Возвращение Ктулху - Павел Молитвин

В первую секунду, увидев напугавший феннерцев сарай, мне показалось, что здесь имеет место какая-то мистификация, розыгрыш или, в конце концов, недоразумение. Но более пристальный взгляд полностью разрушил это объяснение. Какая сила оказалась способна сотворить это с обыкновенным сараем?

Постройка была сложена из толстых вязовых бревен, срубленных, вероятно, еще дедом Асафа, а то и раньше. Стволам могучих кряжистых деревьев по всем законам природы уже давно положено было высохнуть и обратиться в куски мертвой массы без всякого права на рост и воспроизводство. Но они… — рассудок отказывался воспринять это… это страшное святотатство, абсолютное надругательство над естеством… они были покрыты ветками с омерзительно сочными листьями странного, сине-зеленого цвета. Осторожно подобравшись ближе, мы заметили на новоявленных побегах пухлые почки, в которых светилось какое-то лиловое сияние. Из бревен спускались корневые отростки, многие из которых уже успели достичь земли и углубиться в почву.

Но не это было самым поразительным. Более всего потрясало то, что свежие ростки быстро двигались, демонстрируя удивительную гибкость и, как это ни странно звучит, целеустремленность. Они плотно обвили стволы и ветки растущих поблизости деревьев и кустарников, а стелющиеся по земле побеги буквально облепили молодую траву. И все растения, что попали в смертельные объятия, уже пожухли и зачахли. А ужасные ожившие трупы вязов все более наполнялись новой силой, продолжая разрастаться в стороны и вверх к еще нетронутым хранилищам жизненной энергии.

Молча мы созерцали это гнусное чудо, будучи не в состоянии ни пошевелиться, ни открыть рот, ни закрыть глаза, чтобы хоть на мгновение отрешиться от свершающегося перед нами кошмара. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем я смог громким возгласом привести в чувство спутников. Посовещавшись, мы разделились на две группы: одной предстояло осмотреть сарай и хлев по внешнему периметру, а другая (под моим началом) должна была попытаться войти в здание.

Не менее десяти минут я стоял перед позеленевшей дверью, собираясь с духом. В сарае царила темнота, и мне пришлось взять поданную кем-то из фермеров лампу. Сзади с неведомо откуда взявшимся топором стоял Ферьянци, а чуть поодаль раздавалось взволнованное дыхание группы крестьян. Мы медленно скользили взорами по пространству сарая и не переставали ужасаться отвратительному виду оживших деревянных предметов. Центральное место занимала полностью покрывшаяся зеленью повозка, а вокруг торчали колосья проросшей соломы. При появлении людей вялые существа заметно активизировались и стали судорожно продвигаться в нашу сторону.

В этот момент мы услышали слабые звуки, доносившиеся из смежного с сараем хлева. Тщательно обходя дьявольские создания, я прокрался к проему в стене и взглянул на источник тихого звука. Боже, я никогда не забуду умоляющее выражение в глазах лежащей на полу измученной коровы, обвитой стеблями дотоле служившего ей пищей сена! При довольно тусклом свете я не мог толком понять, что именно делают со своей жертвой эти псевдорастения. Присоединившиеся ко мне Иштван и фермеры с жалостью смотрели на несчастное животное, которому, очевидно, уже ничего не смогло бы помочь. Дюжий крестьянин по имени Том одним ударом топора оборвал его страдания, но агрессивные существа тут же проявили к нам опасный интерес. Один из колосьев стремительно потянулся в мою сторону, я услышал крик: «Берегитесь, сэр!» — после чего сильный удар по затылку сбил меня прямо в гущу жутких тварей (позже выяснилось, что один из фермеров с помощью большой дубины хотел спасти меня от нападения растений-монстров и несколько переусердствовал в этом деле). Кажется, я даже не почувствовал особой боли, поскольку меня в этой ситуации гораздо больше занимали жадные прикосновения хищных побегов, касавшихся лица, шеи, рук и пытавшихся проникнуть под одежду. Они так густо оплели меня, что, если бы Ферьянци не вытащил меня за ноги из губительных лап чудовищ, живым бы я оттуда уже не выбрался.

Покинув хлев и сарай, мы встретились со второй группой, сообщившей, что деревья и трава на расстоянии пяти ярдов полностью поражены странным явлением. Вызванные на помощь жители деревни в спешном порядке вырвали все растения вокруг проклятого здания, и у нас появилась надежда, что зараза дальше не распространится. Фермеры были преисполнены решимости сжечь рассадник таинственной угрозы, но профессор Леннокс воспротивился, заявив, что не позволит уничтожить важное научное открытие. В итоге Барт выкупил у Асафа Хартли зловещую постройку за две сотни долларов (как вы понимаете, для здешних мест это целое состояние) и выставил возле нее часовых из рабочих. Что до меня, то я никак не мог оправиться от шока, полученного в хлеву.

