Возвращение блудного сына - Александр Омельянюк

– «Дед! А наши ребята ещё помнят твой рассказ об этом эпизоде, когда ты выступал в нашем музее боевой славы!» – обрадовал того один из них.

– «А я у них выступал как раз на открытии этого самого музея в семьдесят пятом году!» – ревниво отнял пальму первенства у бывшего экономиста ещё действующий генерал.

– «У Вас там история боевого пути, по-моему, триста шестой стрелковой дивизии?» – показал он всем свою осведомлённость.

– «Да! Теперь она называется сто восьмая мотострелковая!» – поддержал генерала внук.

А Пётр Петрович ещё раз поведал, теперь уже для генерала, историю своего неожиданного военного подвига в короткой войне против Японии.

Только рассказчик закончил, как в дверь постучали, и вошла хозяйка дома – бабушка именинника:

– «Мужчины! Секретничаете тут? Прошу всех к чаю, пожалуйста!».

– «Сейчас придём!» – ответил хозяин кабинета, сдержанным жестом выпроваживая жену за дверь.

– «Ну, давайте пока прервёмся!».

С этими словами генерал встал, дождался пока Надежа Васильевна выйдет за дверь, и закончил, намечая ближайший стратегический план:

– «Так что, внучек, после школы тебе для начала надо будет поступить в институт военных переводчиков, а потом, …а дальше я тебе помогу!».

И все они дружно направились во вкусно пахнущую гостиную.

– «О чём это Вы там секретничали?» – улыбаясь, спросила появившихся мужчин мать Славы.

– «Да мы обсуждали ближайшие после школьные планы Славика!» – за всех ответил Платон.

– «И что решили?» – уточнила Варвара Александровна, обращаясь к их общему сыну.

– «Да я после школы буду поступать в военный иняз – учиться на военного переводчика!» – не без гордости ответил тот.

– «Так ты у нас и так давно… – начала, было, мать. Но, увидев пробежавшую тень по лицу сына, осеклась, завершая фразу уже давно ставшим тривиальным – … глубоко и успешно изучаешь языки!».

И благодарная улыбка сына подтвердила правильность хода её мысли.

Разговор на эту тему продолжился и за чаем.

– «Жалко только, что у нас в школе нет испанского, и приходится ходить ещё и на курсы. Хорошо хоть тётя Клава со мной персонально и регулярно занимается! А мы с нею уже общаемся не только по-английски и по-испански, но даже по-французски!» – поделился именинник.

– «Кстати, в твоей школе во время войны, после возвращения из эвакуации, временно размещался военный институт иностранных языков Красной армии – ВИИЯКА. И в 43–44-ом я в нём на краткосрочных курсах совершенствовал немецкий, а ещё изучал и корейский! А после войны я доучивался в нём, изучая теперь французский язык, но уже на Волочаевской улице! Это, Платон, поблизости от твоего МВТУ и Лефортовского парка!» – неожиданно всех ошарашил новостью Пётр Петрович.

– «Так этот институт, как и всю армию, Хрущёв сократил в 1956 году!» – не удержавшись, вставил генерал.

– «Да! Но в 1958 году был создан военный факультет иностранных языков!» – оставил за собой первенство бывший дипломат.

– «Дед, а у нас есть фотография нашей школы! …Дедушка, можно?» – вспомнил внук, объявляя об этом одному и спрашивая разрешения у другого деда – хозяина кабинета, – поспешно удаляясь туда.

– «А в ней учились и все мои дочки!» – не без гордости заметил хозяин архива, тоже вставая, и тем словно беря паузу в беседе.

Генерал прошёлся до двери кабинета и обратно, якобы, разминаясь.

Вскоре Слава принёс фотоальбом своей мамы, в котором быстро отыскал нужную фотографию:

– «Да, да! Узнаю! Если мне не изменяет память, то в восемьдесят пятом ей будет полсотни лет?! Она, кстати, была, когда Ваш дом ещё не был достроен, а стоял только корпус вдоль набережной Москвы-реки. Кстати площадку под Ваш дом выбирал сам Берия, и строительство тоже он курировал!» – просветил всех Пётр Петрович.

– «Да, да! Точно! Варвара её закончила в шестьдесят… четвёртом, Клавдия кажется, в… семьдесят первом, а Ксения – в семьдесят шестом» – оповестил свёкра генерал-лейтенант.

– «Ну, а Славик – на будущий год» – вставил своё слово и Платон.

Тут же Пётр Петрович с сыном и с, подсевшей к ним Алевтиной Сергеевной, начали с интересом разглядывать и другие фотографии из альбома Варвары Александровны Гавриловой.

– «А я Вашу школу знаю! Она до пятьдесят четвёртого года была женской. Я в таких же школах – в 243-ей по Александровскому переулку и 231-ой, что на Рождественском бульваре – преподавала. А Платон с Настей потом в ней учились в начальных классах!» – добавила вторая бабушка именинника.

– «А Вы учительницей были?!» – обращаясь к матери Платона, удивился оказавшийся поблизости давний друг Варвары – Егор Алексеевич Егоров.

– «Да! А до этого, во время войны, мне даже пришлось поработать директором школы в Горьковской области!».

– «Надо же? Моя мама тоже была учительницей!» – обрадовал тот.

– «Ну, а Вы? Не пошли по её стопам?» – спросила бывший педагог.

– «Да нет! Я всё больше по… технике» – скромно ответил пролетарий.

– «Ну, как Платон!» – опять тактично предположила она.

– «Может быть?» – стеснительно тихо и уклончиво пробурчал Егор.

Их беседу прервал звонок в дверь. Вскоре на пороге большой гостиной появились, задержавшиеся по своим девичьим делам, Клавдия с Ксенией.

Тепло поздравив своего племяша с шестнадцатилетием, они одарили его, не без дальнего прицела, совместным дорогим подарком – кассетным магнитофоном, и разделили финал общей трапезы.

– «Платон! А ты почему без молодой жены?» – после пропущенной штрафной рюмки коньяка ревниво спросила отца именинника его бывшая любовница – средняя из сестёр Гавриловых.

– «Да, как-то неудобно» – якобы смутился тот.

– «А как же она одна дома без присмотра?» – закинула, было, Клавдия камешек в огород бывшего любовника.

– «Да хватит тебе!» – подтолкнула сестру в локоть младшая Ксения.

– «Да нет! Она к родителям поехала. Давно их не видела. Она же своих родителей, в отличие от других, любит и уважает!» – будто бы не понимая подвоха, выбросил обратно камешек невозмутимый Платон.

– «Ты ей, наверно, и про Славика не рассказал?» – пыталась она снова достать гостя.