Застывший шедевр - Инесса Рафаиловна Давыдова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бирка осенила догадка, и он ее тут же озвучил:
– У ваших тетушек был один муж – ваш дед.
– В десятку, – усмехнулся Артур. – Браво, док. Ей-богу, вы молодец. Уж вы бы разогнали всю их вакханалию в три счета. Я это видел в вас. Хотел даже признаться, ведь вы так старались вникнуть в суть проблемы, но потом передумал. У деда был Вольдемар. Да и мать была еще жива. Вас бы дед назвал Огненным серафимом – человеком, способным сжечь чужие сердца.
Бирк вытянул шею и прищурился, ему не понравилось такое сравнение.
– Каждую ночь он стучался то к одной сестре, то к другой. Людям он говорил, что не связан ни с одной женщиной, но на деле имел всех, даже моих подружек. Выдавал это за процесс очищения. Говорил, что через него на них сойдет Дух Святой и очистит грязные помыслы. Вот только грязными они были лишь у него.
– Вы сказали, что ваша мать сбежала. Как же получилось, что вы с братом попали к деду и его сестрам?
– Когда она сбежала, в первую очередь решила наверстать учебу. Окончила вечернюю школу и поступила в медицинское училище. Устроилась работать в больницу. Там познакомилась с моим отцом. Он лежал с воспалением легких. Влюбились, поженились, и родились мы с Вольдемаром. Отец был архитектором, из состоятельной семьи. А когда он погиб, мать осталась богатой вдовой и по дурости написала теткам. Вот тогда-то дед и добрался до нее. Забрал все: квартиру, дом, деньги, драгоценности. Денег было так много, что половина паствы переехала из Тьмутаракани в Москву. Над нами с братом тетки тряслись, дед редко вмешивался в процесс воспитания, только когда мы совсем распоясывались. По сравнению с другими детьми в секте мы были избалованы. По завещанию отца мать была лишь опекуншей, мы с братом – истинными наследниками. Это и спасло нам жизни. А то разделили бы участь своей сестры.
– У вас была сестра?
– Была. – Чингаров скорчился и повернулся на бок, лицом к Бирку. Его голос опустился на октаву и зазвучал приглушенно. – Больных детей в секте не держали. Сам дед рук не марал, заставлял под особые песнопения матерей умерщвлять собственных детей. А так как в секте в основном были родственники, то от кровосмешения каждый второй ребенок был с отклонениями.
Бирк побледнел.
– Умерщвляли публично?
– Говорю же, под особые песнопения. Они все орали и скакали, как орангутанги, – лицо Артура стало каменным. – Мать родила от деда девочку. Она родилась глухой. После умерщвления ребенка она сошла с ума. Однажды ее нашли в кровати мертвую, с проколотым спицей сердцем. Дед сказал, что мать сама себя убила. Но я-то знал, что ей помог брат. Он избавил ее от мучений.
– Почему вы так уверены?
– Я слышал их ночью. Они шептались. Мать спала с нами в одной комнате. Вольдемар говорил, что отправит ее на небеса, где мать будут окружать ангелы и наша маленькая сестренка. Мать плакала, понимала, что он хочет сделать, и сама направила его руку. С одной стороны спицы он приделал ручку, но она лопнула, Вольдемар проколол руку, рана долго не заживала.
Хоть Бирк, в силу своей профессии, был к таким рассказам привычен, слушать откровения Чингарова ему было тяжело.
– Так почему вы все-таки не сбежали? – Объяснение, которое ранее дал свидетель, Бирка не устроило.
– Я был влюблен… в двоюродную сестру, – признался Артур. – Ее звали Хелена. Белокурый ангел. Хрупкая, нежная. Она тоже меня любила.
– И почему вы не вместе?
– Она умерла при родах. Дед запрещал переливание крови. Она умерла от кровопотери.
– Это был ваш ребенок?
– Да.
– И где он сейчас?
– Умерщвлен, – еле слышно ответил Чингаров.
– Кем? Ведь мать умерла.
– Дед заставил меня. Но…
– Вы снова поменялись местами с братом, – догадался Бирк.
Теперь сложилась общая картина, Бирку недоставало лишь пары фрагментов, которые он намеревался заполнить к концу разговора.
– Так зачем вы, док, пришли? Из-за Вольдемара?
Бирк кивнул.
– Я так и понял. Он снова убивает…
– Снова?
– Когда он сбежал из дома, устроился рабочим на какой-то склад. Там что-то произошло. Подробностей брат не сказал, но я понял, что он кого-то убил. После побега он сильно изменился, отношения между нами были уже не такими близкими. Можно сказать, что я потерял брата в тот день, когда он убежал из лесной хижины.
– Расскажите мне о Караваджо, – попросил Бирк и поправил очки на переносице.
– Oh, mein Gott17! Вы даже это знаете, – усмехнулся Артур. – Брат помешан на этом художнике. Только о нем и говорит. Это началось, когда мы забрели в школьную библиотеку. Он нашел альбом с картинами Караваджо. Вольдемара словно молнией поразило. Вскоре он узнал дату рождения художника – двадцать девятое сентября, это и наш с братом день рождения, и после этого ему совсем крышу снесло. Стал читать о реинкарнации, переселении душ. А когда мы встретились после того трагического случая на складе, он уже говорил о том, что постоянно слышит голос Караваджо. Что у него с ним прямая связь. Я тогда еще подумал, что у брата после всех потрясений сформировалось психическое расстройство. Это ведь шизофрения, док?
Бирк не хотел углубляться в этот вопрос, слишком все субъективно. Чтобы поставить точный диагноз, ему нужен был подробный анамнез.
– Насколько я знаю, помимо Караваджо у него есть еще один наставник.
– Вы о Химике? – Артур застонал и снова перевернулся на спину.
Бирк напрягся и поддался вперед.
– Расскажите о нем. Как они познакомились?
– Я не знаю. Он мало о нем говорит. Там взаимовыгодный интерес.
– А что вы еще о нем знаете? Как он выглядит? Кем и где работает? Где живет? Где они встречаются? Что их объединяет?
– Знаю только, что Химик нашел его в каком-то убежище, где тот скрывался, и помог адаптироваться. Брат говорил, что после общения с Химиком понял, в чем его миссия и зачем пришел в этот мир.
– И в чем же его миссия?
– Увековечить тех, о ком забыл Создатель. Кого выбросил на обочину жизни. Кого не слышал во время молитв и стенаний. Кому не повезло с самого рождения, и как бы человек ни старался, все зря.
Заглянув в глаза свидетелю, Бирк ужаснулся от новой догадки. Артур знал, что брат собирается его «увековечить».
– Вы уже знаете, какой приготовлен для вас сюжет?
Чингаров бросил на него осторожный взгляд и облизал губы.
– Пообещайте мне, что дадите довести дело до
