Провидица - Юлия Григорьева

Валимар — королевство, образовавшееся всего триста лет назад. Шесть крупных княжеств, объединились когда-то, чтобы дать отпор общему врагу. Освободившись от гнета, Большой Совет, состоявший из правящих князей, избрал первого короля. Княжества получили название — уделы, а потомки князей стали называться — сайерами. Двести с лишним лет Валимаром правил избранный монарх, и лишь сто лет назад род Тарваль, правивший уже пятнадцать лет к тому времени, смог собрать достаточно голосов в Большом Совете, чтобы узаконить право престолонаследия. Нынче на троне был внук последнего избранного короля. Со временем стал реже собираться Большой Совет, потому что короли учились принимать единоличные решения, но опирались по-прежнему на сайеров. Они даже не были вассалами короля, хоть и называли его господином. Все, что удерживало бывших князей в составе королевства — это клятва верности и нежелание ослабить свои границы, став лакомым кусочком для соседей.

И отнять удел было практически невозможно. Король мог получить удел одного из сайеров, если род погибал полностью, в следствие войны, эпидемии, или умирал последний представитель рода, не оставив наследников. Освободившийся удел мог быть дарован королем тому, кого он желал возвысить, либо венценосец дробил территорию бывшего княжества, превращая единый сильный удел в более мелкие и зависимые. Чтобы скинуть княжеского потомка с места сайера, нужны были весомые обвинения.

У короля не было таких обвинений. Да, вторгся в удел венценосца, но разорений не учинил. Увез девушку, но она заключила с ним договор и последовала за лассом добровольно. Заботился, оберегал, насколько это было возможно в условиях опасной дороги. В цепях не вез, не насиловал, не издевался, голодом не морил. Нужды лаиссы удовлетворял.

Что касалось волков, то теперь Корвель был уверен, что братство действовало по приказу короля, доказывая ему свою полезность. Рагна промолчала о свитках, Сеймунд разослал письма, повелевая сообщать ему обо всех происшествиях. Так он получил сведения о том, что и так знал. И если бы на суде присутствовали священники, то Корвелю достаточно было рассказать о поимке заклинателя, свидетелем была благородная лаисса, чтобы снять с себя и это обвинение. Но выходка короля оставит только документ с обвинениями, и не слова о том, что происходило на самом деле. Завтра тот, кто мог рассказать о королевской подлости и лжи, умрет на плахе, его земля перейдет королю, и маленькая провидица останется, как трофей от удачно воплотившегося в жизнь замысла венценосца. И скорее всего, бывшего сайера лишат языка еще до того, как он покинет крепость, чтобы не смог даже намекнуть о том, что правда выглядит иначе.

Гален Корвель оставался полностью безучастным во время обратного передвижения в клетке. Он знал, какова его слава в народе, потому не сомневался, что многие поверят откровенной лжи. Даже если король обвинит его в найме заклинателя, и этому поверят безоговорочно. Лихие годы ранней молодости теперь служили Корвелю недобрую службу.

— К Нечистому все, — мотнул головой Корвель, когда за его спиной лязгнул замок, заперший дверь его темницы. Упав на старую солому, бывший сайер достал из-под рубахи шнурок, взглянул на золотого воробья и сжал его в кулаке.

— Прости меня, девочка, — прошептал он. — Нас обоих заманили в ловушку.

Думать о Рагне ему не хотелось. Единственное, что он чувствовал, когда вспоминал о ней — это презрение, к себе. Он принял ведьму за фею и теперь поплатился за свою слепоту. Но, к Нечистому! Эта девка сумела обвести его вокруг пальца. Она ведь столько раз спрашивала, какой должна быть его избранница, пока еще Гален ездил в домик егеря, и он сам ей подсказал, как нужно вести себя. В этот миг мужчине пришла в голову мысль — а был ли жених? Не сознательно ли она его вынудила своими слезами и уверениями, что покончит с собой, если к ней притронется другой, забрать в замок?

"Возлюбленный мой, я сама разберусь со злыми пересудами". Она так сказала, когда ласс готов был пороть каждого, кто косо посмотрит на его невинную фею. И ведь, действительно, разобралась. Дворня и слуги чуть ли не молились на Рагну. Она столько раз просила за них, помогала, и Корвель поверил в душевную доброту своей женщины. И на ложе Рагна старалась быть такой, какой хотел ее видеть любовник. Делала все, то он желал, отвечая неизменно страстью и стонами наслаждения. Просто мечта, а не женщина. Ему казалось, что они делали один вдох на двоих, а оказалось…

Хохот бывшего сайера сотряс стены темницы. Ладонь обожгло болью, мужчина разжал ее и увидел глубокий след от воробья, воткнувшего свои крылышки в огрубевшую кожу. Украшение немого погнулось от той силы, с какой Корвель сжал кулак. С сожалением взглянув, на помявшиеся крылышки золотой птички мужчина подумал о Катиль. Королевский дворец не место для такой девушки, как Катиль Альвран. В этом гадючьем гнезде, где царствует тлетворное дыхание венценосца, синеглазый воробей задохнется.

Гален откинул голову назад, упираясь затылком в стену, и закрыл глаза. О Катиль думать было приятно, и мужчина невольно улыбнулся. Воспоминания об их вечерней прогулке в Дагейде вытеснили из души бывшего сайера горечь от предательства наложницы. В конце концов, он окончательно выкинул из головы Рагну Лёрд, переживая заново знакомство с Кати, утро после первого столкновения с волками, когда девушка очистила его меч. И их ночевку в доме фермера, когда он перенес спящего воробышка на кровать, а сам лег на полу. Сейчас, когда его больше не связывали по рукам и ногам опасения увлечься другой женщиной, из-за которых он вновь отдалился от лаиссы Альвран, когда осознал свою тягу к ней в Брилле, Гален Корвель мог с чистой совестью признать, что синеглазый воробушек тронул его гораздо глубже, чем ему казалось.

— Что же с тобой будет, маленький птенчик? — прошептал мужчина и тяжко вздохнул.

Течение его мыслей прервал скрежет засова. Корвель вскинул голову и прикрыл рукой глаза от ослепившего его света факела, разогнавшего сгустившуюся тьму. В дверях стоял король, собственной персоной. Он с интересом и даже сочувствием смотрел на бывшего наперсника. Сеймунд вошел в сопровождении глухого стражника. Но ему достаточно было глаз, чтобы предотвратить нападение на короля. Венценосец брал его с собой, если не хотел, чтобы кто-то стал свидетелем его откровений.

— Хочешь поведать, какой ты умный и коварный? — усмехнулся Корвель.

— Ты удивительно прозорлив, Гален, — рассмеялся король. — Ты знаешь, сколько я ждал этого момента? Еле сдержался на суде. Так с чего начать?

Узник уселся удобней и с интересом взглянул на венценосца.