Застава - Ирина Крупеникова

«А я надеялась, что ты всё это придумал, — из пространства повеяло сострадание. — Быть мёртвым, когда на земле остались дом и родные, фигово».

— Это просто когда-то было. Раньше, давно, понимаешь? Причём учти: на том свете, где мы были, нет смерти в человеческом представлении. Тур получил страшную рану в решающем сражении, и Морена-смерть усыпила его навсегда. Отец унёс его тело в свои владения и похоронил по древнему обычаю: под корнями векового дуба в шкуре быка. Тогда-то Ворон и вырвался из-под могучей воли Пятницы. Сбросил солнечную личину Симаргла и стал самим собой. Невзирая на проклятия той, кому служил, он прошёл через семь топей и семь мостов и нашёл брата. Я не видел, как именно он разбудил его. Но знаю точно: он поклялся разделить с близнецом свою жизнь, и Огненный Полоз показал им обоим Переход на этот свет.

«Как греческие Диоскуры!» — по коридору развеялась струя умиротворяющего тепла.

— Близнечные мифы — известное явление в фольклоре, — отозвался Лис.

«Опять ты про фольклор! — возмутилась Кикимора. — Ты что, сам себе не веришь?»

— Фольклор — это память людская, — академическим тоном заявил Борис Полозов. — Пятница, кстати, хорошо его изучила, прежде чем создать собственное царство из убиенных душ. Ведь души умерших по сути и есть Память. В одном она ошиблась, и эта ошибка спасла близнецов от жестокой судьбы.

«Как это?»

— Я говорил тебе: Пятница построила свой мир на человеческой ненависти и в качестве постоянной подпитки заставила Тура и Ворона изо дня в день сражаться друг с другом. Как видишь, это сценарий большинства близнечных мифов — один близнец хороший, другой плохой, они воюют, и добро, в конце концов, побеждает.

«А ошибка?»

— Ошибка состояла в том, — Лис возобновил движение в направлении своей комнаты, — что она не удосужилась узнать их истинные имена, и поэтому перепутала роли. Ворону она вручила образ Симаргла, бога очистительного огня, помощника Перуна и Мокоши, огненного воителя, зажигающего сердца отважных воинов. А Тура сделала Змиуланом, предводителем сил тьмы и повелителем туч. В то время как по-настоящему Ворон — проводник смерти, а Тур, бык — источник жизни и плодородия. То есть, каждый их них изображал свою противоположность.

«Ничего не понимаю! Неужели имена формируют судьбу людей?»

— В той или иной степени. Считай, я описал тебе катализатор ситуации. А то, что Тур и Ворон вырвались с того света, это их личная заслуга: добрая воля, искренняя преданность друг другу и братская любовь.

«Красивая сказка», — на стене вырисовались два девичьих глаза, хлопающих ресничками.

— Какая тебе сказка! — возмутился Лис.

«Ну, история, — поправилась Кикимора. — Надо же это как-то называть! История из тридесятого царства! Ты не пробовал её записать?.. Ты что, опять обиделся?»

— Нет. Я собираюсь умыться и позавтракать, — отчеканил парень. — И очень прошу не совать нос в душевую. Признаю, до атлетических фигур старших братьев мне далеко, но это не повод для смешков.

«А… а я думала, ты меня просто стесняешься», — плюхнула призрак.

Лис скривил нос и ничего не ответил.

* * *

День начался с деловых разъездов. Доктора Полозова вызвал личный пациент. Не успел Тур сесть в «шестёрку», как в гараж спустился Ворон, помахивая брелком с пультом и ключами от БВМ.

— Еду в Заволжский настраивать комп, — объяснил он брату.

— Опять чадо порезвилось? — сочувственно спросил Тур.

— В натуре, — Ворон ловко изобразил интонацию их общего знакомого. — Но нет худа без добра. Заодно договорюсь, чтобы пригнали тебе новый «жигуль».

— Близняшка, умоляю, только не «десятку». Я ненавижу эти новомодные «кроссовки» на колёсах.

Ворон расхохотался.

— Но «девятки» в этом гараже не будет никогда.

Весёлый спор был разыгран от начала до конца. Оба это понимали, поскольку личные пристрастия трепетно соблюдались в любых условиях.

Пока Всеволод Полозов занимался с пациентом, брат-близнец позвонил ему трижды. После последнего звонка Тур догадался, что Ворону не даёт покоя телефонная угроза. Выезжая на проспект, он невольно стал осторожничать. В результате на перекрёстке «шестёрку» опасно «подрезали», мотор заглох на повороте через трамвайные пути, а отъезжавшая от остановки «маршрутка» обрызгала лобовое стекло жирной грязью из остатков большой лужи. Всё это сопровождалось нервозностью Ворона, которая билась в висках и не позволяла сосредоточиться.

