это явилось следствием сочетания двух этих факторов. Иначе почему он так разгорячился, когда речь зашла о браке и о детях? И почему думает о покойном муже Эдвины с раздражением?
– То, что вас влечет ко мне… Плохо это или хорошо? – хрипло прошептала Эдвина.
Он ласково провел пальцами под ее подбородком. Потом его рука медленно скользнула вниз по нежной шее Эдвины к ее пышной груди. Прескотт почувствовал восхитительный жар в ее теле. Она вся затрепетала, и ее губы раскрылись, как будто она задыхалась.
– Меня очень, очень сильно влечет к вам. Просто ужасно, – пробормотал он, прижимаясь губами к ее виску и вдыхая легчайший ландышевый аромат духов. – Это влечение начинает принимать угрожающие размеры…
Его лицо было так близко, что, когда Эдвина закрыла глаза, ее ресницы коснулись его щеки.
– Так что… что мы будем делать с этим влечением? Как вы думаете? – Ее дыхание щекотало его ухо.
Прескотт тяжело дышал, его сердце выстукивало бешеное стаккато желания.
– Я предлагаю его утолить.
– Ах!..
– Но меня беспокоит одна вещь, Эдвина. У вас никогда не было романтической связи…
Она откинулась назад.
– Нет, никогда… – Эдвина смотрела Прескотту в глаза. О, как ему хотелось еще раз познать вкус ее нежных губ! – До того бала у Бонов… Я никогда не думала, что способна на это.
В голове у Прескотта промелькнула мысль о ее замужестве, но ему не хотелось спрашивать Эдвину об этом, чтобы не спугнуть очарование момента. Тем более что доктор Уиннер говорил о том, как Эдвина была предана своему покойному мужу. Стоило Прескотту подумать о том, каким сокровищем посчастливилось обладать сэру Джеффри, как он чувствовал безотчетную ревность.
– И что же теперь будет, Эдвина?..
– Я хотела бы… еще немного поэкспериментировать.
Его ревность сразу же бесследно исчезла. Кончики его губ приподнялись, и, глядя на нее лукаво, Прескотт спросил:
– Выходит, я искушаю вас, Эдвина?
– В некотором смысле. Я никогда не предполагала, что меня…
Прескотта охватила радость, но он сумел ее сдержать. Она в первый раз с ним флиртовала! Может быть, именно новизна того, что она испытывала, усиливала остроту ее желания.
– Я никогда раньше не испытывала… такого искушения, – вымолвила она, чуть дыша. – Никогда.
Радость постепенно перерастала в восторг. Прескотт прямо-таки купался в счастье. Так, значит, Эдвина хочет его так же сильно, как он хочет ее! Господи, какой это волшебный вечер!
Однако Прескотт был полон решимости сделать все от него зависящее, чтобы Эдвине было хорошо с ним. Он знал, что эту женщину не так-то легко завоевать.
Он запрокинул ее голову. Ее кремового оттенка кожа вся словно светилась изнутри. Эта нежная, как лепесток розы, кожа и сладкие восхитительные губы могут свести с ума любого мужчину. Но сегодня эта женщина принадлежит ему и только ему.
– Я не хочу, чтобы у вас остались какие-нибудь сожаления, Эдвина.
– Какие могут быть у меня сожаления, если мы с вами еще ничего не сделали?
– Какая дерзость! Мне она нравится в вас. – Прескотт потянулся губами к ее губам. Он вложил в свой поцелуй всю силу страсти, с какой он хотел быть внутри ее.
Эдвина прижалась к Прескотту. Она обвила его шею руками, и ее тело стало словно бы таять рядом с ним, как плавится воск свечи. Это были те же ощущения, которые она испытывала, когда он целовал ее на улице в нише. И даже гораздо более сильные.
Прескотт гладил ее плечи и спину. Прильнув к нему, Эдвина тихо стонала. Ей было так хорошо, что он твердо знал, что она будет принадлежать ему. И очень скоро.
Прескотт отстранился – немного более резко, чем следовало.
– Не здесь, – прохрипел он.
Эдвина зашаталась, и Прескотт привлек ее к себе. Она закрыла глаза, откинула голову назад и подставила ему свою изящную шею, соблазнительный изгиб которой притягивал его, как магнитом. И неожиданно для него самого губы Прескотта скользнули по нежной, солоноватой на вкус коже.
Его рука – как будто сама по себе – обвилась вокруг талии Эдвины, а затем проникла ей под накидку. Через тонкую кисею платья Прескотт гладил ее грудь, лаская жесткий сосок.
От ее глухого стона у него мурашки побежали по коже.
– Я хочу вас, Эдвина, – хрипло простонал Прескотт.
