Мир всем вам - Артур Чёрный

Но я устал жить одним днем. Устал скитаться, устал от лишений, устал вечно ждать, когда снова начнется война, а потом, когда она кончится. Я устал быть один, устал хоронить и устал бояться. Да, именно бояться! Своей ненужной, несвоевременной и бессмысленной смерти! За эти проклятые доллары, за паршивую нефть, за чертов джихад! Я устал и не могу больше видеть смерти других людей. Много лет меня учили только одному ремеслу — убивать. Много лет меня не держали за человека. А я хочу жить! Просто жить, как тысячи, как миллионы других, кто не знал о Чечне! Все эти годы я не жил, а пытался выжить и больше так не могу!

Проклятое рабство погон!!! Проклятый мир зла и насилия!!! Проклятый город!!! Как я вас ненавижу, что вы украли у меня жизнь!!!..

…Отхлестали ливневые дожди, разошлись густые туманы, и в город на постой явилась зима. Грозный, цветущий зеленый Грозный! — он снова стал голой, безлюдной, засыпанной осколками и камнями пустыней. Лежали в руинах, как лом, заброшенные заводы, стояли в бурьяне, как мертвецы, расстрелянные дома. Да только дикие звери не гуляли по улицам… Сколько же дней и ночей провели мы на этих улицах!.. Сколько собрали грязи на сапогах, расплескали без счета луж, испоганили чистого снега. Сколько раз наблюдали, как закат меняет восход, а луну двигает солнце… А конца этим несчастьям не было видно и с самой высокой башни… Бесконечная пустыня войны. И нет ей ни начала, ни края. И никак невозможно пройти её без потерь.

…Что принесли, что дали мне эти годы? Что-то чистое, светлое? Нет. Слишком много жестокости было в них, слишком часто их спутницей была смерть, слишком редко во что-то доброе они обращались. Уж больно щедры они были на угрозы и грозы, уж так тяжело дарили мне что-то хорошее. Да и что могли дать эти годы, прошедшие от войны до войны, от беды до беды? Пролетевшие быстрее искры, проскочившие скорее свинца… Все они прошли зря. И дали взамен меньше, чем смогли у меня отобрать. Не просто чеченские годы, не эта военная пятилетка — с Чечни на Алтай, с Алтая в Чечню — истрепали меня. Нет. Эти годы потянули за собой всю мою жизнь. Всё на чем держался мой маленький собственный мир, что дали мне в школе, чему научили улица и семья, навсегда похоронила Чечня. Меня просто не стало прежнего. Оказалась, была напрасной вся моя жизнь! Прямо с той самой минуты, как я появился на свет. Целая жизнь прошагала мимо меня! И не догнать её, не заглянуть ей в лицо, не крикнуть вслед "Подожди!". И не начать уже заново, не поменять на другую. Самые главные, самые нужные годы были прожиты зря. Что стало с тем мальчиком, воспитанным на светлых советских книжках о добре, красоте, справедливости? И даже о войне, но все-таки добрых. Где всегда уступало зло, где были биты все подлецы. Ведь была же финалом победа… Что стало с его надеждами, мечтами и верой в будущее?.. Всё это умерло долгой мучительной смертью в том мире, где свирепствовала война. И ничего не осталось кроме усталости. И нет уже того мальчика, которого когда-то водила на поводу извечная жалость к другим. Она давно не мешает ему жить. Он стал обычным убийцей, тот мальчик, и больше не плачет, когда стонут вокруг. Ведь многие годы состоял он на службе насилию, батрачил на зло, и был причиной крови и разрушений. Покорный слуга винтовки, штыка и отваги… Заурядная жертва войны…

Неужели теперь после всего этого обмана, после крушения всех моих идеалов, после гибели стольких людей, что-то может произойти? Неужели эта жизнь еще на что-то способна? Разве может она что-то дать или хотя бы вернуть, а не отнять?.. Я больше не верю ей. Я сполна наслушался ее сказок, что впереди только хорошее. Что, не нынешним вечером, так завтрашним утром, пойдут половодьем молочные реки, и небывалый урожай дадут кисельные берега. Что еще немного и можно будет хватать горстями из груды бесплатного счастья… Я больше не верю в счастье. Больше не верю в будущее. Слишком часто я видел, как и то, и другое, корчилось в муках и испускало дух в настоящем. Разве когда-нибудь повторятся те прежние дни счастливого мира, где никогда не было жестоких атак, никогда не стреляло оружие, никто не терял себя самого? Где не лежали рядами мертвые, не готовились занять их место живые, и не плакал дом по тому, кто его построил… Сможет ли что-то заставить об этом забыть?..

Может быть любовь.