— Так дело не пойдёт, — сказал Тур сам себе, остановил автомобиль возле тротуара и взял сотовый. — Жду тебя около «Дома быта», — без предисловий сообщил он брату. — …Нет, с машиной всё в порядке. Но нам обоим будет спокойнее, если домой отправимся дружным тандемом.

БМВ подкатил через полчаса, и Ворон виновато выбрался на тротуар.

— Я после поезда успокоиться не могу, — признался он.

— Проблема, — согласился Тур. — Всюду ходить парой нам не позволят обстоятельства.

Ворон выразительно хмыкнул, но ответить ему было нечего. Уникальное свойство близнецов чувствовать друг друга на любом расстоянии сыграло с ними злую шутку.

Тур вспомнил о вчерашнем наставлении Деда и посмотрел на брата. Нет. Сейчас не время и не место, чтобы поднимать из забвения затаившиеся страхи.

— Славик меня нашёл, — Ворон переключился на новую тему, однако тяжёлая складка на лбу осталась, следовательно, остались и тревоги.

— Что нужно опять этому «голубому берету»? — Тур постарался придать голосу непринуждённый тон.

— Решил поиграть на нервах чиновника, сынка которого мы с тобой вогнали в счастливое детство.

Тур нахмурился.

— Снова шантаж?

— Видимо. Я участвовать отказался сразу, поэтому детали он мне не объяснил.

— Смотри, как бы он нас не засветил.

— А мы тут при чём? Не мы же работаем на сотовой станции и занимаемся втихаря прослушиванием чужих разговоров!

— А не ты ли помогал ему собирать «коробочку»?

— Только программное обеспечение. И моего «копирайта» на нём нет. К тому же, это было год назад.

Оба дружно посмотрели на антенну ретранслятора, гордо возвышавшуюся над самым высоким зданием города.

— Лучше б ты его не от пьянки, а от авантюризма вылечил, — ответил Ворон на мысли брата.

Тур усмехнулся.

Славик объявился в Твери несколько лет назад. Как раз в то время, когда близнецы Полозовы стремительно раскручивали каждый свою карьеру. Бывший армейский приятель приплёлся к ним на квартиру без гроша в кармане, побитый, злой на весь белый свет, в стельку пьяный и совершенно опустившийся. По негласному решению братья приняли участие в его судьбе. Славик преобразился. Поменяв три или четыре профессии, он осел на наиболее выгодном для себя месте работы. Тут и начались новые проблемы. Фантазии ему было не занимать, но в каждое дело он бросался подстать лихому десантнику: головой вниз и без оглядки. Дважды Владимир Полозов «отмывал» приятеля программными средствами. Потом пригрозил: вляпаешься снова, пальцем не пошевелю. Не подействовало. Славик вляпался так, что угроза лишения свободы нависла над его головой предельно низко. Тогда Всеволод Полозов, мысленно стиснув зубы, пошёл на компромисс с медицинской этикой и сфабриковал Славику железное алиби с помощью химии и лекарственных препаратов.

— Я ему сказал, что выпутываться будет сам, — сообщил Ворон. — Он согласился.

Тур неопределённо повёл бровью.

— Свежо предание… Как насчёт сегодняшней тренировки? Настроить успеешь?

* * *

«Полоса препятствий», установленная в тренажёрном зале, представляла собой цепь плоских фигур, выскакивающих из-за «углов» по случайной схеме, контролируемой компьютером. Ворон называл своё изобретение «тренировкой на выживание». Фигуры, снабжённые элементарной электроникой, крутились, перемещались по помещению на металлических тросиках и изображали вооружённых киллеров. С недавних пор они даже «стреляли», то есть выплёскивали струю красной краски в направлении специальных датчиков, закреплённых на спортивных костюмах игроков. Изобретатель обещал в скором времени разработать функцию рукопашного боя, хотя успех затеи казался сомнительным. Для столь сложной игры требовались не фанерные силуэты, а, по крайней мере, управляемые манекены с манипуляторами.

— Готово, — сообщил Ворон, проверив программу.

— Что нового? — осведомился Тур, поигрывая метательным ножом.

— Бьём на поражение. Иначе поднимутся повторно, поскольку я учёл в программе тяжесть ранения.

— А тросы не запутаются, как в прошлый раз? — встрял Лис, занявший единственное зрительское место в зале: возле компьютера за кривым обломком пуленепробиваемого стекла.

— Помолчи-ка лучше, — грозно посоветовал Ворон, и Лис уяснил, что шутки больше не принимаются.

«Можно, я тоже посмотрю?» — Кикимора размазалась по стене.

— Мы это, тихонько, сынки, — заискивающе вставил Дед, возникший из-под пола.