Ритуал для посвященных - Геннадий Геннадьевич Сорокин

— Тетя Катя странная какая-то, — стала рассказывать Елена. — Никогда первая не поздоровается, всегда хмурая, чем-то недовольная, а муж у нее — обычный мужчина, веселый. Приветливый.

— У них нет детей?

— Своих нет. С внуком возятся. Он совсем еще маленький, даже ходить не научился.

— Если детей нет, откуда внук взялся?

— Это я так, образно сказала. Ребенок, скорее всего, вовсе не внук, а сын какой-нибудь двоюродной сестры или племянницы. Я ребенка никогда не видела, только слышала, как он плачет.

— Почему ты решила, что он еще ходить не научился?

— Квартира тети Кати расположена над нами. Если бы ребенок бегал, его бы слышно было.

— Не факт! Ребенок, может, еще только учится ходить.

— Тогда бы слышно было, как он падает и плачет. У нас звукопроводность знаете какая! Когда соседи ругаются, все слышно, каждое слово.

— Тетя Катя спиртным после закрытия магазинов не торгует?

— К ней редко гости приходят, а вот в соседнем подъезде точно торгуют. Каждый вечер алкаши собираются, на бутылку копейки считают. Говорят, там старушка на первом этаже вином приторговывает.

Воронов сделал вид, что сверяется с записями в блокноте. Спросил, как бы между прочим, уточняя:

— Когда у тети Кати ребенок появился?

— После Нового года, — улыбнулась девушка. — Я еще подумала, что младенчика им Дед Мороз принес вместо подарков.

— Тогда — нет, тогда отпадает, — неизвестно о чем сказал Воронов.

Теперь оставалось свести беседу со школьницей к теме, не касающейся Ооржак и ребенка.

— Мне ваш завуч сказала, что у вас мальчики не курят и не пьют.

— Да ну! — фыркнула Постникова. — Как дискотека, так…

Она опасливо посмотрела на дверь, набралась решимости и с чистой совестью заложила одноклассников, разогревающихся портвейном перед танцами. Вспомнила девушек, составляющих компанию школьным хулиганам, особо отметила некую Вику из седьмого класса, «пошедшую по рукам». Воронов с интересом выслушал Елену, взял с нее слово хранить разговор в тайне и покинул школу.

Новость о том, что ребенок объявился, Демидов встретил в штыки.

— Кому надо, тот пускай занимается! Я больше в это дело не полезу. Один раз пронесло, удалось реализовать информацию, второй раз можно пролететь.

— Вова, — вкрадчиво начал Виктор, — давай посмотрим на ситуацию с ребенком с другой стороны. Если младенца в квартире нет, то самородное золото-то наверняка есть. Муж тети Кати не может с прииска с пустыми руками возвратиться.

— Ты здесь хозяин, а не гость! Тащи с работы каждый гвоздь! — процитировал популярную советскую поговорку Долголеев.

— Я не буду заводить оперативное дело по приисковому золоту, — отрезал Демидов. — Это линия БХСС, а не уголовного розыска.

— Дело надо завести о похищении ребенка, — увещевал Воронов, — а золото само по себе всплывет. Ты изымешь его, придешь к начальнику БХСС и скажешь: «Твои опера ничего не делают, пузо отрастили, благоденствуют. А я за государственным золотом блюду, за них работу выполняю».

— Я не собираюсь ссориться с начальником краевого БХСС.

— И не надо! — охотно согласился Виктор. — Ты подаришь ему раскрытое преступление и станешь его лучшим другом. Он тебе с черного хода центрального гастронома целую сумку деликатесов вынесет.

— В этом что-то есть, — подал голос Долголеев.

Ребенок, финский сервелат и приисковое золото его не интересовали. Близилась летняя сессия, начинающаяся экзаменом по научному коммунизму. «Научку» Долголеев боялся пуще огня. Он искренне не мог понять, о чем этот предмет.

— Кстати, а что с выделенным материалом? — спросил Демидов.

Воронов и Долголеев пожали плечами. Материал о похищении младенца ушел в районную прокуратуру и там где-то затерялся. Демидов позвонил начальнику РОВД, попросил уточнить, какова судьба направленной в прокуратуру информации. Начальник милиции тут же ответил, что проверкой занимался его участковый. Информация о похищении не подтвердилась. Мать ребенка сказала, что отправила его к родственникам в Якутию.

— Угу, к родственникам! — саркастически усмехнулся Воронов. — Только подруга Алексеевой ничего об этом не знает. Похитители запугали мать ребенка, и она теперь что угодно наговорит, лишь бы младенец в живых остался.

Демидов задумался. С одной стороны, было соблазнительно завести дело оперативной разработки и тут же реализовать его. С другой стороны, если ребенок не будет найден, то он возбудит «пустышку» и получит нагоняй от руководства за проявленную профессиональную безграмотность. Система оперативного учета в Советском Союзе построена так, что проявление здоровой инициативы считалось верхоглядством, а не стремлением раскрыть преступление по малейшей оперативной информации. В возбуждении дела оперативной проверки действовать надо было только наверняка. «Не зная броду, не суйся в воду!»

— За квартирой надо понаблюдать, — вышел из задумчивости Демидов. — Если ребенок у Ооржак, то она или муж должны регулярно покупать молоко или молочные смеси.

— Привяжи квартиру к какому-нибудь нашему делу проверки, — подсказал Долголеев. — Можешь к моему — по сбытчикам маковой соломки.

— Сделаем по-другому. Организуем наружное наблюдение по агентурному сообщению. Завтра вызову нужного человека, он напишет сообщение, что к Ооржак часто заходят его знакомые наркоманы. Информация конкретно ни о чем, но проверить ее основания есть.

Демидов отстучал кончиками пальцев по крышке стола мелкую дробь, посмотрел на Воронова.

— Витя, поколись, чего ты так уперся в этого ребенка? — спросил он.

— Младенец — полдела! Антураж — вот в чем суть. Ни в одном методическом пособии нет рекомендаций, как расследовать уголовные дела, связанные с шаманско-ламаистской тематикой. Надо же, в конце концов, понять, что означает мохеровый шарф! В Сибири люди разных национальностей живут. Если я на месте происшествия столкнусь с шарфом и кольцом, то буду знать, с чего начинать поиск.

— В практическом плане ничего это тебе не даст, — заверил Долголеев. — Сдается мне, что Ооржак — обычная шизофреничка, выдумавшая свои обряды и обычаи.

— Вот еще одно подтверждение, что у нее надо провести обыск, — обрадовался Воронов. — Если у нее крыша съехала, то, увидев в другой раз подобный антураж, я буду знать, что действовал психически больной человек.

— Черт с вами! — решился Демидов. — Дам поручение на организацию наружного наблюдения за Ооржак и ее подъездом.

На следующей неделе, в понедельник, Демидов устроил Воронову самый настоящий разнос.

— Так и знал, что твоя затея добром не кончится! — горячился обычно невозмутимый оперуполномоченный. — Нам отказали в организации наблюдения.

— Почему? — поразился Виктор.

— Соседи! — Демидов ткнул пальцем в стену у себя за спиной.

Воронов мысленно спустился по улице Волочаевской от краевого управления МВД в сторону Уссурийского бульвара и все понял. Соседним зданием было управление КГБ Хабаровского края.

— За подъездом Ооржак уже установлено наблюдение, — тихо, опасаясь прослушивания разговора, сказал Демидов.

— Им-то ребенок зачем? — ничего не понимая, спросил Виктор.

— Кто тебе сказал, что в ребенке дело? Быть может, их приисковое золото интересует.

— Вова,