Гиммлер. Инквизитор в пенсне - Андрей Васильченко

В ноябре 193 8 года Гиммлер заявил начальнику управления обучения СС, который пришел к рейхсфюреру с докладом: «Я поставил перед собой проблему нашего поведения, этические вопросы; вопросы, связанные с отношением к роду, семье, народу и государству». Чтобы дать недвусмысленные ответы на эти «этические вопросы», Гиммлер не раз произносил перед служащими СС речи, в которых воспроизводил форменный «каталог добродетелей эсэсовца».

В центре этого «этического комплекса» находилось понятие «верность», которое трактовалось исключительно как преданность. Кроме этого Гиммлер превозносил такие качества, как «послушание», «товарищество», «смелость», «правдивость», «усердие», «исполнение долга». Однако из речи в речь он призывал эсэсовцев к «порядочности»! По большому счету все эти понятия можно было и не закавычивать, если бы они не имели специфической эсэсовской трактовки. «Верность» означала добровольное и полное подчинение фюреру, что на практике означало повиновение лично Гиммлеру. «Верность» трактовалась исключительно как расовое качество, которое было присуще исключительно «истинным германцам». «Верность» не могла иметь рационального объяснения, а была неким эмоциональным состоянием или, как любил выражаться Гиммлер, «делом сердца». Именно «верность» была базой, на которой должны были выстраиваться отношения руководителя и подчиненного, офицера и солдата.

В первую очередь эсэсовцы должны были быть преданными Адольфу Гитлеру. В 1937 году в «Направляющих тетрадях СС» друг Гиммлера поэт и оберфюрер СС Ганс Иост писал: «Политическое вероисповедание СС — это Адольф Гитлер. Понятие о чести является железной магией верности нашего ордена, который присягнул на верность этому человеку. Орден предназначен для служения. И это служение обессмертит Адольфа Гитлера и его волю». Гиммлер выражал эту идею более прозаично: «Фюрер всегда прав. Неважно, говорит ли он о вечерних костюмах, о бункерах или об имперских автобанах». «Верность» являлось едва ли не ключевым понятием в присяге, которую приносили все эсэсовцы Адольфу Гитлеру. Однако если рядовые служащие СС в клятве произносили слова: «Я обещаю быть верным тебе и твоему делу до самой смерти», то при вступлении в должность группенфюрера СС офицер произносил несколько иной текст. Они клялись в верности «честью своих предков».

Забота о «верности» приобретала с подачи Генриха Гиммлера прямо-таки ритуальные формы. Это находило свое выражение в переписке, которую вел рейхсфюрер СС со своими подчиненными. Если речь шла о дне рождения, о соболезнованиях, о поздравлениях с Новым годом, о личных письмах с благодарностью, то они больше напоминали очередное приношение клятвы. День рождения Гиммлера для многих являлся прекрасным поводом, чтобы вновь заявить о преданности ему. В данном случае выражение «преданности» приобретало невообразимые формы. Например, Теодор Эйке в 1937 году поздравлял своего шефа следующим образом: «Я имею своей целью вместе с доверенными мне людьми быть преданным нашему символу и быть решительным как идущий на смерть. Вся наша сила принадлежит Вам и нашему фюреру. Исполнение долга и мужская верность были и остаются утренней молитвой “Мертвой головы”». Когда в 1935 году Гиммлер прислал в подарок группенфюреру Вильгельму Редису «йольский светильник», то в ответном письме слова благодарности были изложены следующим образом: «В его свете я и моя семья вновь клянемся в верности Вам. Уважаемый рейхсфюрер СС, желаю Вам здравствовать до тех пор, пока Ваша воля не станет жизненным законом для всего немецкого народа».

С началом войны к заверениям «верности» стали добавляться заявления о желании «сражаться до самой смерти». Так, например, в августе 1944 года обергруппенфюрер СС Бенно Мартин после получения своего нового звания писал Гиммлеру о том, что готов «исполнять свой долг перед Вами и охранными отрядами до самого последнего вздоха».

Герман Фегеляйн, поначалу бывший начальником эсэсовской школы верховой езды в Мюнхене, а затем ставший командиром 8-й кавалерийской дивизии СС, в поздравлении Гиммлера с днем рождения обещал ему не только свою «верность», но и признавал, что всем в своей жизни был обязан именно рейхсфюреру СС. «Сейчас на войне мы столь же смелы, как и в прошлой спортивной жизни. Пока мы находимся под Вашим командованием и выполняем Ваши приказы, мы даже в самые тяжелые моменты жизни храним в сердце веру в победу. Павшие в боях кавалеристы — это свидетельство того, что они жили согласно Вашему девизу: когда полена брани остались только рыцари без страха и упрека, то мы должны делать больше, чем предписывает нам долг. Мы храним нашу смелость во все времена года: летом и зимой. Мы верны нашей клятве и Вам, рейхсфюрер. Мы выполним все, что обещали миру…. Вы были великим покровителем и строгим начальником, всегда готовым помочь мне в моей жизни. Вы при поддержке обергруппенфюрера СС Юттнера сделали меня таким, каковым я сейчас являюсь».

Выражение преданности Генриху Гиммлеру приобрело у некоторых руководителей СС просто гипертрофированные формы. Они опасались того, что могут потерять доверие рейхсфюрера СС, что было для них настоящим кошмаром. Начальник Венской полиции Йозеф Фитцум, которого стали подозревать в том, что он нагрел руки на «ариизации» имущества евреев, в сентябре 1940 года писал Гиммлеру: «Чувство, что я могу утратить Ваше доверие, становится для меня просто невыносимым. Если же Вы все-таки доверяете мне, то это для меня значит в тысячу раз больше, чем любые формальные заявления».

Вторым столпом «добродетелей», которые превозносил Гиммлер, было «послушание». Оно было логичным продолжением «верности». Если «верность» была эмоциональным состоянием, то «послушание» было реализацией этого качества на практике. «Верность» была своего рода моделью поведения, глубоко прочувствованной готовностью к «послушанию», которое должно было найти воплощение в исполнении долга, что означало выполнение любых приказов. Неповиновение трактовалось как измена, а потому оно даже не рассматривалось как возможное явление. Однако в жизни Гиммлер весьма дифференцированно подходил к фактам неповиновения. Он полагал, что «непослушание» было слабостью, негативной чертой германского характера, но при этом германцы все равно от природы были «непреклонными личностями». При определенных обстоятельствах Гиммлер был готов ограничиться незначительным наказанием или вовсе простить «провинившегося». Но это происходило только в том случае, если Гиммлер был уверен в его «верности». Так, например, в 1942 году начальник Главного управления СС Бергер сообщал рейхсфюреру СС о своевольном поведении генерала Штайнера. Однако впоследствии Гиммлер лично заверил Штайнера в своем письме: «Я полностью Вам доверяю».