Бакалавр (СИ) - Волошина Анна

В ячейке, до которой они наконец добрались, лежало всего три предмета: два почти запредельно дорогих коммуникатора (более массивный с восторженным воплем заграбастал Радар) и плотный конверт. И вот в этом-то конверте Лана обнаружила то, что хотела, но практически не надеялась получить. Там, занимая едва ли четверть пространства, скромно притулилась маленькая квадратная карточка. Одна её сторона была по вертикали разделена на две равновеликие полосы: желтую слева и белую. И на белой части красовались скрещенные ключи, увенчанные папской тиарой.

Лана, уже надевшая на запястье новый коммуникатор, поднесла к нему карточку, и довольно хмыкнула: это действительно было именно то, о чём она просила. Пропуск на площадь Святого Петра и, что важнее, непосредственно в собор, оформленный на имя Светланы Дитц, планета Легион. Все известные ей — стараниями Радара — специальные метки говорили, что пропуск — официальный, не далее, как сегодня утром выданный папской канцелярией. Такие получали высокопоставленные паломники, и запрос следовало подавать не менее, чем за месяц. Не говоря уж о том, что, как правило, пропуск выдавался на один день, а тот, что сейчас держала в руках первый лейтенант Дитц, давал право бывать в соборе на протяжении недели с момента первого посещения. Да, молодцы. Не такой уж угловатой оказалась чужая «коленка», как опасалась Лана.

Ну-с, теперь пробежимся по директориям комма. Информация о текущем положении «Старого Ника» и предлагаемая схема беседы… вот уж по этому поводу позвольте ей иметь собственное мнение! Подробнейшие карты местности… Документы, которые могли удовлетворить любого проверяющего, от рядового карабинера до генерального прокурора… Так, а это что такое?! Совершенно «левый» счёт, привязанный к этому конкретному коммуникатору, сумма… ну, Горовиц!

А вот теперь можно было и отдохнуть. По крайней мере, у Радара такая возможность точно будет. Ей же предстояло прогнать через свою многострадальную голову такое количество сведений за такое время, что, пожалуй, задымился бы и тактический анализатор линкора. Если бы ему позволили, конечно. Своей голове она такого позволять точно не собиралась.

Портье отеля «Rex» на виа Торино совершенно явно не понравился вид непрезентабельно одетой пары, явившейся, к тому же, безо всякого багажа. Уровень восторга служащего был столь низок, что он даже сделал попытку порекомендовать им другое заведение, более соответствующее наблюдаемой платежеспособности. Нет, если синьоры настаивают… есть номер-люкс на самом верхнем этаже… однако это стоит довольно…

Вот тут-то и пригодился тот самый счёт. Злорадство, в принципе, не было свойственно Лане. Но видеть, как округляются глаза незадачливого дяденьки при виде цифр, высветившихся на мониторе после небрежного «Этого хватит?», оказалось неожиданно приятно. Ещё один камешек на ту чашу весов, где копились аргументы за уход с активной службы. Мелочность — плохое качество для полевого агента. Опасное.

А вот предоставленный им номер оказался неожиданно хорош. Широкие доски пола, навсегда впитавшие аромат воска, которым их натирали годами (а то и столетиями), слегка поскрипывали. Вид чуточку нарочито потёртого ковра свидетельствовал о почтенном возрасте. Между выщербленных каменных плиток террасы, на которую Лана вышла, дабы дать Радару возможность проверить комнату без помех, пробивалась какая-то жёсткая трава.

Но лучше всего был вид: стоящая у ограждения мрина смотрела прямо на купол собора Святого Петра, чётко очерченный подсветкой на фоне бархатно-чёрного ночного неба. Она несколько секунд поразмыслила, и решительно постановила считать это добрым предзнаменованием. Собор приветствовал её, он ждал — а, стало быть, и тот, кто ей нужен, не откажется ни от встречи, ни от предоставления помощи. Если, конечно, она правильно разыграет карты. Те самые карты, которые ещё только предстояло изучить… да ладно! В первый раз, что ли?

— Можно, — негромко проговорил за спиной Радар, и вдруг почти по-детски восхитился: — Ух ты! Красота!

