Простая смертная #2 (СИ) - Оленева Екатерина Александровна

В огромных жаровнях горели дрова, сотни факелов пылали в факелодержателях. Огонь отражался от кафельных стен, в кафельном полу и всё пространство казалось охваченном пламенем. Алым была кафтан Атайрона – таким же кроваво-красным, как одеяние его матери.

Хатериман стояла над левым его плечом, мне же оставили место рядом, по правую сторону. Но я предпочла не садиться. На самом деле в данный момент не я олицетворяла власть, правосудие и закон. Не я всем управляла. А видимость мне ни к чему. Я не нуждаюсь в преклонении колен и признании моей власти. В конце концов всю мою жизнь я была отличным исполнителем, но не лидером. Роль второй скрипки всегда мне нравилась больше.

Обменявшись безмолвными взглядами, мы замерли. Каждый на своём месте. Готовые к тому, что должно было произойти.

Я никогда не была свидетелем вынесения смертного приговора. Хотя, кому я вру? Разве не доводилось мне устраивать заговоры, приводящие к человеческим жертвам? И всё равно – это страшно, принимать решение о том, кому жить и кому умирать. Мы не боги. Мы простые смертные.

Двери распахнулись с сухим стуком и по кафелю застучали каблуки сапог. Между стражей шли пятеро мужчин, руки их были связаны за спиной. Стражники вели их с двух сторон, не снимая рук с плеча. По бокам залы стояла охрана, опустив голову и не разжимая руками мечей. Не слишком ли много оружия, с учётом того, что каждый их нас может превратить в кровавый фарш половину присутствующих?

«Это просто ещё один из способов демонстрации власти», – напомнила я себе.

Подведя к трону, мятежников бросили на колени.

– Ваше Величество, – проговорил один из мятежников, вполне себе молодой и весьма симпатичный молодой человек из числа тех «гусаров», что легко кружат головы влюблённым дурочкам от 18 и старше. Хотя и младше – тоже вполне…

– Ваше Величество, мы признаём свою вину и готовы понести наказание.

Это было нарушением этикета. Первым в тронном зале всегда говорит король. Даже то, что этот наглец открыл рот являлось продолжением поднятого ими мятежа.

Но Атайрон, казалось, не заметил этого. На лице его заиграла доброжелательная, почти ласковая улыбка.

– Понести наказание? Сначала я хочу узнать, чем недовольны мои подданные? Я предоставлю вам право высказаться. Итак?.. Я вас слушаю.

Бунтовщики казались обескураженными удивлёнными. Я, признаться, тоже немного удивилась, пытаясь прикинуть про себя, что он задумал.

– Повелитель?.. Как вы знаете, наши войска состоят из ваших храбрейших воинов.

Пауза. Словно говорящий ожидал возражений, но, не получив, вынужден был продолжать:

– Воины должны воевать. Мы, храбрейшие и преданные солдаты во время военных походов, но что делать армии, если войны нет? Мечи и копья не должны ржаветь – им предстоит всегда быть в деле, обеспечивая воину его долю в военной добыче.

Атайрон выглядел чуть задумчивее, но по-прежнему казался доброжелательным.

– Итак, мои добрые подданные требуют войны?

– Сатори веками воевали…

– Я – не Сатори. Я – Хасепти. И я, как вам хорошо известно, не столько воин, сколько учёный.

– Это второе наше требование, Ваше Величество. Мы требуем снять всех магов и чернокнижников с высоких постов, что были вами им пожалованы.

Стоявший передо мной человек многим показался бы храбрецом, но мне виделся бахвалистый глупец. Когда ты стоишь на коленях, а над тобой десятки мечей, сотни кирпичей и парят драконы – что ты можешь требовать?!

– Итак, сначала я должен убрать верных мне людей с постов, которые им пожаловал и назначить тех, на кого вы мне укажите? Потом объявить военный поход, чтобы моя армия безнаказанно могла грабить и убивать чужеземцев. В противном случае мои верные воины станут резать моих верных подданных? – мягким-мягким голосом проговорил Атайрон. – Это всё? Или будет ещё пожелания?

– Примите наши требования и больше такого не повторится.

