Вечер в Византии - Ирвин Шоу

— Конечно, умница. Что бы обо мне ни болтали.

— В пять часов я буду у вас, — сказал Крейг и положил трубку. Собственно говоря, он просил позвать Мэрфи не только из дружеского расположения к нему. Он хотел, чтобы тот присутствовал при начале переговоров о контракте. Себя он считал плохим защитником своих интересов, не любил и не умел торговаться, и Мэрфи при подписании контрактов всегда следил за тем, чтобы все было в порядке. Тем более что нынешние переговоры обещали быть сложными. Правда, он написал сценарий не ради денег, которые мог на нем заработать, но по долголетнему опыту работы в кино знал, что, чем больше тебе заплатят, тем легче потом отстаивать свою позицию в других вопросах. Хотя старая формула «деньги против искусства» и продолжает во многих случаях действовать, он пришел к выводу, что в кинематографе, применительно к нему лично, более точной была бы формула «деньги приумножают искусство».

Крейг сел за столик возле окна, откуда открывался вид на гавань. В ресторане он был единственным посетителем. Приятное одиночество, маленькая, залитая солнцем гавань, предвкушение обеда, Клейн, который буде! ждать его до самого вечера, — все это действовало успокаивающе. Он попросил анисовой водки и не спеша принялся за изучение меню.

Он заказал дораду и бутылку белого сухого вина, а пока маленькими глотками пил водку. Средиземное море от этого казалось еще прекраснее, в памяти всплывало множество таких чудесных дней. Общество Констанс сказалось на нем благотворно. Он подумал о ней с нежностью. Он знал, что если бы употребил это слово в ее присутствии, то она пришла бы в ярость. Все равно. Неплохое слово. Люди относятся друг к другу недостаточно нежно. Они говорят, что любят друг друга, но в действительности стремятся лишь использовать друг друга, опекать друг друга, властвовать друг над другом, терзать друг друга, уничтожать друг друга, плакать друг о друге. А они с Констанс, если не всегда, то в большинстве случаев, наслаждаются друг другом, и слово «нежность» применимо к их отношениям так же, как любое другое. Мысль о Сан-Франциско он отгонял от себя.

Он сказал Констанс «Я люблю тебя» и сказал Гейл «Я люблю тебя» — и в обоих случаях говорил правду. Возможно, слова эти относились и к той и к другой одновременно. Здесь, в лучах солнца, за рюмкой молочно-белого холодного южного напитка это казалось ему вполне возможным.

Не мог он не признаться себе и в том, что ему доставляет удовольствие сидеть и смотреть на безлюдную гавань, зная, что такой занятой человек, как Уолтер Клейн, звонил ему вчера десять раз и даже сейчас с нетерпением ждет его приезда. Он полагал, что уже утратил способность наслаждаться сознанием своей силы, теперь же не без удовольствия понял, что это не так.

«Ну что ж, — подумал он, — после всего случившегося ясно, что не такая уж это была плохая мысль — приехать в Канн». Он надеялся, что к вечеру, когда он туда прибудет, Гейл уже не окажется в городе.

Подъехав в начале шестого к дому Клейна, он увидел на площадке автомобиль с шофером: значит, Мэрфи уже здесь. Мэрфи не любил водить машину сам. Он побывал в трех авариях и, по его выражению, «получил повестку».

Мэрфи и Клейн сидели возле плавательного бассейна с подогревом. Мэрфи что-то пил. В последний раз — это было во время званого вечера — Крейг встретил здесь Сиднея Грина, безработного режиссера, которого хвалил журналист из «Кайе дю синема». Грин вышел к нему из кустов, помочившись на дорогую лужайку Уолтера Клейна. «Лужайка для побежденных», — пошутил тогда про себя Крейг. Хотя он и сегодня еще не чувствовал себя победителем, но к побежденным тоже себя не причислял.

— Привет, друзья, — сказал Крейг, подходя к бассейну. — Надеюсь, не заставил вас долго ждать. — Он быстро сел, чтобы освободить их от необходимости решать, как с ним здороваться — стоя или сидя.

— Я только что приехал, — сказал Мэрфи. — Успел сделать лишь глоток виски.

— Кое-что я уже объяснил Мэрфи по телефону, — сказал Клейн.

— Что же, — грубовато сказал Мэрфи, — если нашелся дурак, готовый дать под этот сценарий миллион долларов при сегодняшнем положении дел на рынке, желаю ему удачи.

— Миллион? Откуда ты взял такую цифру? — спросил Крейг.

— Я просто прикинул, во сколько это обойдется, — сказал Мэрфи. — Миллион как минимум.

— Финансовую сторону я ни с кем еще не обсуждал, — сказал Клейн. — Все зависит от того, как вы его собираетесь ставить и с кем.

— Вы говорили, что какой-то режиссер уже читал сценарий, — сказал Крейг. — Кто этот режиссер?

— Брюс Томас, — ответил Клейн. Он быстро взглянул сначала на одного собеседника, потом на другого, наслаждаясь произведенным впечатлением.

