Злоба (ЛП) - Гвинн Джон

Позади себя он услышал движение, почувствовал чье-то присутствие. Фаррелл вернулся.

‘Надо было бежать дальше, - прошептал Корбан.

– Что-ты стоишь, пока я бегу? - Нет, не думаю. Меня не назовут трусом.’

- Это лучше, чем умереть.’

‘Не ко мне.’

Перед ними была небольшая поляна, густо поросшая колючим кустарником и плотно посаженными деревьями. В центре поляны возвышался широкий ствол древнего дерева, в котором и вокруг которого жили волки. Большинство из них ходили взад и вперед, возбужденные звуками охоты, прижав уши к черепам и подергиваясь. Один был неподвижен. Все смотрели на него своими медными глазами. Затем Корбан заметил какое-то движение на земле.

Детёныши.

На лесной подстилке, собранной вместе между двумя широко раскинувшимися корнями, извивалась горстка детенышей. Над ними стояла их мать, ее живот все еще был свободен, шерсть тускло-серая и полосатая, как кость, с зубов капала слюна, когда она рычала на него. Он посмотрел в ее медные глаза и вспомнил – хотя тогда она была покрыта густой черной грязью, а ее живот раздулся и отяжелел от щенка. Она была волчицей, которую он вытащил из болота. Она глубоко и долго принюхивалась, вдыхая его запах.

Еще один волк, огромный и черный, зарычал и шагнул к Корбану. Мускулы напряглись, когда он приготовился к прыжку, но волчица оборвала его коротким отрывистым лаем.

Глаза Корбана не отрывались от волка, стоявшего над детенышами. Затем деревья напротив взорвались, и на поляну хлынули собаки, люди и лошади. Корбан увидел Эвниса, высокого на коне, с тяжелым копьем в руке. За ним ехал его сын. Следом шел охотник Хельфах со своими гончими. Воины следовали за ними: десять, пятнадцать – все время прибывали новые.

На мгновение воцарилась тишина, затем волки бросились на незваных гостей, встретив гончих Хельфаха рычащим столкновением плоти и костей.

Повсюду была кровь. Корбан увидел гончую, подброшенную в воздух и врезавшуюся в дерево, и звук ломающихся костей, когда она безжизненно сползла вниз по стволу. Волк повалил лошадь на землю, сжав челюсти вокруг ее горла. Копья пронзили бок зверя, всадник закричал, когда его лошадь рухнула на него, выпучив белые глаза. В другом месте над телом воина стоял волк, с клыков которого капала кровь, а лицо и горло мужчины превратились в красные руины. Гончие окружили еще одного огромного зверя, хватая его за задние лапы. Одна из них прыгнула внутрь, приземистая и серая, сжимая челюстями горло волка. Острые, как бритва, когти вспороли псу брюхо, выпустив наружу его внутренности. Другие гончие прыгнули внутрь, и волк упал на землю, кусаясь, извиваясь, забирая жизнь, даже когда его собственная кровь вытекла на лесную подстилку. Какой-то человек закричал, волк впился ему в руку и плечо, кровь хлынула, когда он упал, волк навалился на него сверху, тряся его тело, как тряпичную куклу. Хельфах прыгнул ему на спину, длинный охотничий нож поднимался и опускался.

И вдруг все кончилось, послышались стоны человека, скулеж собаки, все глубоко и прерывисто вздохнули. Эвнис соскользнул с лошади и подбежал к упавшему всаднику, все еще зажатому мертвой лошадью. Это был Вонн.

- Нет, - пробормотал Эвнис, положив голову сына себе на колени, лицо его было бледным, глаза закрыты. - Я не потеряю еще одного. Ну же, помоги мне.- Люди вокруг него ожили, чтобы вытащить тело Вонна из-под туши лошади со сломанной ногой.

‘Вон еще один, - крикнул кто-то, и все головы повернулись туда, куда он показывал. Между двумя толстыми корнями дерева, скорчившись среди лесной листвы, сидел последний волк. Она склонилась над своими детенышами, почти сливаясь с окружавшей ее листвой. С рычанием Эвнис вскочил в седло, схватил копье и бросил коня на зверя. Она зарычала и встала, затем поджала ноги и прыгнула на мчащуюся лошадь и всадника. Ее рычание внезапно превратилось в скулеж, когда копье Эвниса пронзило ее, пригвоздив к Земле. Она содрогнулась и затихла. Эвнис продолжал атаку, направляя своего коня к кучке волчат, топча их, мех и кровь летели вокруг копыт его лошади, скулеж и визг были тошнотворно короткими. Он дошел до дальнего конца поляны и повернул лошадь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Затем на поляну вышли другие: Корбан увидел Пендатрана, Маррока и многих других. Среди спутанного меха волчат его внимание привлекло какое-то движение. Прежде чем он осознал, что делает, ноги Корбана зашевелились. Он, шатаясь, подошел к основанию дерева. Один детеныш все еще был жив, слабо уткнувшись носом в тело другого мертвого щенка. Корбан инстинктивно подхватил его, баюкая, как новорожденного ребенка.

