Любовь – это боль (ЛП) - Бэлл Шанна

— Лена…

— Я сказала нет.

Однажды она ушла от Викинга, больше этого не повторится. Елена подтянула к себе колени и крепко обняла их. И снова ее мир превратился в темное и пугающее место, но на этот раз она не убежит от него, не получив сначала ответов.

Рики вздохнул.

— Отлично. Но хотя бы спроси его, ладно? Позвони мне, когда я понадоблюсь.

«Когда», а не «если». Рики казался таким самоуверенным, что Елена немного его за это ненавидела. Каким бы необъективным это не было, она ненавидела брата за то, что он принес плохие вести и за то, что, возможно, открыл ей глаза.

Елена сквозь завесу слез смотрела, как брат уходит. Она не знала, как долго оставалась на диване, лежа неподвижно.

***

Викинг вернулся домой почти к обеду. К этому времени в голове Елены пронесся миллион мыслей. Это было похоже на эпическую битву, где тьма боролась со светом, а надежда пыталась превзойти отчаяние. Когда Викинг вошел в гостиную, положил пистолет на каминную полку и пошел на кухню, чтобы взять один из своих энергетических напитков, Елена все еще не знала, что сказать.

Мужчина, сидевший на кресле напротив нее, не был той же оболочкой, что и вчерашней ночью. Рваные джинсы облегали мускулистое тело, и он выглядел более собранным. В лазах была странная мягкость.

— Лена…

— Я беременна, — выпалила она.

Он моргнул. Затем на его лице расплылась широкая улыбка. Это было все, чего она когда-либо хотела, и одновременно все, чего боялась. Елена чувствовала противоречие. Был ли он счастлив от того, что у него будет ребенок от нее, или от того, что ребенок будет у него? Была ли правда в том, что сказала Джорджия? Он собирался украсть ее ребенка в качестве последнего акта возмездия?

Викинг, упав перед ней на колени, положил руку ей на живот.

— Я рад, — сказал он хриплым голосом.

Мягкость его взгляда не успокоила ее подозрение, закравшееся в разум и распространившееся, как рак.

— Рад?

Он нахмурился.

— Конечно, рад. Я всегда хотел, чтобы у нас с тобой были дети. Ты знаешь это.

Только вот это неправда, не так ли? Он хотел детей с прежней ней. Еленой, которая его не предала. Еленой, которая не украла у него первого ребенка. Девушкой, ради которой он был готов пролить кровь, солгать и убить. Это была уже не она. Не в его представлении.

— Ты много чего говорил, — напомнила она ему. — Помню, как ты запер меня, сказав, что я больше не увижу дневного света. Ты сказал, что заставишь меня заплатить...

— Лена…

Нет, она не будет тронута тем, что он назвал ее этим именем. Даже если то, с какой любовью он его произнес, заставило ее истекать изнутри кровью. Это звучало почти так же, как Викинг произносил его раньше. Как тогда, когда он любил ее. Когда мир был красивым и простым, и все, ради чего они жили, это быть друг с другом. Но между ними ничего не изменилось. Вовсе нет.

— Я знаю тебя, Викинг. Ты можешь подумать, что больше нет, но я знаю тебя лучше, чем кто-либо, — взяв его руку, Елена прижала ее к своему сердцу. — Я чувствую тебя лучше, чем кто-либо. Прямо здесь, где это важно. Итак, мне нужно знать. В своем стремлении отомстить ты когда-нибудь думал о том, чтобы сделать меня беременной, а потом забрать у меня ребенка?

Тень промелькнула у него в глазах, и Елена прочитала правду на его лице. Слезы навернулись на глаза. Страх свернулся в животе, как змея, шипя и распространяя яд по венам, пронзая прямо в сердце. Этого не могло быть. Не снова.

— Скажи мне, что это неправда. Скажи, что ты никогда не думал, чтобы отнять у меня этого ребенка в качестве компенсации!

Викинг застыл на мгновение, но Елена могла видеть это в его глазах. Ужасная правда, которую он никогда ей не говорил. Он собирался украсть ее ребенка. На ее плечи легла сокрушительная тяжесть. Камень настолько большой, что она не думала, что когда-нибудь сможет выбраться из-под него. Елена схватила первое, что попалось ей в руки — вазу — и швырнула ему в голову.

Викинг пригнулся, и стекло разбилось о стену позади него.

