Искушение святой троицы - Вячеслав Касьянов

— Тебя, бл…, только за смертью посылать, — сказал он.

Тут Леша увидел бутылку 'Колокольчика'.

— Что, и это все!? — возмутился он.

— Да все, все! — заорал Слава.

Он злобно швырнул полушубок на пол, а ботинки разбросал по всей прихожей. Затем он отправился в ванную, обнаружил, что в ней темно, как подмышкой, однако, все же заперся там, включил воду и долго не выходил.

Глава 11

После того, как Слава отсиделся в ванной, между ним и Лешей воспоследовала очередная ссора, во время которой Леша сначала некоторое время отвратительно ругался (он успел уже как следует проголодаться), а потом стал едко высмеивать Славу, утверждая, что тот ни на что не способен, и поэтому ему остается только повеситься. Леша был кругом прав, потому что Слава провалил задание; но Слава после всего пережитого был так взбешен, что отпирался решительно от всего и даже сам наорал на Лешу, говоря, что тот один во всем виноват. Потом они оба выдохлись и замолчали. Слава от расстройства напрочь забыл про туманный замок на городской окраине.

— Надо было хоть дорогу-то запомнить, Славик, — несколько неодобрительно сказал Дима, — а теперь мы завтра захотим найти этот магазин, а ты даже не сможешь показать, где он находится.

О том, что Слава чудом не заблудился в незнакомом страшном городе, Дима даже не заикнулся. Слава многозначительно промолчал и с хмурым видом побрел на кухню, где, само собой разумеется, не нашел никакой еды, но зато неожиданно обнаружил в холодильнике еще одну бутылку 'Монастырской избы', на этот раз, с красным вином — Слава никогда раньше такого не видел. Бутылка лежала почему-то в морозильнике.

С холодной бутылью в руках он побежал в гостиную, где Леша и Дима сидели перед телевизором. Вино привело к почти мгновенному примирению, хотя осторожный Леша все же отказался его пить, сославшись на голодный желудок.

— Ну его на хрен, — сказал он, — совсем сопьешься тут с вами. Давай сюда мой 'Колокольчик', негодяй.

Слава с готовностью принес бутылку из прихожей, где она по-прежнему валялась на журнальном столике, а Дима в это время достал из серванта два бокала и открыл красную 'Избу' без всякого штопора. Они разлили в бокалы сразу половину бутылки.

— Да, без закуски немного фиговато, — сказал Слава после первого бокала. Дима невозмутимо разлил остаток и убрал бутылку под стол.

— Да уж, кто бы говорил, — зло сказал Леша, отрываясь от 'Колокольчика'.

— Ничего, нормально, — ободряюще сказал Дима, — завтра с утра сходим. Славик нам покажет дорогу, — тут Дима хохотнул. Смеялся он, однако, так, что не было обидно; он это умел.

— Да, бл…, покажет, это точно, — процедил Леша, — Сусанин хренов. А давайте отрежем Сусанину ногу, бл…! Сейчас же, подонок, найдет нам дорогу!

Дима стал бесшумно хохотать, задрав голову и едва не захлебнувшись вином.

— Да-а, блин…, - сказал Слава растерянно, ему уже не хотелось спорить, он согрелся и был снова пьян, — сам ты Сусанин… Слушайте, а как у вас телевизор работает, если света нет?

— Да мы сами не знаем, — сказал Дима, выражая всем своим видом комичное недоумение, — тут, наверное, две разные проводки. Может быть, в старых домах так делали. Вообще, по-моему, так и должно быть.

— Какая, на хер, разница сколько там, бл…, проводок! — сказал Леша. — Дое…лись до бедной проводки! Работает, и работает! Скажите спасибо. А то, бл… из-за всяких долбаных Славиков сидели бы, как негры, — тут Леша злобно повернулся к Диме и стал выставлять пальцы, один за другим, — без света — без телевизора, бл…, - и без жратвы, бл…! Обоссаться. Я офигеваю, дорогая редакция.

Разговор некоторое время продолжался в том же ключе, пока Леша не насосался "Колокольчика" и не пришел, наконец, в нормальное расположение духа. Ребята уставились в телевизор, ставший теперь их единственной связью с внешним миром и единственным доказательством его существования. По их лицам бегали бледные отсветы экрана; комната вспыхивала фосфоресцирующим светом. Леша отхлебнул 'Колокольчика' и громко, протяжно рыгнул, не меняя позы. Он сидел в кресле ровно, как истукан, расставив ноги и уставившись прямо перед собой. Глаза у него были блеклые и счастливые; он сосал 'Колокольчик', как медведь лапу. Слава сидел рядом с Димой на плюшевом диване. Настроение у него поднялось, на лице вновь засветилась широкая глупая ухмылка.

Дима, вытянув руку, орудовал пультом. На экране возник цветастый концертный зал; шелестели аплодисменты, сверкали костюмы, гремела музыка.

— Клара… Новикова! — восторженно закричал ведущий.

— С-сара Новикова! — сказал Леша и рыгнул.

— Да-а! — засмеялся Слава. — Ха! Ха-ха-ха!

— Че так звук-то врубили, пандалы в ушах, что ли? — сказал Леша. — Дай сюда пульт.

— А мы просто очень любим Клару Новикову, — сказал Слава развязно. — Че тише сделал? А ну, сделал громче, однозначно! Я за Клару Новикову пасть вообще порву.

Дима с Лешей заржали.

— Не, а Клара Новикова несмешная вообще, да? — Слава повернулся к Диме. — Откуда она такой известной стала, вообще не понимаю. Я сколько раз видел, как она выступает, и никто вообще не смеется.

— Ага, точно, — подтвердил Дима с готовностью.

В этот самый момент истерический монолог Новиковой прервался зрительским хохотом.

— Посмеялись, — усмехнулся Дима, — с легонца.

Он взял пульт и прицелился им в телевизор. Тот замолк, но изображение не исчезло.

Леша, сосавший 'Колокольчик', оторвался от бутылки и сказал:

— Где звук, бл… Звук где? Дай сюда пульт.

— Не, там реклама просто, — сказал Дима лениво. Он положил пульт на столик.

— Опять эта голимая бланка? — спросил Слава, взглянув на экран. — Или что это такое? А, это какая-то еда для собак, как ее там, блин.

— Педигри, — сказал Дима.

— Педики! — сказал Леша.

— Вообще, это ни хрена не правильно, — заявил Слава, наблюдая, как упитанные щенки, толкая друг друга, жадно поедают корм из миски, — потому что у собаки должны быть зубы крепкие. Не, ну в натуре. Им нужно грызть кости, морковку нужно жрать. Че эти рекламщики гонят вообще! И, главное, у хозяев, видимо, денег нет, чтобы хотя бы пару мисок купить! Смотрите, все жрут из одной!

— Если она жрет, как слон, — изрек Леша, рыгая, — то ей догоняться нужно. 'Педиками'. Костей не хватает ни разу. А потом, блин, нажравшись, как насрет на диване!

— Вот в городе Зима, где наши родственники живут, там собаки, у них такие зубы тренированные вообще, — Слава ударился в воспоминания. — Я один раз шел маленький по улице, и такой деревянный забор, и за забором собаки на цепи, в каждом дворе. Одна собака — пофигу — вылезла из-под забора и на меня набросилась! Вообще. Она была на цепи, но там такая охренительная цепь, что она пролезла и цап меня за кроссовку! (Дима начал хохотать). Короче, пока вырвался, она всю кроссовку мне изодрала, и пришлось, естественно, обе кроссовки выкинуть на хрен. Вообще. Такие зубищи! Они их там кормят чем-то таким.