Магия взгляда. Часть 2: Ливтрасир - Ирина Юрьева

Было стыдно, досадно, а главное — очень завидно! Там я ощутил себя полным ничтожеством… Эта любовь, пробужденная в девушке наглым тупым дикарем, унижала меня! Я готов был бежать без оглядки. Потом я сумел одолеть это чувство. Я понял, что я был не прав. Не дикарство само по себе привлекло ее…

В нем, в предводителе этой орды, было что-то, чего я тогда не хотел рассмотреть. Мне удобнее было считать его просто чудовищем… Позже я честно сказал себе: “Я не любил. И меня не любили. Но я еще встречу свою любовь!” Но ты — не я! Ты другой! И ты любишь ее. Это видно любому…

Горад помолчал.

— Понимаешь, к чему я веду? — спросил он у Эрла. — Все то, что ты мне рассказал о своем старшем брате и Руни, до боли похоже на эту историю. Ты помнишь, что ты ей был ближе, понятнее Орма, но мужем стал именно он. “Аромат цветка чуден, но много желаннее плод,” — говорили у нас. Прости, если эти слова причинят тебе боль, но с чего ты решил, что она еще помнит о том робком чувстве, которое было меж вами?

— Не знаю. Я должен увидеться с ней! Если ты прав, Горад, я уйду навсегда. Но жить так, как теперь, я уже не могу. Я схожу с ума от этих снов…

Эрл внезапно умолк, но Горад уловил его мысль.

— Ты не хочешь сказать о последнем? — спросил он.

— Да, я не хочу. Я ведь знаю, что ты снам не веришь. Ты сам говорил, что стеклянный шар скажет о будущем больше любых сновидений, — ответил Эрл, но сердце дрогнуло.

— Страх… — очень тихо заметил Горад. — Этот сон принес страх в твою душу.

Он был прав. Последний сон не был похож на другие. Эрл вновь видел Руни. Одну. Она просто сидела, спокойно листая страницы… И этот покой был страшнее всего. Эрлу вдруг показалось, что в Руни нет жизни. От прежней лесянки уже ничего не осталось. Она стояла на грани жизни и смерти, не в силах шагнуть в никуда и не в силах опять начать жить… Страшный сон!

— Скажи, ты не смог бы найти мне Защиту, которая просто блокирует Память предметов? — внезапно спросил Эрл Горада.

— Я знаю такую, — ответил ему друг. — Но вряд ли она подойдет.

— Почему?

— Понимаешь, поставив ее, я на время лишу тебя Силы. Ты станешь таким же, как все. Ты не сможешь общаться без слов и читать мысли. И ты не сможешь сражаться с противником как маг. Обычные меч и кинжал — вот все, чем ты будешь себя защищать. Твоя Сила проснется лишь после того, как ты вновь возвратишься сюда. Только я смогу снять скрытый блок, понимаешь?

— Вполне, — кивнул Эрл.

— Риск велик! — повторил Горад.

— Да, для меня.

— Для нас всех! Мы способны зажечь Купол, если на нас нападут, но когда в Агеноре появится новый Маг Цветов, Радуг или чего-то еще, мы не сможем прогнать его, так как он впрямь может быть жертвой “Службы”. Но и принять новый бой с Истребителем здесь будет некому, Эрл!

— Горад, ты когда-нибудь думал о том, что случится, если вдруг войска Скерлинга все же прорвутся сюда?

— А зачем? Это ясно любому.

— Вот именно! Все в Агеноре считают, что есть два пути: или жизнь под защитою Силы, или гибель для всех Наделенных и вечный отбор малышей. Но есть третья дорога. Гальдор — это полузапретные земли для Скерлинга. Если мы сможем добиться поддержки у вирдов, то все Наделенные, в случае краха, свободно уйдут в Гальдорхейм через перт. Истребители будут, конечно, пытаться достать нас и там, но я знаю Гальдор! Вирды держат свое слово. И им совсем не понравится, что к ним явились какие-то там Мастера.

— А еще больше им не понравится, что к ним пришли незнакомые маги! — с печальной насмешкой добавил Горад.

— Ошибаешься! Я тоже вирд, они знают меня. Сын Галара, брат Победителя Бера для них не чужой. Старый культ Силы Рысей еще сохранился в их памяти. Если Орм все же решит подписать договор, а Хранитель поддержит его, мы получим там все, что нам нужно!

Горад улыбнулся:

— А я-то считал, что ты попросту ищешь предлог, чтобы встретиться с той, кого любишь! Но Орм разорвет договор, если Руни уедет с тобой.

— Возвращусь я с женой или только с одним договором, для города эта поездка не будет напрасной. Ведь так?

Убедить остальных на Совете уже было легче. Отбросив все личные чувства, Эрл сухо поведал о женщине с огненным взглядом, живущей в Гальдоре, а так же о том, что им может дать союз с гальдорхеймскими вирдами.

— Всем понятно, что нам это нужно. А что мы предложим взамен? — спросил Лунд. — Мы с Меленом встречались уже с Ормом и убедились, что деньги, слава и даже реальная власть в Агеноре не волнуют его.

— Это так, — согласился Эрл. — Но в Гальдорхейме плохая земля и короткое лето. Там мало что может расти. Если лето сухое и жаркое, то урожай выгорает, а если дожди, он гниет на корню. Наш Хранитель способен влиять на погоду и злаки, однако один Норт не может заняться всем сразу. Горад обещал выбрать часть заклинаний, способных их выручить. Мы побываем в Гальдоре во время посева и сможем помочь получить там большой урожай.

— И еще нужно выбрать такие подарки, которые бы поразили живущих в Гальдоре, — добавил Йонн.

— Вряд ли мы сможем кого-нибудь там удивить, — сказал Эрл. — Но традиции нужно держаться.

— Мелен должен выбрать меж воинов десять-пятнадцать бойцов для отряда посланца, — вмешался Горад. — Самых лучших.

Горад объяснил, что во время поездки Эрл будет лишен своей Силы.

— Ведь Силу легко уловить, — ответил он на удивленный вопрос, — а дорога большая. Кто знает, с кем им доведется на ней повстречаться. Шпионов хватает. Обычный посланец от города — это нормально, союзников ищут всегда. Наделенный, которого шлют в Гальдорхейм — это знак, что нам жизненно важно добиться успеха.

Эрл верил, что сможет отправиться в путь, едва Горад поставит Защиту. Ему было трудно представить, что значит утратить способность читать мысли или общаться без слов. Но уже с самых первых минут Эрл почувствовал, что Горад был прав, когда говорил, что Защита опасна. Мир словно утратил все краски. Ему стало трудно общаться с людьми. Поначалу Эрл даже почувствовал страх. Когда Йонн вдруг сказал, что он стал много жестче, решительней, Эрл не поверил ему.

Только позже он понял причину такой перемены.

— Чем меньше ты чувствуешь, тем тебе проще считать себя правым, — однажды сказал он Гораду. — Все то, что тебе непонятно, ты просто не видишь!

— А страх легче спрятать под маской надменности, чем добродушия, — грустно закончил Горад.

Лишь спустя две недели Эрл понял, что сможет отправиться в путь. Он немного привык к ощущению странной туманной стены, окружавшей его. “Эта гадость”, как часто ее звал Горад, поначалу могла отравить жизнь, но после дарила немало приятных открытий. Лишая сомнений, она открывала мир “эго”, где центром Вселенной был только ты сам. Твои чувства, утратив свою остроту, становились грубее и многое, что вызывало протест, становилось естественным.