Хребет Мира - Андрей Ветер

— Разве я ходил на разведку и не обнаружил вражеских следов? Или я знал о Черноногих, но не предупредил моих братьев? — поразился Сидящий Волк.

— Нет. Ты выбрал путь святого человека, но ты не смог остаться в стороне от войны, — глухо проговорил вождь. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь ещё подумал об этом… Оставайся в стороне от всех… Ступай и молись, мой друг. Молись за то, чтобы Великий Дух не наказал всех нас ещё более жестоко за твоё отступничество…

Оплакивание продолжалось три дня, и тела погибших оставили навеки лежать на помостах посреди чужой земли. Многие полагали, что Гнилое Брюхо повернёт обратно, но его неистовый дух, схожий с дикой угрюмостью Сидящего Волка, не желал смириться с нанесённым его родному племени оскорблению.

— Мы поедем дальше. Теперь нам не столько важен форт белых людей с их товарами, сколько нужно устроить крепкую взбучку этим трусливым псам с чёрными ляжками! Мы дойдём до форта и подкараулим там Черноногих! Мы напьёмся их кровью досыта! — разъезжал между поникшими соплеменниками на своём жеребце Гнилое Брюхо, распаляя их сердца. — Или мы не ставим ни во что жизни погибших братьев? Взгляните на овдовевших жён! Посмотрите на детей, лишившихся отцов! Кто же отомстит, если не мы, друзья и родные, за гнусное убийство?

Через несколько дней выдвинувшийся вперёд отряд повстречал белого траппера по имени Джеймс Коатс, несколько лет прожившего среди Абсароков и потому прекрасно им знакомого. Он возвращался из Скалистых Гор после весенней охоты на бобров в форт Юнион.

— Лучшего подарка свыше мы и не могли ждать, — оскалился Гнилое Брюхо, подъехав к одиноко стоявшему в стороне Сидящему Волку. — Мы отправим нашего Бледнолицего друга в крепость, и он разнюхает для нас, насколько сильны сейчас люди за деревянной стеной.

— Почему ты думаешь, что он вернётся к нам? — мрачно спросил Волк, размышляя о своём личном деле.

— Мы оставим все его вещи у нас, чтобы он приехал за ними. У него много вещей, и они нужны ему…

В те годы белые люди, торговавшие с окрестными туземцами, регулярно раскуривали с дикарями трубку в знак своих мирных намерений. Торговля пушниной была делом прибыльным, и сохранение дружеских отношений с аборигенами было крайне необходимо для развития коммерции. Однако, несмотря на проявляемую доброжелательность, струна настороженности оставалась натянутой постоянно. Форт Юнион был сложен из брёвен в виде квадрата с крепкими жилыми и складскими пристройками вдоль частокола и двумя бастионами, на каждом из которых стояла маленькая пушка, а также всегда имелись несколько заряженных мушкетов.

Зимой в крепости должно было оставаться человек пятьдесят, но на самом деле большая часть их спускалась вниз по Миссури на плоскодонках с приобретёнными у индейцев шкурами и мехами. Так что до поздней весны действительный гарнизон форта составлял человек пятнадцать. Летом по реке привозились необходимые запасы продовольствия, боеприпасы, товары для торговли с туземцами, появлялось множество новых людей, основная масса которых спешила возвратиться на восток с приближением осени. Летом же приезжали многочисленные Черноногие, успевшие поторговать в английских фортах, стоявших несколько севернее.

Гнилое Брюхо спешил подступить к форту, пока Черноногие находились далеко. Несмотря на свою горячность и на громкие бравурные речи, вождь прекрасно понимал, что стоять лагерем на земле врагов, способных раздавить Ворон одной своей многочисленностью, было очень опасно. Он готов был сразиться с ними, применяя привычную тактику неожиданных партизанских нападений и даже открытых столкновений, но сейчас с ним ехали женщины, старики, дети, втягивать которых в боевые игры дикари никогда не любили. Бурные призывы к отмщению постепенно вытеснялись трезвым подходом к сложившейся обстановке.

Вороны расположились на противоположном от форта берегу Миссури и, оставшись незамеченными Бледнолицыми, принялись изучать поведение жителей крепости. Дозорные на бастионах оставались на своих постах днём и ночью. Табун выводился из форта на выпас лишь на несколько десятков шагов от ворот, чтобы в случае необходимости немедленно загнать лошадей обратно.

В день, когда Гнилое Брюхо решился на угон табуна, Сидящий Волк отправился с воинами к стенам укрепления, чтобы молиться за успех молодых соплеменников. Просидев всю ночь в кустарнике близ реки, индейцы ползком подкрались к лошадям, едва их вывели за ворота. С привязанными к спинам волчьими шкурами, дикари были совершенно похожи на серых хищников, и не сразу обнаружили в себе людей. Когда же охрана увидела, как на их лошадей вспрыгнули словно из-под земли возникшие индейцы, было уже поздно. Пяток выстрелов вдогонку не спас положения, и табун умчался вниз по склону холма, подняв клубы пыли, зажелтевшие в лучах утреннего солнца.

Сидящий Волк наблюдал за действиями воинов немного со стороны, распластавшись в шелестящей траве. Среди людей, выбежавших из ворот, он сразу признал Молчуна.

— Вот и ты, мой друг и мой враг, — прошептал он. — Теперь я знаю наверняка, что тебе не избежать моей мести.

Фигурки людей в куртках из грубой кожи взволнованно жестикулировали, не зная, что предпринять. Преследовать конокрадов было не на чем, да и опасно — уж коли дикари решились на открытое воровство, то запросто могли устроить и засаду.

И тут Бледнолицые застыли, всматриваясь куда-то. Сидящий Волк обернулся и увидел своё племя, пёстрой массой разлившееся по равнине. Абсароки решили показать себя и перебрались на этот берег. Разделившись на три группы, они расположились с трёх сторон от форта вне досягаемости пушечного выстрела.

Ближе к полудню к воротам подъехал мелкой рысью Джеймс Коатс, что-то крикнул, и его впустили внутрь, слегка приотворив ворота. При этом люди на сторожевых башнях держали ружья наготове, прощупывая глазами каждую пядь земли вокруг ворот. Сидящий Волк, как и все дикари, не мог знать, о чём шла речь за бревенчатыми стенами и не представлял, что Коатс подробно рассказал осаждённым о планах Вороньего Племени.

— Они намерены держать вас в окружении до изнеможения. Гнилое Брюхо утверждает, что его не интересуют белые, но нужны здешние товары. Он чем-то разъярён, успел крупно столкнуться с отрядом Черноногих и потерял двух своих лучших вожаков. Не представляю, как быть…

— Мы будем ждать, терпеливо ждать, — твёрдо ответил Калберстон, возглавлявший гарнизон. Он обвёл глазами собравшихся и улыбнулся. — Вскоре должны приплыть лодки с товарами и боеприпасами. Появится множество новых людей. И Черноногим срок подошёл прийти сюда. Мы будем ждать, что бы там ни было. Провизии у нас маловато, но я уверен, что мы продержимся.