Несколько секунд Атайрон, прищурившись, смотрел на него. А потом глубоко вздохнул, будто его решение тяготило его. Опустив ресницы вниз, он молчал одну секунду, другую, третью…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И каждая падала золотой пылинкой. И каждая была тяжела, как вечность и томительна длина.

Нет выбора? Как часто мы говорим это слово? В то время как выбор есть всегда – даже у раба. А в представлении людей короли могут делать, что хотят. Выбирать, как хотят. Но это иллюзия, как и большинство другое в этой жизни.

Собрать врагов всех вместе и казнить одних махом – что это будет? Правильным ходом, избавившим всех нас от долгих противостояний и бед или величайшей мудростью? Единственным правильным решением? Когда смотришь снизу-вверх, и судишь деяния правителей, ты часто можешь позволить себе быть гуманистом. Когда сам стоишь наверху, тебе приходится выбирать – беспокойные ночи из-за страшных снов, насланных гарпиями и спокойный сон твоих подданных или – наоборот?

Бескровный путь – утопия. Стоит проявить милосердие, как его неминуемо примут за слабость, а дальше число жертв будет расти в арифметической прогрессии. Войны, восстания и бесконечные междоусобицы будут длиться до тех пор, пока страх перед правителем не окажется сильнее собственных эгоистичных желаний.

Так устроен человек, что власть для него олицетворяет возможную кару. Без карающей за грехи длани нет власти.

И всё же то, что произошло дальше…это было слишком.

– Принять ваши требования? Ваши условия я нахожу несколько странными. Я дал вам право высказаться и внимательно вас выслушал. Что ж, а теперь мои условия: вы чистосердечно признаётесь мне в том, кто из лордов стоит за этим восстанием, а я в награду подарю вам лёгкую смерть. Всё, что вам нужно, господа, это назвать имя изменника и предателя, после чего вам просто отрубят голову, быстро и чисто.

– Предлагаете нам предать других так же, как предали нас? – поднял голову ещё один из заключённых.

– Придав в руки правосудия. Совершенно верно.

– Но где здесь правосудие? Разве здесь суд? Если мы виновны, пусть нас судят так, как положено. При всём уважении, вы даже не король.

Что это за люди? Наверное, правда, стоило признать за ними силу духа и мужества? С той стороны, с которой они пришли, они должны выглядеть героями. Я же не испытывала ничего, кроме недоумения и ненависти. Никто тут даже и не пытался договориться, хотя именно их жизни стояли на кону.

– Я представляю собой королевскую власть, – невозмутимо, даже не изменив тона, не повысив голоса, произнёс Атайрон. – Вы присягали мне на верность. Так что, чтобы вы о себе там не думали, на деле вы предатели и клятвопреступники. Но я допуская то, что опытные кукловоды могли заморочить ваш неокрепший юный ум. Ещё раз даю вам шанс: одумайтесь и назовите имена.

– Ты даже не обещаешь нам жизни – только лёгкую смерть! Чего ради нам последний свой вдох отягощать малодушием? – спросил суровый с виду воин средних лет.

– Я приму ваши слова за покаяния. Я отдам ваши тела вашим семьям, позволил вас похоронить по принятому в этом краю обычаю.

– Нет имён, которых мы могли бы тебе назвать, государь, – твёрдо сказал наглый смазливый красавец, с которым изначально вёлся диалог.

– Ну, что ж? Нет – так нет. Вы выбрали свою судьбу.

По знаку Атайрона стража в один момент отступила, становясь в один ряд с собратьями по бокам и тонкие, невидимые линии силового поля протянулись между ними и приговорёнными мятежниками. Те, озираясь, сгрудились в центре, прижимаясь спина к спине.

– У вас не будет отпевания, не будит могил. Сама ваша участь для многих останется неясной. Ваши матери и жёны, любовницы, дети или сёстры будут надеяться на ваше возвращение долгими годами. Посмертие вашей души мне неведомо, но говорят без должного погребения души долго скитаются перед тем, как найти себе пристанище.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Под нашими ногами пол мелко завибрировал – плиты отодвигались и оттуда, из подземелья, раздался рёв. От многократного усиления эхом звук умножался и расширялся, приобретая всё более угрожающее звучание.