IV

Возвратившись в лагерь, я немедленно повалился на койку, однако очень долго не мог уснуть из-за сильных головных болей. Обслуживавший нашу базу врач дал мне какие-то лекарства, и я наконец погрузился в тупое забытье. Оно периодически сменялось ужасными сновидениями, в которых обязательно фигурировал жуткий лиловый газ. Такой сон не приносил особого успокоения, и я был даже рад, когда кто-то энергично дернул меня за руку. Затем я услышал голос Ферьянци, почти кричавшего: «Ради всего святого, просыпайся! Ну же, вставай, черт тебя побери!» И с этими словами он принялся вытаскивать меня из-под одеяла.

— Что случилось, Иштван? — пробормотал я, глядя на часы и пытаясь собраться с мыслями.

— Выходи, сам увидишь. Никто в лагере ничего не понимает, но можно быть абсолютно уверенным только в одном: пора срочно покидать это место!

Оказавшись на улице, я обнаружил, что лагерь почти опустел и оставшиеся люди, которых можно было пересчитать по пальцам рук, явно намеревались последовать примеру более шустрых коллег. Пока мы обходили палатки в поисках кого-либо из руководства, Иштван изложил мне всю известную информацию. Ранним утром из Феннера прибыл гонец, который имел конфиденциальную беседу с Бартом и профессором Ленноксом. Содержание беседы оставалось неизвестным, но было очевидно, что случилось нечто экстраординарное. Барт пребывал в явной растерянности, а Леннокс и вовсе в полнейшем смятении. Около семи часов профессор уехал в Милфорд, чтобы отправить телеграмму в Бостон, а наш начальник в сопровождении нескольких человек из своей охраны отправился в Феннер.

Поскольку Леннокс до сих пор не вернулся, по лагерю ходили слухи, что он попросту сбежал; впрочем, никто его не осуждал. Напротив, пример профессора оказался заразительным, и большинство техников, рабочих и прочих сотрудников фирмы спешно, используя все доступные транспортные средства или пешком, убыло в город. «Похоже, в Феннере случилось что-то из ряда вон выходящее», — сказал мне один работник и указал в сторону деревни, где виднелись два или три столба дыма и какое-то синеватое зарево.

Передо мной и Иштваном лежало два пути: уходить в Милфорд и тем самым сохранить жизни или направиться в Феннер, чтобы узнать, каково там положение. Мы понимали, что второй вариант связан со значительной опасностью, однако необъяснимое чувство толкало пойти за Бартом и его спутниками. К сожалению, нам не удалось найти никакого оружия, поэтому мы были вынуждены отправиться в Феннер с пустыми руками, надеясь, что сможем обзавестись какой-то защитой в деревне.

По мере приближения к поселению, пристально всматриваясь во все более различимые клубы дыма, я заметил загадочную, отдающую лиловым блеском мглу. Вскоре мы увидели языки пламени, пожирающие жилые и хозяйственные постройки Феннера. Спустя несколько минут мы вплотную подошли к некогда живой, а теперь превратившейся в пепел и золу изгороди. Местные жители пока не попадались нам на глаза. Повсюду в воздухе присутствовали следы лилового газа, а там, где располагался сарай Хартли, из-за лилового тумана уже почти ничего не было видно.

Лиловая мгла… Деревня Феннер пала жертвой лилового тумана — деревня в смысле не ее обитателей, а построек. Каждое изделие из дерева, солома — все, когда-то мертвое, — ныне ожило и тянуло свои ужасные отростки к тем несчастным созданиям, в которых еще теплилась жизнь. Но таковых уже оставалось очень мало. И убитые монстрами существа через какое-то время тоже оживали и превращались в гнусных вампиров. В основном, конечно, жертвами становились растения и предметы быта, лишь изредка мне казалось, что я вижу в сплетениях стеблей тела мышей и всякой мелкой домашней живности. Возле одного пепелища на нас набросился потрепанный мертвый гусь, и мне пришлось палкой перебить ему шею. Правда, это его не слишком смутило, и он продолжал яростные попытки напасть.

Какова бы ни была та лиловая тварь, что принесла с собой столько вреда, ее требовалось хорошенько изучить и уничтожить. Мы внимательно осматривали встречающиеся на пути уродливые сущности и через некоторое время столкнулись с удивительным явлением. На растущей во дворе одного из домов яблоне (точнее, на том, что когда-то было яблоней) мы приметили набухшие почки, вот-вот готовые распуститься. Ферьянци осторожно тронул одну, ее оболочка лопнула, и в воздух взмыли многоцветные искры — зеленые, желтые, огненно-алые, лазурные, а в основном — все те же лиловые. Они принялись носиться вверх и вниз, туда и сюда. То замедляя, то ускоряя полет, каждая из них следовала своей собственной прихоти. В сияние беспорядочных, хаотических, буйных круговоротов блуждающих огоньков вплетались отблески многочисленных костров, в которых умирали новоявленные существа, и эта картина пугала ирреальностью, нелепостью, так дисгармонирующей со спокойным нормальным миром.