— Я ненавижу тебя, — прошептала она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Успокойся.

О, нет, не знал.

— Успокойся? Ты хочешь, чтобы я успокоилась? — схватив еще одну вазу, Елена швырнула ее в него. — Вот тебе мое спокойствие!

Викинг успокаивающе поднял руки и отступил.

— Успокойся.

Его успокаивающий голос был подобен маслу, льющемуся на огонь, пылающий в ее сердце. В глазах Елены потемнело. История повторялась, и она ничего не могла с этим поделать. Она снова стала пострадавшей стороной в мужской погоне за местью и личной выгодой. Но на этот раз все было иначе. На этот раз, не смотря на темноту окутавшей взор, к ней пришла ясность. Слова матери возникли в голове, подобно солнечному свету, пронзившему мрак.

«Влюбленные слепы, дитя мое. Любовь благоговеет перед женщиной, ибо та готова ради нее на все. Но если женщина одновременно любит и ненавидит мужчину, помолись за него дважды».

Елена не позволит другому мужчине украсть ее ребенка.

— Я отдала свою жизнь за тебя! И вот как ты мне отплачиваешь? Снова сделав беременной, а затем попытавшись украсть моего ребенка?

Взгляд Елены остановился на пистолете Викинга, лежащем на каминной полке. Воспоминания о том, как он трахнул Джорджию в той же самой постели, в которой она отдала ему девственность, вернулись к ней. Внезапно ей захотелось убить его, снова и снова. К сожалению, убийство в данной ситуации не вариант. Так что она сделала то, что сделала бы любая нормальная женщина в ее положении — наставила на него пистолет.

Его глаза сузились.

— Тебе действительно, черт подери, нужно бросить эту дурную привычку брать мой пистолет.

— Тогда не заставляй меня угрожать им тебе!

— Убери пистолет. Нам нужно поговорить.

Трясущимися руками Елена подняла пистолет выше.

— Я хочу убить тебя, но не могу. Потому что, как бы я ни ненавидела тебя прямо сейчас, я люблю тебя больше.

— Елена, подожди...

— Нет.

Ей надоело ждать. Надоело выслушивать людей. На этот раз она собиралась сделать то, что хотела, то, что было хорошо для нее. На этот раз Елена выбрала себя и своего малыша, который заслуживал того, чтобы его растила мама.

— Нет, — повторила она. — Знаешь, что хуже всего? Что разбивает мне сердце? Ты никогда не спрашивал. Ты ни разу не спросил, почему я вышла замуж за Лоренцо. Ты просто подумал, что я охотница за деньгами, готовая продать себя как шлюха. Может, это и хорошо, что у нас ничего не вышло? Может, ты просто не заслуживаешь быть отцом? Я даже не уверена в том, что ты заслуживаешь называться хорошим любовником. Потому что угадай, что? Для того чтобы любить кого-то больше, чем себя, ты должен быть готов пойти на жертвы. Это означает, что нужно ставить потребности этого человека выше своих, даже если это тебя убивает. — Елена взяла со стойки ключи от машины и сумочку. — А теперь я собираюсь убрать свою беременную задницу подальше от тебя. Найди себе другую идиотку в качестве суррогатной матери, у которой ты сможешь украсть ребенка. Я ухожу.

С окаменевшим сердцем, Елена выстрелила в Викинга.

Глава 37

Елена

Восемь месяцев спустя…

Ребенок отказывался появляться на свет. Елена расхаживала по коридору одноэтажного дома, который сняла несколько месяцев назад. Ее сын, который отказывался рождаться, оказался таким же упрямым, как и его отец. Если в следующие сорок восемь часов воды не отойдут Елене сделают кесарево сечение.

Часть девушки боялась оставаться в больнице совсем одной, но в основном она не могла дождаться момента, когда родится ребенок. Елена просто надеялась, что рождение сына будет не таким суматошным, как бегство от его отца, который хотел его украсть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Прошли месяцы с тех пор, как Елена сбежала от Викинга к Кате. У нее тогда не было времени все обдумать. Все, чего девушка хотела — это просто уйти от мужа. Она была бормочущим плачущим беспорядком, когда рассказывала Кате о случившемся. Затем вошел Кристофф, и у Елены едва не случился приступ панической атаки. К удивлению девушки, он не сразу сдал ее.