— Ну, если Брюс Томас хочет его ставить, тогда будут и деньги. — Мэрфи покачал головой. — Никогда бы не подумал, что Томас согласится. Почему вдруг? Он же сроду ничего такого не делал.

— Именно поэтому. Так он мне и сказал. — Клейн повернулся к Крейгу. — Теперь о сценарии. Томас, как и я, считает, что он нуждается в переработке. Как вы думаете, Мэрф?

— Еще в какой.

— И Томас хотел бы привлечь другого сценариста, — сказал Клейн. — Лучше было бы, чтобы он работал один, но если возникнут возражения: то совместно с этим Хартом. Как вы договаривались с Хартом, Джесс?

— Никак не договаривался, — помолчав, ответил Крейг.

Мэрфи встревожено засопел.

— Что значит «никак не договаривался”? — спросил Клейн. — Сценарий принадлежит вам или нет?

— Да, — сказал Крейг. — У меня на него все права.

— Так в чем же дело? — спросил Клейн.

— Я сам его написал. Собственной старой авторучкой. Никакого Малколма Харта в природе не существует. Я просто взял первое попавшееся имя и поставил на титульном листе.

— Зачем ты это сделал, черт побери? — сердито спросил Мэрфи.

— Долго объяснять, — сказал Крейг — Но факт остается фактом, давайте исходить из него.

— Для Томаса это будет неожиданностью — сказал Клейн.

— Если ему понравился сценарии, подписанный Малколмом Хартом, — сказал Мэрфи, — то понравится и в том случае, если на нем будет стоять имя Крейга.

— Я тоже так думаю — неуверенно сказал Клейн — Но на ход его мыслей это может, повлиять.

— В каком плане? — спросил Крейг — Почему бы не позвонить ему и не позвать сюда?

— Ему сегодня утром пришлось улететь в Нью-Йорк, — сказал Клейн. — Поэтому я так усиленно и разыскивал вас. Не люблю, черт побери, когда люди исчезают из виду.

— Вам еще повезло, — сказал Мэрфи. — Вы-то по теряли его всего на один день, а я, бывало, по три месяца не мог его найти.

— Что ж, — вздохнул Клейн. — Раз уж начал, то доскажу до конца. Итак, он хочет привлечь другого сценариста. А теперь не падайте, друзья. Этого сценариста зовут Йен Уодли.

— Рехнуться можно! — сказал Мэрфи. Крейг засмеялся.

— Смеешься, — сердито сказал Мэрфи. — А ты можешь себе представить, как ты будешь работать с Йеном Уодли?

— Пожалуй, — сказал Крейг. — А впрочем, нет. Но почему Томас выбрал именно Уодли, а не кого-нибудь еще?

— Я сам спрашивал его, — сказал Клейн. — Уодли случайно попался ему на глаза. Вы знаете, как это здесь бывает. Встретились раза два, поговорили, и Уодли дал ему свою последнюю книгу. Наверно, как-то ночью Томас не мог заснуть, взял книгу в руки, полистал ее, и чем-то она его заинтересовала.

— Ну уж и книга! — фыркнул Мэрфи. — Самые скверные рецензии со времен «Гайаваты».

— Вы же знаете Томаса, — сказал Клейн. — Он не читает рецензий. Даже на свои картины.

— Идеальный читатель, — пробормотал Крейг.

— Что вы сказали? — спросил Клейн.

— Так, ничего.

— Ну вот, — продолжал Клейн. — Томас считает, что именно Уодли способен выразить то, чего ему недостает в сценарии. Уж не знаю, что именно. Только не вините меня, Джесс. К этому я совершенно не причастен. Самому мне никогда бы и в голову не пришло читать книгу Йена Уодли. Мое дело маленькое: клиент хочет заполучить Уодли — я стараюсь его заполучить. Откуда мне было знать, черт побери, что Малколм Харт — это вы?

— Я понимаю, — сказал Крейг. — Я не виню вас.

— Весь вопрос в том, что я скажу Томасу. Может вы все-таки поговорили бы с Уодли? Дадите ему почитать сценарий и выслушаете его соображения.

— Конечно, — сказал Крейг. — Я готов поговорить с ним, — Слушая Клейна, он обдумывал идею сотрудничества с Уодли, и она начала привлекать его. Хотя Томас и одобрил сценарий, чувство неуверенности, побудившее его прибегнуть к псевдониму, еще оставалось. И мысль о том, чтобы поделить с кем-то ответственность, была для него не такой уж нежелательной. К тому же Уодли, несмотря на все свои неудачи, действительно талантлив. И наконец, Крейг по собственному опыту знал, что почти не бывает сценариев, которые делал бы с начала и до конца один человек. — Я ничего не обещаю, но поговорить — поговорю, — И вот еще что. — Клейн смутился. — Лучше уж выложить все сразу. Видите ли, Томас сам был продюсером своих последних двух картин. Ему не нужен второй продюсер и…