Центровые - Александр Гомельский

Считаться с собой он заставлял всех. Ему бы еще сантиметров десять–пятнадцать — и был бы поистине великий центр, может быть, самый великий в нашем баскетболе. Подвижный, умница, работяга, Альгис имел, правда, серьезный минус: быстро уставал, не мог в полную силу отыграть целиком весь матч. Поэтому тренеры были вынуждены его часто менять. И если в сборной проблем в этом плане у руководителей команды не было (классных центровых хватало), то в «Жальгирисе» его уходы сразу сказывались (как и сейчас, когда у каунасцев долечивает травму Сабонис). Но пока Лауритенас был свеж, легок, действовал с настроением, мы видели в его исполнении игру высочайшего класса.

Гвидо и Таливалдис Калхерты

Можно спорить, кто из братьев был сильнее, кто более достоин рассказа о нем, но для меня они неотделимы один от другого. Почти одного роста (под 2 м). довольно похожие внешне, они были очень разными в игре. Старший, Гвидо, сначала играл в рижском «Спартаке» (и это была хорошая, крепкая команда, лидер латышского баскетбола), затем в ВЭФе. Младший, Таливалдис, не хотел сидеть в запасе, пребывать в тени брата, поэтому, поиграв вместе с ним, в 1955 году ушел к нам в СКА и почти десять лет был основным игроком клуба.

Гвидо более широк в плечах, внушительнее, массивнее. Хорошо играл у щитов. Таливалдис быстрее, агрессивнее, действия его непредсказуемы. Встречаясь на площадке, младший ни в чем не уступал старшему и, пожалуй, даже чаще выходил из этого соперничества победителем. А боролись они друг с другом азартно, честно, до конца невзирая на родственные чувства. Таливалдис особенно ярко проявил себя в 1958 году в финале розыгрыша Кубка европейских чемпионов. Матч состоялся на стадионе имени Басила Левски в Софии. Баскетбольный помост установили прямо на футбольном поле перед центральной трибуной. Народу — яблоку негде упасть.

Таливалдису пришлось войти в игру уже в начале первого тайма на замену Круминьшу, которого очень плотно держали Радев с партнерами. Калхерт сыграл с необычайным вдохновением, действовал молниеносно (он, естественно, был быстрее и мобильнее Яниса) и неожиданно, поставив в тупик опытных болгарских баскетболистов. Даже все повидавший Радев был ошеломлен. За несколько минут Таливалдис успел сделать четыре очень важных и точных броска, которые в общем–то и предопределили нашу победу. Отдохнувшему Круминьшу оставалось лишь доделать то, что блестяще начал Калхерт–младший.

Таливалдис играл долго, дольше старшего брата. И еще выступая за СКА, закончил Латвийскую сельскохозяйственную академию. Завершив активную жизнь в спорте, много лет работал главным инженером, а затем и директором известной кондитерской фабрики «Лайма». Баскетбол не был единственной и основной привязанностью братьев. И еще тогда было ясно, что их дороги разойдутся с баскетболом. Так и случилось. Но ни тот, ни другой не жалеют, что столько лет своей жизни отдали этой игре.

Широкий кругозор, многообразие внеспортивных интересов, большая эрудиция, хорошее образование выгодно отличали братьев от многих спортсменов. Вот и Гвидо, достойно защищая честь сначала «Спартака», а затем ВЭФа, будучи игроком, безусловно, ярким, заметным, не ограничивал свою жизнь спортом, баскетболом. Кончив играть, ушел в кино, работает на Рижской киностудии.

Могу с полной уверенностью сказать, что оба сказали свое, достаточно веское слово в советском баскетболе. Для того времени это были игроки высокого класса, истинные мастера, во многом типичные представители блиставшего тогда латышского баскетбола. Было бы преувеличением считать их ведущими центровыми страны, однако баскетболисты они были явно выше среднего (выше хорошего среднего) уровня, а Калхерт–младший — просто один из сильнейших в дефицитном амплуа центрового. Одно то, что он играл вместе с Круминьшем, а подчас и вместо него, говорит о многом.

Аркадий Бочкарев

Это был самый заметный баскетболист во всех командах, за которые выступал, — в подмосковном «Спартаке», в ЦСКА, в сборной СССР. В «Спартаке» Бочкарев был тем стержнем, на который наматывалась вся тактика коллектива. Создал и тренировал самобытную в то время команду Георий Тихонович Никитин, Кроме Бочкарева, в «Спартаке» не было ярких игроков, звезд, хотя крепкие, интересные ребята в составе были — например, Смоленский, Кулагин, Каменский, Якушин. Поэтому от Бочкарева зависело очень многое. И он творил невероятное. Поразительно физически одаренный, выносливый, страстный, всегда готовый к борьбе, Бочкарев своим примером, своим неистощимым желанием играть и побеждать зажигал всех и вел за собой. С 1955 года его стали регулярно приглашать в сборную. И сразу он заиграл в сборной смело, уверенно, ярко, не смущаясь, что находится в окружении баскетболистов и более опытных, и много повидавших и испытавших, известных. Тренировался Аркадий упорно, часами, до изнеможения. Он понимал, что при довольно средней технической оснащенности только большой труд и отличная физическая форма позволят ему успешно играть рядом с теми, кто более щедро награжден природой.

Бочкарев и сам играл и тренировался, не щадя себя, и других заставлял, будучи в такой ситуации лучшим помощником тренеров. Остроумный, резкий, прямой, он откровенно и с немалым сарказмом высмеивал слабаков, лентяев, мандражистов, любителей отсидеться за чужими спинами. Его отличали эрудиция, начитанность, ну а в баскетболе он знал все. Бочкарев был признанным знатоком музыки, он собрал громадную коллекцию пластинок. Его кумирами были Элвис Пресли и Нат Кинкол, о которых он, кажется, знал абсолютно все. Бочкарев — типичный человек–лидер. Свое лидерство он оберегал весьма ревниво и стремился подтвердить и закрепить его повсюду: и на площадке, естественно, в первую очередь, и в автобусе, самолете, ресторане, в гостях.

Своим острым языком, неприкрытым неприятием людей скользких, нечестных Аркадий конечно же нажил себе немало врагов. Но не обращал на них внимания, словно их и не существовало. Не щадил же он никого: ни товарища по команде, коли он того заслужил, ни тренера (в том числе и тренера сборной), ни проштрафившегося (на его взгляд) арбитра, ни противника, играющего грязно, исподтишка, ни справедливости ради самого себя, коли было за что. Отзывами он награждал столь уничижительными, что многие не могли забыть. Но пока Аркадий как игрок был на недосягаемой высоте, ему многое прощалось. А как только форма Бочкарева пошла на убыль, ему все вспомнили и из сборной вывели.

Специалистам и зрителям Бочкарев особенно понравился по выступлению на чемпионате Европы‑59 в Стамбуле. Действительно, играл он там блестяще. Особенно здорово взаимодействовал с Семеновым и Зубковым. И они лучше всего находили продуктивный контакт именно с Бочкаревым. Я тогда уже привлекался у работе со сборной, и мне думалось, что мы еще поработаем с Аркашей. Однако «ушли» меня и тут же отказались и от услуг Бочкарева.