Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Автобус ухнул колесом в выбоину и затормозил у церкви с голубой луковкой купола. В салон взобрались бабки в платках и теплых пальто, видимо, со службы, и никчемушный мужичонка в тренировочных штанах и синей куртке с надписью «Вертолеты России».
– Долго еще? – спросила хмурая Джессика.
Настя заглянула в навигатор.
– На следующей выходим.
Следующая остановка – Константиново-дальнее – торчала прямо посреди пустынного шоссе. Девчонки вылезли из автобуса и стали оглядываться по сторонам.
Идти предстояло через поле, собственно, до этого самого Константинова. Вроде бы рукой подать, очередная луковка очередной церквушки на взгорье казалась совсем близкой. Тут выяснилось, что была допущена стратегическая ошибка.
Собственно, Настя уже давно… осознала, что ошибка допущена, а на дороге через поле последствия начали сказываться на каждом шагу в прямом смысле слова.
Собираясь на съемку, Настя долго прикидывала, что бы такое надеть. Ей необходимо было поразить воображение невыносимого Аллилуева и возможных знаменитых молодых артистов. Ведь на съемке может быть кто угодно! Надеть было совершенно нечего, нечего! То, чем был завален и завешан шкаф в комнате, и еще один в коридоре, и еще небольшой комод и дополнительный шкафчик в ванной, никуда не годилось. Ни-ку-да!.. Настя перерыла все – еще до того, как обиделась на мать. И хорошо, что до, иначе она вообще не смогла бы собраться. Или плохо – учитывая допущенную страшную ошибку.
В результате «лук» был сформирован – джинсы в обтяжечку, до щиколоток, плотная маечка с низким вырезом, короткая куртешка с рваным краем, пик моды. И туфли! Туфли Настя утащила у матери. Та купила их, кажется, прошлой весной, но так ни разу и не надела. Раньше, в прежние времена, Настя не решилась бы утащить, но после того, как уличила мать во вранье, решила, что утащить туфли можно, и даже хорошо!
Туфли были на каблуках. Не слишком высоких, не слишком тонких, но все же на каблуках и с перепонкой впереди, тоже модная штука.
Бегать в них с платформы на платформу, преодолевать подземные переходы, стоять на остановках оказалось тяжело.
Шкандыбать по полю невыносимо.
Джессика в своих раздолбанных кроссовках ускакала далеко вперед и только оглядывалась на Настю и кричала:
– Что ты там плетешься? Давай быстрей, холодно же! И дождь сейчас пойдет!..
Настя не отвечала и мужественно шла.
Идти с каждым шагом было все больнее. Перепонка впивалась. Ступня горела. Пятки саднило.
От того, что приходилось все время терпеть, ее бросило в жар. Она сорвала куртешку и шла в одной майке.
Хоть плачь. Вот прямо тут садись на обочину, в грязную прошлогоднюю траву, снимай эти проклятые туфли и иди босиком!
При мысли о том, что можно пойти босиком, у Насти и вправду слезы навернулись на глаза. Она и так чуть не плакала, а тут прямо полились слезы. Неужели возможно такое счастье – идти босиком, не испытывая ежесекундных мучений?! Зачем, зачем она нацепила эти проклятые туфли?! Как она целый день в них проживет?! Как станет возвращаться домой?! Впрочем, сначала бы до места добраться, а там наверняка есть где посидеть.
Посидеть без туфель!
Константиново-Дальнее оказалось селом довольно большим, с магазином «Магнит», пивбаром «Эльдорадо» и кафе «Береза». Им нужно было на Московскую улицу.
– Ты чего такая красная? – первым делом спросила Джессика, когда Настя доковыляла до «Березы».
Джессика сидела на лавочке перед кафе и лузгала семечки.
Настя присела рядом, очень осторожно, боялась, что упадет.
– Хочешь семок? – Джессика сунула ей под нос пакет. Настя отвела его рукой. – Ты чего так долго плелась-то? Я уж и семок купила, и до Московской этой сбегала! Там народу, жуть!
– Туфли, – выговорила Настя сухим ртом, – жмут.
Джессика посмотрела на ее ноги.
– В первый раз надела, что ли?
Настя кивнула.
– Когда жмут, плохо, – посочувствовала Джессика. – Ну? Пошли?
– Сейчас, – попросила Настя жалобно. – Еще немножко посидим.
– Ты ж говорила – быстрей, быстрей, опоздаем!..
Настя поднялась и пошла.
– Я туда одна не сунулась, боюся, – тараторила Джессика. – Насть, а они нас не погонят?
– Нет.
– А мы что будем делать?
– Ничего.
– А может, он нас снимет в кино, парень этот?
– Не снимет.
– А что такого-то? Он же режиссер, а режиссер кого хочет, того и снимает! Мы его попросим, и он, может, нас снимет!
– Не попросим.
– Ну На-асть! Ну, ты чего? Обиделась на меня, что ли?
– Нет.
– Ну На-астя!
Вдоль тихой Московской улицы в ряд стояли громадные тяжелые грузовики, похожие на военные. От них по земле были брошены толстые резиновые кабели, кое-где прикрытые черными кофрами. В грузовиках работали двигатели.
– Насть, а зачем они тут стоят?
– Я не знаю. Должно быть, это генераторы.
– А зачем генераторы?
– Для электричества.
Следом за грузовиками начались микроавтобусы с прицепами и без прицепов, потом два пикапа с откинутыми бортами. Парни в комбинезонах и строительных перчатках шустро таскали из пикапов катушки проводов и какие-то железяки. Кабели на земле поворачивали в распахнутую калитку, туда же, в калитку, парни носили оборудование.
– Нам туда, – решительно сказала Настя.
Ей было страшно.
Эх, хорошо бы сейчас рядом оказался Даня Липницкий с его гениальной теорией «лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть»! У Дани все получалось как-то легко и само собой, словно он был прикрыт невидимым силовым полем.
Девчонки взглянули друг на друга. Настя решительно напялила куртешку, приосанилась и стремительным шагом, насколько позволяли проклятые туфли, пошла к калитке. Джессика потрусила за ней.
– Поберегись! – прокричали сзади, и они порскнули в разные стороны. Двое парней тащили железный блок, по виду очень тяжелый.
За забором вовсю кипела загадочная, непонятная, притягательная, странная жизнь. Настя вертела головой, стараясь охватить все происходящее.
Метались люди с осветительными приборами и какими-то приспособлениями. Возле гаража раскинули навес, под навесом лежали мешки, коробки, пачки и пакеты. На крыльце были свалены штанги и удлинители. Вход в дом застелен пленкой, как во время ремонта. Из дома то и дело выходили одни люди, а другие, наоборот, заходили. Вдруг распахнулось окно, и изнутри закричали:
– Смотри, так лучше?
– Не, не, не, оставь, как было!
И окно со звоном захлопнулось.
– Чего-то тут такое, а? – тихонько спросила Джессика у Насти. – А где кино?
Настя пожала плечами.
– Где снимают-то? – не унималась Джессика.
Настя дернула плечом.
– Я не знаю! Должно быть, в доме снимают! Только они сейчас готовятся.
– А чего они на улице готовятся, если в доме снимают?
– Девушки, вам кого? – спросила сбежавшая с крыльца тетка строгим голосом. – Артистов нет, автографов они не дают!
– Как
