Тогайский дракон - Роберт Сальваторе

— Три дня, — раздался голос у него за спиной.

Астамир повернулся и отвесил учтивый поклон своему наставнику.

В Обители Облаков сейчас жили еще три мистика уровня Астамира, обладатели красного пояса Жизни, и всего два, достигшие высот многоцветного пояса, символа просвещенности, — магистр Чаэс и его жена, магистр Глария. За столетия существования ордена число тех, кто обладал этим поясом, было невелико — всего около ста человек, а одновременное присутствие двух магистров в Обители Облаков являлось почти беспрецедентным случаем.

И сейчас Астамир собирался сообщить о том, что вскоре к ним добавится третий.

— Я видел Чи, — сказал он.

Магистр Чаэс кивнул с торжественным видом.

— Я так и подумал, когда тебя не оказалось на празднике равноденствия три дня назад, — сказал он, — Я всегда надеялся, что ты увидишь Чи, Астамир. Теперь путь перед тобой открыт.

Три дня? Мистик рассмеялся, хотя не слишком этому удивился.

— Я прикоснулся к Чи, — добавил он. — Я понял Чи.

Эти заявления заставили пожилого магистра отпрянуть. Не многие осмеливались заявлять о таком, а в возрасте Астамира прикоснуться к Чи, понять Чи было делом практически неслыханным. Глария, жена Чаэса, обрела Чи всего два года назад, на семьдесят восьмом году жизни и семьдесят пятом году обучения.

Я пройду Многоцветным Путем, магистр Чаэс, — уверенно продолжал Астамир.

Его наставник кивнул. А что еще ему оставалось делать? Хотя было понятно, что старик сомневается, помешать ученику он не мог. Открытие Чи, этого высочайшего уровня просвещенности, было личным делом каждого. Ни Чаэс, ни любой другой магистр никакого влияния на этот процесс не имели.

— Ты отдаешь себе отчет в том, насколько это опасно? — спросил все же магистр Чаэс. — Понимаешь, что идти Многоцветным Путем не обязательно именно сейчас… или завтра, или в любой другой день?

— Ждать неразумно, поскольку я готов, — заверил его мистик.

— Ну, коли так, мне больше нечего тебе сказать. — Магистр Чаэс поклонился в знак понимания и уважения. Если Астамир одолеет Путь, он сравняется с Чаэсом в уровне просвещенности, если нет — погибнет. Третьего не дано; в тот момент, когда Астамир объявил о своем намерении, его ученичеству у магистра Чаэса пришел конец.

Склонив голову, Чаэс удалился.

Астамир чувствовал себя уверенно. Он видел Чи, внутреннюю жизнь, то, что соединяет душу и тело, и потому не сомневался, что пройдет Путь. Не раздумывая, он зашагал к заброшенной лестнице в северном крыле обители. Спустился с третьего этажа на самый нижний его уровень и подошел к окованной железом двери, которую никто не открывал с тех пор, как магистр Глария преодолела Многоцветный Путь. Взявшись за кольцо в центре двери, Астамир ощутил исходящий из-за нее жар. Он рванул кольцо на себя, разомкнув таким образом запирающий механизм: дверь открылась, и порыв горячего ветра ударил мистику в лицо.

Он вошел внутрь и выждал несколько мгновений, давая глазам возможность привыкнуть к тусклому оранжевому свету, мерцающему далеко внизу.

Рукотворные туннели Обители Облаков здесь заканчивались, и Астамир двинулся далее по естественному земляному ходу, уводящему в глубь горы. Путь занял около получаса, и в конце его обнаружилась еще одна дверь. Рядом с нею на стене во множестве висели красные пояса, точно такие же, какой носил Астамир.

Мистик подошел к стене и с удовлетворением отметил, как хорошо сохранились пояса, многие из которых находились тут не одно столетие, и это несмотря на то, что пропитанный неприятным серным запахом воздух оказывал разрушительное действие почти на любую ткань.

Астамир снял пояс, повесил рядом с другими и ласкающим движением провел по нему рукой: хотя он носил его всего несколько лет, красный пояс стал для него не просто символом, а постоянным напоминанием об избранном жизненном пути.

Отбросив из головы все посторонние мысли, мистик открыл еще одну дверь, понимая, что никогда больше не увидит ни свой пояс, ни помещение, где он остался висеть.

Сейчас Астамир находился в просторном, тускло освещенном зале с уставленными в нем изваяниями воинов, выполненными в полный человеческий рост и словно готовыми мгновенно вступить в бой. Помещение походило на то, в котором он заработал пояс Жизни.

Этот зал служил скорее не для проверки нового уровня просвещенности явившегося сюда, а для предостережения тому, кто пришел преждевременно. Скульптуры имели скрытые механизмы, приводящиеся в движение при изменении давления на пол. Только человек, имеющий красный пояс, обладал достаточным навыком, чтобы пересечь это помещение, избегнув подстерегающие его ловушки.

Все с тем же ощущением несокрушимой уверенности в себе, стараясь не думать о том, что ждет его впереди, Астамир снял мягкие комнатные туфли и начал пересекать зал.

Под ногами ощущалась слабая вибрация. Гармонично слившиеся тело и разум мистика помогли ему увернуться от удара копьем, который нанесло ближайшее изваяние воина, и тут же наклониться так, чтобы меч другого, резко повернувшегося воина рассек лишь воздух в том месте, где он только что находился.

Словно обладая провидческими способностями, Астамир подпрыгнул за миг до того, как из пола под ним вырвались наружу острые шипы. Приземлившись чуть в стороне, на одну ногу, что не мешало ему превосходно сохранять равновесие, он уверенно двинулся вперед.

Краем глаза мистик успел заметить летящее в него копье.

Вскинув руку, он отбил его, сделал кувырок, проскочил под двумя стремительно опускающимися мечами, высоко подпрыгнув, пропустил под собой еще одно копье и устремился вперед, уворачиваясь от новых ударов, пытавшихся достать его то справа, то слева.

И вот Астамир уже стоял рядом с огромным рычагом в полу перед дверью из этого зала. Крепко обхватив рычаг, он отвел его назад и замер, дожидаясь, пока противовесы наполнятся песком, открывая проход в запретный зал. Минуты постепенно складывались в часы. Наконец скрипы и шорохи смолкли. Мистик вернул рычаг в исходное положение, набрал в грудь побольше воздуха, открыл дверь и оказался в широкой, но низкой естественной пещере. По ее стенам метались отсветы оранжевого пламени; было нестерпимо жарко. Пещера образовалась задолго до появления Астамира на свет, когда из глубины горы прорвался поток расплавленной лавы.

Обратившись внутрь себя, мистик начал собирать свое Чи, чтобы защититься от убийственного жара. Человеческие кожа и кровь не могут вынести жар такой интенсивности, однако Чи — может. Мистик создал также энергетический щит, блокирующий боль.