Да, красота… предельно, а то и запредельно коварная. Это снова был не её уровень. Или — уже её? Поди разберись…

Лана встряхнулась, прошла в комнату и уселась в кресло. Номер, который ей предстояло набрать, в списке контактов нового коммуникатора не значился, но что с того? Он намертво впечатался в её голову несколько лет назад. Да и воспользоваться довелось, правда, всего один раз. Тогда она поздравляла своего абонента с почти самым важным событием в его жизни. Станет ли оно действительно самым важным, во многом зависело сейчас от неё. Ну что ж… режим конфиденциальности, все маркеры подключить… начали!

Соединение прошло почти мгновенно.

— Приветствую вас, монсеньор!

— Здравствуй, дитя! — ласково произнёс сухощавый мужчина неопределенного возраста, поглаживая ухоженную эспаньолку.

Алая дзукетта делала морщины на его лице заметнее. Или их просто прибавилось с их последнего разговора?

— Я ждал, что ты проявишься, с того момента, как миссия Республики Легион запросила пропуск для некоей Светланы Дитц. Ты предпочитаешь это имя, или остановимся на Катрине?

— И давно вы знаете? — индифферентно поинтересовалась Лана.

— С самого начала. Я всегда стараюсь знать, с кем имею дело. Как, полагаю, и ты. От этого знания зависит многое, а иногда и всё.

— Вы правы, монсеньор, — склонила голову Лана. — Пусть будет Катрина. Здесь, в Риме, моё второе имя звучит слишком экзотично. Прежде всего, примите мои извинения за то время суток, в которое я рискнула вас побеспокоить…

— Не стоит извиняться. Во-первых, ещё нет и полуночи. Кроме того, у меня не так много духовных дочерей, чтобы принимать во внимание пустяковые формальности. Тем более что я уверен: будь у тебя возможность связаться со мной в более подходящий час, ты непременно воспользовалась бы ею. Раз ты набрала мой номер сейчас…

— Мы можем встретиться, монсеньор? — прервала Лана собеседника. Надо же, она почти забыла, насколько он может быть велеречив… — Скажем, завтра?

— Быка за рога? — рассмеялся мужчина. — Хорошо. Будь завтра в полдень в Сан-Пьетро. Тебя встретят и проводят ко мне. Раньше не получится, моё время принадлежит мне не полностью.

— В таком случае — до завтра, монсеньор!

Ротозейство наказуемо. Это Пиппо-Заморыш знал твёрдо. Он действительно был заморышем: не так-то просто подрасти, если оказался на улице пятилетним. Впрочем, по мнению Пиппо маленький рост и худоба только помогали в работе. В их деле главное что? Главное — выглядеть как можно более безобидным. А с этим у Заморыша всегда был полный порядок.

Иностранку, разинувшую рот перед обелиском Фламинио, он заприметил ещё в тот момент, когда она вышла на Пьяцца дель Пополо с виа Корсо. Почему иностранку? Ну, кто же ещё так оденется! Длинное платье с кучей нижних юбок, кружевной палантин, скрывающий не только волосы, но и почти всё лицо, перчатки… наверняка собралась посмотреть на выход кардиналов в Сан-Пьетро, ведь до полудня меньше часа.

Нет, так, бывало, одевались и богатые римлянки из тех, кто поглупее — вот только ни одной даже самой глупой римлянке и в голову не придёт напялить коммуникатор поверх перчатки. Да, так удобнее… но римлянки знают о таких, как Пиппо-Заморыш, а потому не рискуют. Иностранка, точно!

Пиппо даже мог сказать, где она оделась — и сколько с неё там содрали. А что не предупредили о необходимости прятать коммуникатор под перчатку — так на то и существовал уговор между Сутулым Кекко и Сандрой, владелицей одного из магазинов на Корсо. Живи и давай жить другим — вот Сандра и давала. Итальянцам, тем более римлянам, следует держаться друг за друга, иначе никак. Заморыш оглянулся, поймал взгляд Сутулого, качнул подбородком в сторону разини и, увидев одобрительный кивок, двинулся к ней сквозь не слишком густую толпу.

О, это был прекрасный подход! Просто премиальный! Нарваться на тычок от случайного прохожего, споткнуться о подходящий булыжник, покачнуться, ловя равновесие, не удержать его, ухватиться за руку губошлепки… но что-то пошло не так.