В КОРОЛЕВСТВЕ КИРПИРЛЯЙН. Сборник фантастических произведений - Наталья Новаш

Здесь командир не выдержал больше бесстрастного тона и заговорил горячо и ожесточенно.

— Вы не люди, — он в упор посмотрел на полицейского и Сингха. — Вы хуже зверей, потому что наделены разумом.

Совет по контактам предупреждал, что такая ситуация может возникнуть, но я не верил. Не хотел верить!

Вы, все вы, стоите на краю пропасти. Планете грозит катастрофа. Мы долго наблюдали за вами и не вмешивались. Но сейчас нас отзывают обратно, потому что вместе с самоубийцами могут погибнуть и наблюдатели.

Вы спросите, почему мы собрали вас здесь, вместо того, чтобы обратиться к человечеству через радио, телевидение. Скажу, что, при существующей сейчас политической ситуации, это неизбежно привело бы к войне.

Мы можем уничтожить все ваше оружие, но вы будете драться руками и палками, как неандертальцы, как только что дрались сейчас.

Вы ищете братьев по разуму в космосе, но ни одна звездная цивилизация не протянет вам руки, пока живы будут на Земле ненависть и злоба, пока вы будете грызть друг другу горло, боясь сильных и уничтожая слабых.

Программа «Контакт» закрыта. Сейчас вас отправят домой. Мы прощаемся с вами. От имени Звездной Федерации я вновь обращаюсь к землянам — берегите мир, сохраните свою планету, свою цивилизацию, и мы снова придем к вам!

Потом, повернувшись к своим товарищам, командир сказал, указывая на полицейского и Сингха:

— Этих отправить в первую очередь.

У входа в дом Раковский, Чжаньфу и Алексей встретили Нэнси. Она только что вышла на свежий воздух и стояла поеживаясь. Нэнси переоделась во что-то розовое и пушистое, голубые глаза восторженно сияли.

— Эх, мальчики, — затараторила она. — Какой детектив пропустили. Комиссар был бесподобен. Сначала он пристрелил этого громилу Мэллора, а потом… — Нэнси замолчала, почувствовав неладное.

— А вы что такие мрачные, Случилось что?

— Случилось, — угрюмо сказал Алексей. — Собираемся домой.

— Нет, правда. Что произошло?

— Вот, Чжаньфу расскажет.

Говорить Алексею не хотелось. На ходу снимая кожаную куртку, он вошел в дом и направился к своей комнате.

«Умыться бы еще не мешало», — думал он, идя по коридору У дверей комнаты стоял Хрипун. Голова опущена, спина сгорбилась. Алексею, показалось, что тот вытирает слезы.

— Ты что, Хрипун? — остановился рядом с ним Алексей. — Плачешь?

— Седого убили, — всхлипнул Хрипун. — Друга моего. — Убили. Но что же теперь сделаешь…

Алексею до того было жалко домового, что он готов был присесть на корточки и прижать его к себе, как ребенка.

— Убили, — повторил он. — Но нам сказали, что вы роботы. Правда?

— Правда, — помолчав, ответил Хрипун. — Но и мы все чувствуем. Мы ведь не простые роботы.

— Знаю, — грустно улыбнулся Алексей. — Сказочные. Но ведь и вы не вечные. Придет время, и вас… — он поискал слово, — остановят.

— Да, конечно, — согласился домовой — Но только после того, как мы выполним свою программу. Когда сделаем все. А он не успел.

— Передаем последние известия.

По сообщениям телеграфного агентства…

Алексей отложил надкушенный бутерброд и прибавил гром кость

— Как уже сообщалось вчера, экстремистами был взорван пассажирский самолет компании…

Из прихожей раздался резкий телефонный звонок.

— Ты почему вчера не пришел? — услышал Алексей раздраженный Ленин голос. — Ты что, Алешка, думаешь…

— Лена извини, так получилось…

— Что это у тебя так гремит? Ты что делаешь?

— Слушаю последние известия.

— Чего-чего?

— Последние известия Слышишь, опять передают о взрыве.

Павел АМНУЭЛЬ, Роман ЛЕОНИДОВ

ТРЕТЬЯ СТОРОНА МЕДАЛИ

С Яношем Золтаи я познакомился на одиннадцатом конгрессе филателистов. В дни работы конгресса Яношу исполнилось восемнадцать. С непримиримостью, свойственной возрасту, он считал свою коллекцию лучшей и остро переживал присуждение восьмого места его тематической серии «Первые люди на Луне».

Моя коллекция фальшивых марок начала двадцатого века заняла десятое место, и я тоже чувствовал себя обойденным. Ведь собрать такую коллекцию неизмеримо труднее, чем «Электростанции Сибири» или, скажем, «Покорение Сахары».

Мы стояли с Яношем на террасе Дворца коллекционеров, рассматривали чужие работы и роптали.

— К следующей выставке, — сказал Янош, — я готовлю серию «Пейзажи планет». Пятьсот марок с видами Меркурия, Марса, Венеры и Юпитера.

Я собирал фальшивые марки, и в коллекции Яноша не видел ничего особенного. Но марки с видами Марса заинтересовали меня. Не как филателиста, а как человека, прожившего на Mapсе лучшую часть жизни.

— Пойдемте ко мне, — предложил Янош, — коллекция у меня в номере.

Несколько минут спустя я держал в руках толстый альбом Марок марсианской серии было около сотни. Сине-зеленый блок из шести ромбических беззубцовок привлек мое внимание сначала тем, что уголок одной из марок был надорван. Однако прежде чем я успел заинтересоваться этим эффектом, меня поразила надпись, мелкой вязью проходившая по краю блока «Миражи в Змеином море».

Минуту я сидел словно оглушенный. Каждый коллекционер, хоть раз нападавший на величайшую редкость, поймет мое со стояние.

— Этот блок, — поспешил объяснить Янош, — я выменял у Хендрока на голубую Гаити 1897 года. Здесь, правда, небольшой дефект.

— Это не виды Марса! — воскликнув я. — В марсианской атмосфере миражи невозможны!

— Значит…

— Блок — явная фальшивка. Янош, давайте меняться! Для вас «Миражи» не представляют ценности, раз они фальшивые, а для меня просто клад. Соглашайтесь, я дам вам «Пионеров Меркурия», их нет в вашей коллекции.

Янош колебался, и мне пришлось объяснять, что в разреженной и сухой марсианской атмосфере луч света не может претерпеть тех изменений, которые на Земле приводят к появлению фата-морганы. Я призвал на помощь весь свой авторитет специалиста по астрономическим инструментам, и Янош уступил. «Пионеров» я пообещал прислать ему, как только вернусь в Ашхабад.

Мы поговорили еще о наших филателистических заботах, я без интереса досмотрел коллекцию и пошел к себе в номер. Мне не терпелось основательно заняться своим приобретением.

Устроившись в кресле с лупой в руках, я просидел над блоком допоздна. В художественном отношении он был выполнен безупречно. Но главное, пожалуй, заключалось не в мастерстве художника, а в том, что он изобразил.

На первой марке я увидел типичный уголок марсианской пустыни. Рисунок барханов, цвет неба были переданы с большой тщательностью. Я ни секунды не сомневался в том, что неизвестный автор знал Марс не по книгам и фильмам о космонавтах. Нет, он жил на Марсе, он ходил по этим пескам и — он любил эту планету…