Затем он огляделся.

Все взгляды были устремлены на него. Наконец его взгляд упал на Эвниса, которая смотрела на него, прищурившись.

- Положи его, мальчик, - тихо сказал он, хотя все на поляне слышали его.

Корбан промолчал.

- Положи детеныша на землю!- крикнул Эвнис.

- Нет, - услышал Корбан собственный голос.

Эвнис глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. - Положи детеныша на землю и отойди, или помоги мне, клянусь Элионом наверху и Азротом внизу, я спущу и тебя.’

Краем глаза Корбан заметил какое-то движение. К нему шагнул мужчина. Гар.

Эвнис сжал поводья.

- Стой!- крикнул громкий голос. - Подожди, Эвнис.- Это был Пендатран.

‘Но эти твари могли отнять у меня сына. Этот детеныш должен умереть.’

Пендатран нахмурился, глядя на Корбана. ‘Он говорит правду, мальчик. Пусть он живет, и он будет расти, может быть, заберет больше жизней среди нашего народа. Кроме того, его мать умерла. Он все равно умрет. Положи детеныша, парень.’

Корбан крепче прижал к себе детеныша и покачал головой.

- Делай, что тебе говорят, - отрезал Пендатран.

Корбан лихорадочно оглядел поляну, но никто не заговорил и не пришел ему на помощь. Гар наблюдал за ним с непроницаемой маской на лице, но не сделал ни малейшего движения, чтобы помочь. Пендатран направил коня вперед.

‘Я требую Королевского правосудия, - выпалил Корбан, вызывающе глядя то на Пендатрана, то на Эвниса.

Пендатран потянул свою лошадь вверх, хмурясь. ‘Ты имеешь на это право, но ты лишь оттягиваешь неизбежное. И разозлил меня в придачу.- Он пригвоздил Корбана сердитым взглядом. ‘Ты уверен?’

Корбан кивнул.

‘Да будет так, - прорычал Пендатран и повернул коня прочь. Эвнис вернулся к сыну, не сводя глаз с Корбана. Волчонок заскулил и уткнулся носом в согнутую руку Корбана.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

КАСТЕЛЛ

Кастеллу потребовалась почти луна, чтобы добраться до границ Тенебраля, хотя король Ромар шел быстрым шагом и дороги были хорошие. Постепенно дубовые и каштановые леса Тенебраля уступали место соснам и пихтам, когда они поднимались все выше в горы, отмечавшие границу Хельвета. В конце концов они совсем оставили деревья позади, пустившись галопом по пышным лугам. Снежные вершины вздымались над ними, когда воины въезжали в узкую долину. Они с грохотом пронеслись по древнему, изношенному временем мосту, перекинутому через огромную пропасть, прореху в земной ткани. - Напоминание о бичевании, - пробормотал Маквин, когда они пересекали реку, когда гнев Элиона чуть не уничтожил мир. Кастелл выглянул из-за моста и увидел, как отвесная скала исчезает в темноте. Насколько она глубока, он сказать не мог. Вскоре после этого они разбили лагерь на ночь.

На следующий день, когда они ехали по глубоким долинам и темным озерам южной границы Хельвета, Король Ромар позвал Кастелла, чтобы тот поехал с ним. ‘Ты веришь в судьбу, парень, в судьбу, в волю Элиона ? . . называй это как хочешь.- Спросил его Ромар.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

‘Не знаю, - ответил Кастелл. - Полагаю, что так.’

- Хорошо, - буркнул Ромар. - Я знаю. Боги, Элион, Азрот, пришествие темного Солнца. Я не мог объяснить тебе этого, но в глубине души, когда Аквил говорил об этом на совете. Я знал, что это правда. Я почувствовал это.’

Кастелл хмыкнул, не зная, что сказать. Он тоже что-то чувствовал, но не мог этого объяснить. Даже не понимал этого.