Затерянные в океане - Луи Жаколио

— Сперва позвольте мне спросить вас, как банкира нашего общества, — продолжал Ли Ванг, — имеете ли вы какие-нибудь известия о нашем верховном главе?

— Я могу предложить вам тот же вопрос, — отвечал Лао Тсин. — Со времени моей последней поездки в Пекин и до сего дня я знаю об этом столько же, сколько и тогда, то есть ровно ничего.

— Хорошо, очень даже хорошо, ваше превосходительство! — воскликнул Ли Ванг.

Лао Тсин носил аметистовый шарик на шапочке и потому имел право на этот титул. Он молча поклонился в ответ на вежливость Ли Ванга, который продолжал:

— Я также ничего не знаю с тех пор, как оставил Кванга в Париже, где он передал мне скипетр Хуан-ди, похищенный варварами из летнего дворца его величества, равно как и большой бриллиант из коронной французской сокровищницы, врученный потом мной ее величеству, императрице Нан Ли, вместе с драгоценным скипетром.

— Уверены ли вы, что этот драгоценный бриллиант дошел по назначению? — спросил вдруг, как бы мимоходом, банкир своего собеседника.

Этот неожиданный вопрос заставил на одно мгновение покраснеть Ли Ванга, что не укрылось от такого проницательного человека, как Лао Тсин, тут же решившего не забывать этого обстоятельства.

— Разумеется! — подтвердил член верховного совета с прежним своим апломбом. — Бриллиант можно видеть во дворце третьего круга, вместе с прочими сокровищами ее величества. Но так как не в этом главный предмет нашего разговора, то позвольте мне продолжать»

— Сделайте одолжение, я вас слушаю!

— Итак, наше общество остается без главы вот уже два года, если не более того! — воскликнул Ли Ванг. — Ввиду столь важного обстоятельства я считаю своей прямой обязанностью, вместе с моим товарищем по верховному совету Ли Юнгом, покончить скорее с этой неопределенностью положения, которая может сделаться вредной для нашего дела… Надеюсь, и вы того же мнения?

— Прежде чем высказать вам мое мнение об этом щекотливом предмете, позвольте спросить вас, из чего вы заключаете, что Общество Джонок остается без своего верховного главы?

— Из чего?.. Из его продолжительного молчания!

— Из продолжительного молчания? Но ведь вам известно, что, по уставу общества, вы не имеете даже права критиковать поведение Кванга. Ваш пост — в Пекине, и вы не должны ни оставлять его, ни беспокоиться о действиях главы.

— Даже если бы он умер?

— Так точно, даже если бы он умер! Вам ведь известно, что Квангу одному принадлежит право назначить себе наследника, которому мы обязаны слепо повиноваться, как только он объявит нам свои приказания.

— Но если Кванг перед смертью не имел времени назначить себе наследника?

— Наши правила, по-моему, вполне ясно решают и это затруднение: согласно им, высокое звание Кванга, — в случае, если бы он умер, не назначив себе наследника, — принадлежит с минуты его кончины старшему — не по возрасту, а по назначению — из трех советников, находящихся при его высокой особе… Из этого очевидно, что место его не вакантно и никогда не может быть вакантным.

— Ну, а если, например, Кванг и три его советника погибнут вместе, хотя бы при кораблекрушении? Как тогда следует поступить?

— В этом случае, вы знаете, Квангом становится тот из членов верховного совета в Пекине, который первым надел кольцо власти, хранящееся в ящике.

— Который, в свою очередь, хранится в кассе общества, — Добавил Ли Ванг.

— Да, до последнего времени это так и было, — до поездки Кванга в Париж. Но перед поездкой он взял с собой ящик из кассы, оставив у меня лишь записку, в которой сказано, где надо искать этот ящик в случае, если пройдет три года без всяких известий о Кванге и его трех советниках.

«Посмотрим, что ты на это ответишь, — сказал себе Лао Тсин. — Если ты изменник, то берегись!»

— Я этого не знал, — ответил Ли Ванг, — и если это так, то теперь приходится говорить совсем о другом… Не угодно ли вам, как выражаются европейцы, открыть свои карты?

— Я готов, — сказал банкир. — Но покажите пример, так как я не знаю, чего вы, собственно, желаете.

— Вот чего я желаю, — ответил торжественно Ли Ванг, — я имею достоверные известия о смерти старого Фо и о том, что он не назначил себе наследника, а потому намерен провозгласить себя Квангом. Вы единственный человек, который может помочь мне в достижении этой цели. Итак, скажите мне, какова будет цена вашего содействия?.. Вы видите, что я вполне откровенен с вами…

Лао Тсин ничем не обнаружил внезапного волнения, овладевшего им при таком неожиданном повороте их беседы, и ответил сдержанно и просто:

— Вы придаете слишком много значения моему содействию в этом важном деле. Во всяком случае, я нахожу, что мне необходимо сначала основательно обдумать ваше предложение, прежде чем высказать вам свои требования.

— Ваше желание подумать, прежде чем дать решительный ответ, я нахожу вполне естественным, — продолжал Ли Ванг, маленькие глазки которого блеснули от удовольствия. — Но сколько времени нужно вам на размышление?

— Завтра вечером вы получите от меня окончательный ответ. Предупреждаю только вас, что мне нужно несомненное доказательство смерти Кванга, иначе я не стану действовать в вашу пользу.

— Об этом не беспокойтесь, ваше превосходительство, у нас есть самые неопровержимые доказательства того, что старый Фо умер!

— А именно?

— Об этом узнаете завтра вечером. Теперь же для вас совершенно излишне было бы знать их, так как вы можете и отказаться от содействия нам в этом деле.

— Вы, стало быть, не один заинтересованы в нем?

— Нет, как видите, иначе эти два джентльмена не присутствовали бы здесь: они тоже заинтересованы, и не меньше, может быть, меня. Когда я буду Квангом, я возвращу маркизу де Сен-Фюрси, специально посланному сюда французским правительством, тот драгоценный бриллиант, который взят был в Париже вместе со скипетром Хуан-ди… Если я вам не сообщаю сегодня доказательств смерти Кванга, так это по той причине, что они известны только этим двум господам, желающим открыть свои тайны не иначе как наверняка. Вы понимаете меня?

— Теперь я вас понял, — объявил банкир, — и могу свободнее обдумывать ваше предложение.

— Вы мне позволите сказать моим товарищам о результате нашего разговора?

— Сделайте одолжение, не стесняйтесь!

Не предполагая, что банкир может понять его французский язык, Ли Ванг сказал де Сен-Фюрси и Ланжале:

— Он наш, этот банкир; дело сводится к одним деньгам, потому что это денежный мешок, который за золото готов продать самого себя!

— Это удивительно, — заметил Ланжале. — А я считал его бравым малым, и он мне так понравился!..