Линия жизни. Как я отделился от России - Карл Густав Маннергейм

Однако Финляндия обязана беспокоиться о своей безопасности. Эту точку зрения недавние события сделали еще более важной.

Правительство Финляндии считает, что передача территорий, предусмотренных договором, может быть осуществлена только путем обмена.

По мнению правительства Финляндии, за частное имущество, находящееся на передаваемой территории, необходимо выплатить возмещение».

Советский Союз дал ответ 5 февраля, известив, что предложение правительства Финляндии не может служить основой для переговоров. Генеральное наступление противника, начавшееся 1 февраля, шло к этому моменту уже полным ходом. Посетившим меня в Ставке премьер-министру Рюти и министру иностранных дел Таннеру я подробно рассказал о военной обстановке. При беседе присутствовал генерал-майор Вальден, являвшийся моим представителем в правительстве. Я подчеркнул, что ситуация на Карельском перешейке, где противник превосходящими силами перешел в решительное наступление, весьма меня беспокоит. Ураганный огонь не дает ни на секунду отдохнуть войскам. Непрерывный гул слышен днем и ночью даже здесь, в Ставке, находящейся на расстоянии 160 километров от линии фронта. Обороняющимся войскам угрожает опасность не выдержать, да и снарядов мало.

Господа Рюти и Таннер, в свою очередь, сообщили мне о переговорах, которые ведутся с правительством Швеции. Наша очередная просьба об оказании активной помощи снова была отвергнута Стокгольмом. Министр Таннер описал встречу, которая у него состоялась с госпожой Коллонтай, послом СССР в Стокгольме. Ясно, что Советский Союз особо хотел бы знать, на каких условиях Финляндия могла бы удовлетворить его требования о получении опорного пункта в горле Финского залива. Возможность продолжения переговоров хотя и небольшая, но все же имелась.

Спустя несколько дней, 12 февраля, министр иностранных дел сообщил о получении из СССР условий заключения мира: Москва, несмотря ни на что, требовала Ханко; кроме того, она поставила условием передачу ей всего Карельского перешейка и территории, расположенной севернее Ладожского озера.

13 февраля министр Таннер снова разговаривал с правительством Швеции, прося оказать нам вооруженную помощь, и в ответ услышал, что Швеция не изменит своей позиции. Организация вооруженного выступления – дело трудное и требует к тому же согласия риксдага. Кроме того, такое мероприятие дало бы повод немцам напасть на Швецию. Слабо прикрытые угрозы в этом направлении уже были.

Ристо Хейкки Рюти – финский государственный и политический деятель. С 1 декабря 1939 года по 19 декабря 1940 года – премьер-министр Финляндии. С 19 декабря 1940 года по 4 августа 1944 года – Президент Финляндии

21 февраля наш министр иностранных дел встретился со своим шведским коллегой министром Гюнтером и просил его о посредничестве. Ответ из Москвы был получен через два дня. Минимальное советское условие не ограничивалось передачей одного лишь мыса Ханко. Советское правительство в дополнение к этому потребовало отвести границу на «линию Петра Великого», которая была утверждена Ништадтским миром в 1721 году. Это означало передачу большей части финской Карелии, в том числе городов Выборг, Сортавала и Кексгольм. Кроме того, для защиты Финского залива потребовали заключения военного оборонительного союза между СССР, Финляндией и Эстонией. Условия ужесточались.

Выслушав эти потрясающие требования, правительство Финляндии вновь обратилось за вооруженной помощью к Швеции и попросило ее дать разрешение на пропуск войск западных держав через ее территорию. Ответ на оба обращения был отрицательным; Швеция, возможно, могла бы согласиться лишь на увеличение числа добровольцев. Что касается ввода войск Запада, то посол Великобритании в Хельсинки сообщил, что численность экспедиционного корпуса будет составлять 20 000–30 000 человек и что войска готовы отправиться 15 марта. Это значило, что прибытия экспедиционного корпуса к нам можно ожидать как минимум лишь через месяц, считая от указанной даты. О пропуске войск посол ничего ясного сказать не смог. По его мнению, Финляндия сама должна добиваться целесообразного решения в Стокгольме и Осло.

Несмотря на непреклонную позицию шведского правительства, было принято решение о поездке в Стокгольм министра иностранных дел, чтобы он еще раз переговорил с правительством Швеции и послом Советского Союза в Стокгольме. 27 февраля министр Таннер встретился с премьер-министром Ханссоном, который повторил, что от Швеции не стоит ожидать прямой военной помощи, а также разрешения на пропуск через Швецию экспедиционного корпуса западных государств.

– Германия, – сказал премьер, – прямо и официально заявила шведскому правительству, что посылка в Финляндию шведских войск, за исключением добровольцев, втянула бы Швецию в войну между великими державами.

Он рекомендовал немедленно заключить мир, несмотря на жестокость условий, и одновременно сообщил, что Швеция окажет Финляндии экономическую поддержку. На вопрос министра Таннера, готова ли Швеция заключить с Финляндией оборонительный союз, если мы согласимся на требования русских, премьер-министр Ханссон ответил, что вопрос для него не нов, и выразил доброжелательное отношение к этой идее, добавив, что если бы такой союз существовал в 1939 году, Советский Союз не напал бы на Финляндию.

Госпожа Коллонтай также рекомендовала Таннеру согласиться с выдвинутыми условиями. По ее словам, эти условия окончательны, и внести в них изменения за столом переговоров невозможно.

Интересно, что советское правительство 26 февраля через посла Майского предприняло попытку добиться, чтобы условия мира передало Министерство иностранных дел Великобритании, хотя они уже были известны нашему правительству. Когда лорд Галифакс отверг это предложение на том основании, что считает их невыполнимыми, посол дал ему понять, что такая позиция может оказать неожиданное воздействие на советско-английские отношения. С полным основанием можно предположить, что русские хотели бы прощупать, сколь основательны планы ввода войск, и довести до сведения британского Министерства иностранных дел, что Финляндия в любом случае останется самостоятельной. СССР надеялся помешать осуществлению этих планов.

28 февраля премьер-министр и четыре члена правительства вновь посетили Ставку и побеседовали со мной. В этот момент большого успеха наши войска добились лишь севернее Ладоги и в районе Кухмо, а положение на перешейке обострилось. Я попросил генералов, присутствовавших на встрече, дать министрам свою оценку обстановки. С некоторым удивлением я обнаружил, что все они, за исключением одного, заявили: мы выстоим, и войну можно и следует продолжать. Когда министры отошли в сторону, чтобы переговорить между собой, я использовал возможность для обоснования своей точки зрения перед генералами, выразив уверенность в том, что мир необходимо заключить сейчас. Нам, по моему разумению, нельзя позволять, чтобы горечь, вызванная суровыми условиями, затуманивала нашу способность мыслить критически! То, что армия не разбита, дает нам пока возможность вести переговоры о мире. Если оборона рухнет, а наши силы напряжены до предела, мы потеряем эту возможность.