Радость пирата - Констанция Беннет

— Как вы правильно заметили, я был зол. После того как я высказался столь необдуманно, я решил, что невредно было бы выслушать и другую сторону.

Алекс пристально смотрела на него, но так и не смогла разгадать его настроения.

— Я уже сказала то, что хотела сказать, — осторожно заметила она.

— Извинилась?

— А этого недостаточно?

— Все зависит от того, за что ты просишь прощения, Александра. Ты жалеешь о том, что сказала, или ты просто ищешь иной способ выразить свое сожаление по поводу того, что случилось в моей каюте три ночи назад?

Нотки сарказма лишь усугубили растерянность Алекс. Она отвернулась и, закрыв лицо руками, тихо заплакала.

— Я не знаю. Я действительно не знаю. Майлз, я так растерялась… Я не могу выносить твою ненависть…

Алекс опустилась на землю и, упав лицом в траву, зарыдала.

Искренне сожалея о том, что стал причиной ее слез, Майлз присел рядом с ней и приобнял ее за плечи.

— Сядь, — тихо сказал он и, достав из кармана платок, подал ей. — Вытри слезы, и поговорим.

Алекс взяла платок из его рук и промокнула влажные щеки.

— Я не плакала с тех пор, как умер отец, не плакала, пока не встретила тебя. Теперь мне кажется, что я только и могу, что плакать.

— Это я сделал тебя такой несчастной? — с прежними нотками в голосе спросил Майлз.

— Моя жизнь была простой и ясной, а теперь все чертовски сложно, — призналась Алекс. — Какая-то головоломка.

— Я глубоко сожалею о том, что свалил все это на твою голову, Александра. Ты и сама не знаешь, как я жалею о том, что мои люди притащили тебя на корабль, лишив дома.

Майлз отвел глаза, уставившись невидящим взглядом вдаль, и Алекс показалось, что он больше жалеет себя, чем ее.

— Мне жаль, что причинила тебе столько бед.

— Да нет, — пробормотал он уже совсем другим голосом, нежным и глубоким. — Два дня назад я готов был сказать, что никогда не пожалею, что нашел тебя.

Алекс взглянула в его золотистые глаза и увидела, что сарказма в них больше нет, как нет и настороженности. Только желание и нежность. Сердце ее затрепетало. Протянув руку, она легонько коснулась его лица.

— Два дня назад я проснулась в твоей постели, как глупая школьница, по уши влюбленная, не зная своей судьбы и не думая о ней, зная только, что я всегда буду с тобой.

— Но эти чувства оказались настолько нестойкими, что ты с легкостью поверила в то, что я тебя продам, — продолжил за нее Майлз, тронутый ее лаской, но все еще не вполне уверенный в том, что она собирается ему сказать именно то, что он хотел бы услышать.

— Нет, Майлз, дело не в том, что эти чувства были нестойкими, а в том, что они были для меня совершенно новыми.

Алекс убрала руку и отвернулась, не выдержав его испытующего взгляда.

— Ты опытный мужчина, ты знаешь, что такое любовь, но для меня это пробуждение было равносильно второму рождению, второму появлению на свет. Я явилась в мир, где нет места равнодушию, где все наполнено страстью, где если смеются, то от всей души, а если плачут — то сердце рвется на части. Там нет середины ни в чем; чувства там самой высокой пробы, а сердца и души обнажены — открыты для ласки и для боли. Ты сам сказал, что собираешься меня продать, и мой новый мир разлетелся на осколки.

— Но я извинился за свои слова, — удивленно заметил Майлз, не совсем понимая, что за кошка между ними пробежала. — Однако даже когда ты поняла, что ошибалась, ничего не изменилось. Ты ясно дала мне понять, что сожалеешь о том, что мы делили с тобой… Ты сказала, что боишься меня.

Алекс покачала головой и повернулась к нему. Глаза ее блестели от слез.

— Я не тебя боюсь, Майлз, я боюсь своей любви, того, что будет со мной. Ты — знатный лорд, а я дочь простого лекаря. Я не перенесу еще одного предательства, но и ненависти твоей я тоже не переживу.

Голос ее сорвался, и одинокая слеза покатилась по щеке.

— Что ты говоришь, Александра? — прошептал он и, осторожно поддерживая ее, губами коснулся ее влажных глаз, осушая слезы, и только затем нежно поцеловал в губы.

Алекс боялась дышать, чтобы нечаянно не спугнуть волшебный миг счастья, рожденный его поцелуем. Не сразу набралась она смелости открыть глаза. Еще больше мужества потребовалось, чтобы закончить свою мысль.

— Я пытаюсь сказать тебе, — прошептала Алекс, слегка отстранившись, чтобы тепло его рук и губ не мешало ей формулировать мысль, — что я простая деревенская акушерка, которая никак не может спрятаться от своей любви к красивому, гордому лорду.

Ее тихое пронзительное признание в любви словно сорвало путы с сердца Майлза, и с трепетной нежностью он взял в ладони ее лицо и приник к ее губам.

— Прошу, не надо, — прошептала она, отворачиваясь.

— Не понимаю, ты сказала, что любишь меня…

— И я действительно тебя люблю, — выкрикнула она со слезами. — Но я не могу принять то, что ты предлагаешь мне.

— И что я тебе предлагаю? — спросил он, нахмурившись.

Алекс опустила глаза, не зная, в какие слова облечь свои мысли.

— Майлз, ты богатый и знатный человек, а я никто — ни титула, ни состояния. Но, несмотря на то что род мой не такой древний, как твой, и предки мои не прославили себя в боях и сражениях, как твои, у меня есть гордость и есть убеждения — идеалы, которые я не могу предать, не предав себя. Я люблю тебя, но я не могу жить с тобой в грехе — как любовница.

Алекс осмелилась поднять глаза на Майлза.

— Ты представляешь, как горько мне будет сознавать, что ты мой и не мой, что ты в любой момент можешь разжать пальцы и отпустить меня? Каким страшным будет этот миг падения! Я хочу определенности в отношениях, Майлз.

Кросс вдруг понял все. Вот почему она так страдает… Он подошел к воде.

Молчание длилось целую вечность.

— Что ты знаешь о моих родителях, Александра?

Удивленная его неожиданным вопросом, Алекс ответила не сразу, пытаясь припомнить все, что было ей известно о герцоге и герцогине. Майлз напряженно ждал ответа.

— Род Кандлейских известен как один из древнейших и наиболее знатных в Англии, — смущенно произнесла она. — Я знаю историю их служения короне…

— Нет, не то, — сказал Майлз, покачав головой. — Ты что-нибудь знаешь о моей матери?

— Она была дочерью капитана. Из колоний.

Майлз слегка улыбнулся:

— Это то, что известно всем.

— Разве она не дочь капитана из Новой Англии? — нахмурившись, переспросила Алекс.

— Нет, она действительно была дочерью капитана из Америки по имени Майлз О'Ши. Но дело в том, что она еще и плавала на его корабле матросом. Да-да, эта красивая, элегантная, отменно воспитанная леди была матросом.

Увидев недоверие в глазах Алекс, Майлз широко улыбнулся. С удовольствием примеряя на себя новую роль сказочника, Майлз присел рядом с Алекс на траву.