И все же прощай, Кавказ! Прощай навсегда! Прощайте, кровавые тени прошлого, гнавшиеся за мной долгие годы! Я сошел со старой своей дороги и больше вам не взять этот след. Прощайте, окопы, бессменно сидевшие в них смерти, чесотки и кашли! Я перешагнул через бруствер, покинул ваш мрачный мир и, наконец-то, увидел солнце. Прощайте, горы — грозные белые пирамиды, по головам которых топтались мои сапоги! Я до подошв сносил каблуки, разорвал голенища и мне не в чем продолжить этот поход. Я накупался досыта в облаках, и больше не хочу этой романтики. Прощай, молодость! Мы долго грелись с тобой у этого костра человеческого горя. И часто дули на угли и часто бросали хворост в огонь. И хорошо сидели, пока ты не сгорела дотла.

Прощай, дикий тревожный край! Не держи зла за прошлое и уже не жди нашей встречи. Её не подарят годы. Но, как залог доброго, как вера тому, что я никогда не вернусь с оружием, возьми мою душу. Возьми мою душу, и пусть хоть она не станет напрасной жертвой на твоем алтаре.

Я оставляю больше себя самого. И я не в обиде за цену. Мне хочется лишь одного — чтобы здесь устроился Мир.

Прощай, Кавказ.

-------------------------------------------------------

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО О ГРОЗНОМ.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

"…Дай на тебя взглянуть в последний раз, стена волкам служащая оградой!"

Шекспир, тебя не было на этой охоте, но как хороши твои слова при прощании с Грозным: "стена волкам служащая оградой!.."

Какая славная травля, достойная классиков, перепала на нашу долю! Какие мастера трудились над словом, чтобы о ней рассказать! Сколько шедевров всевозможных эпох достались нам во владение, и как много великих песен сложили о наших делах!..

С дороги, Время с Историей! Вам не подвластны пророки. Слово оракулу этой войны!

Идет охота на волков! Идет охота!

На серых хищников — матерых и щенков!

Кричат загонщики и лают псы до рвоты.

Кровь на снегу и пятна красные флажков!

Помните?!. Не "Интернационал", не "Священная война" — "Охота" — была гимном нашего времени! Мы здорово дрались в этом логове чеченских волков, чьи и ноги, и челюсти быстры. И много набили хищников — матерых и щенков. Мы много раз обкладывали серые стаи, но и много раз за флажки — жажда жизни сильней — выходили чеченцы. Мы испытали волчьи клыки на собственном горле, мы вместе с волками кувыркались в кровавом снегу… Да, славная была охота! Свирепая, как чума, азартная, словно флирт. И недолгая, как сама песня…Эх, не с того аккорда сыграли её…Эх, не выбили зубы волкам…

Мятежное Королевство Волков… Раздолбанная, размазанная его столица, которая, как бы её не калечили, не пускали ей кровь, и не подумала встать на колени. И на каждую срубленную голову, как гидра, давала две новых… Да, этот город оказался достоин своего имени! А те, кто шагал по нему, отстояли право зваться Мужчиной

Грозный!.. Моя самая беззаветная, самая золотая мечта! Такой не найти в сумасшедших домах, такую не купить у талантливого поэта. С этим надо родиться. И об этом надо молчать, чтобы раньше времени тебя не вычеркнули из списка разумных. Я молчал десять лет. Со времени первого штурма. Десять лет хранил эту тайну от психологов, врачей и друзей. Десять лет врал каждому и самому себе. Теперь я хочу кричать: "Идите к черту, кто ищет здесь сумасшествие! Кому не дают покоя мои болезни. Кто хочет полечить, научить, пожалеть… Я не нуждаюсь в совете, я презираю жалость". Молчите, открывшие рот!

…Грозный — учитель, товарищ, палач. Скажи, что делать теперь, когда исполнилась в жизни мечта? В какие податься края, чтобы снова тебя отыскать? Сколько сносить железных сапог, чтобы добраться до твоих улиц, и кто поможет найти еще раз твое тридевятое царство?..

Трудно жить без мечты, трудно ждать ее целую жизнь. И невыносимо знать, что она в прошлом.

Все позади. Остается за спиной этот город, и стражники уже закрывают ворота. Он до последнего камня уходит в прошлое, мой не придуманный город-мечта. Больше не прилетит из него письмо, и уже не примчится пуля. Он просто был, город, о котором никто не сказал доброго слова. Грозный, в который однажды пришел участковый Чёрный Артур. Не с автоматом — с пером, не с Дьяволом — с Богом, да не солдатом — бродягой…Мне всё хочется окликнуть того лейтенанта, что вновь уходит по дороге 56-го участка; уставшего, с тяжелым, как беда, автоматом, с мертвыми пустыми глазами:

— Артур!.. Как ты живешь, где нет никакой жизни?!

И, подойдя к зеркалу, увидеть всё те же глаза мертвеца, услышать всё тот же безжизненный голос: