Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

И действительно, Буэллер появилась – в линялых джинсах, белых кедах, белой майке и серой кофточке сверху. Она застенчиво подошла и довольно робко сказала, что все-таки не сможет дать мне обещанного интервью. Я поинтересовался, а нельзя ли тогда быстренько обежать здание. Прижав руки к груди, Буэллер ответила, что это никак невозможно. Я настаивал: «Ну если очень бегло?» Щеки Буэллер порозовели, и она снова ответила отказом. Визитную карточку она не дала, зато вручила мне бланк, на котором был номер телефона пресс-службы нью-йоркского представительства Wolters Kluwer.

Обернувшись назад, я смог увидеть через внутреннее окно ряд рабочих отсеков со стеклянными перегородками. Общий вид очень походил на тот, что я уже видел на первом этаже Ugland House на Каймановых островах. Помещение явно предназначалось для офисной работы. Под моими расспросами Буэллер призналась, что в здании работает примерно восемьдесят человек, но юристов среди них нет. Эти слова напомнили мне рассказ Джона Кристенсена о его работе в трастах и корпорациях на Джерси: «Все служащие имели придуманные номинальные должности, но их работа была чисто канцелярской. Они могли получать колоссальные деньги как работники компаний и трастов, но не как офисные клерки».

И все же, рассказывая о Делавэре, надо оставаться справедливым. Институт регистрации компаний в этом штате имеет и довольно здравые основания. Во-первых, его суд справедливости – благодаря умению Делавэра привлекать компании со стороны – не имеет себе равных по опыту, он считается самым профессиональным судом справедливости по корпоративному праву40. Во-вторых, местоположение Делавэра между Нью-Йорком и Вашингтоном дает этому штату географическое преимущество. Кто захочет лететь на Аляску, чтобы там судиться?

С начала 1990-х годов представители очень распространенного направления в экономической науке, эволюционного учения, пытались выяснить, почему некоторые страны терпят неудачу и почему так распространена нищета, но при этом все они игнорировали проблему коррупции. Первой ласточкой в борьбе с коррупцией стала неправительственная международная организация, созданная в 1993 году в Берлине, – Transparency International. Прежде всего ее сотрудники картографировали явления коррупции, а двумя годами позже организация начала выпускать свой знаменитый «Индекс восприятия коррупции». Газета Financial Times объявила 1995-й Годом международной борьбы с коррупцией. За Transparency International последовал Всемирный банк, прежде проявлявший необыкновенную вежливость к развивающимся странам, особенно к их государственным верхам, которые практически вычеркнули из своего лексикона это отвратительное слово на букву «К». Президент Всемирного банка Джеймс Вулфенсон в памятной речи 1996 года признал, что банку пора вступать в битву с «раковой опухолью коррупции». Конвенция ОЭСР о борьбе со взяточничеством вступила в силу только в 1999 году, а Конвенция ООН по борьбе с коррупцией обрела очертания лишь в 2003-м. Во многих странах ОЭСР до самого недавнего времени взятки даже служили основанием для налоговых вычетов. Но даже такая запоздалая реакция является очень хорошим курсом. А теперь задумаемся вот над чем.

«Индекс восприятия коррупции», публикуемый Transparency International, бесценен для инвесторов, пытающихся определить страновой риск. Но, например, нигерийцы и без всякого рейтинга прекрасно осведомлены, что их страна – одна из самых коррумпированных в мире. И они желают знать, куда ушли почти 500 миллиардов долларов дохода Нигерии от добычи нефти – «Индекс восприятия коррупции» ничего об этом не сообщает. После смерти в 1998 году жестокого диктатора Сани Абача (отравлен ливанской проституткой) обнаружилось, что он нагреб миллиарды нефтедолларов. Две страны, поглотившие особенно крупные доли украденных им денег, были Великобритания и Швейцария. Министр финансов Нигерии Нгози Оконжо-Ивеала в мае 2006 года дала журналисту Полу Вэллели из газеты Independent интервью, в котором рассказала об этой проблеме:

Нгози: Швейцарцы уже вернули пятьсот миллионов украденных долларов. Швейцария подала пример.

Воллели: А что англичане?

Нгози (после долгого хихиканья): Боже, помоги мне. Очень трудно осуждать британцев. Они подали пример частичного списания задолженности.

Воллели: Так почему британцы тянут с репатриацией украденных средств?

Нгози: С ними дело обстоит сложнее. Наш президент много раз поднимал этот вопрос во время встреч с премьер-министром Блэром. В конце концов, ему вернули три миллиона долларов. Как мы понимаем, есть и другие деньги, но пока о них велись переговоры, они ушли из Великобритании в какие-то страны41.

По рейтингам Transparency International Великобритания и Швейцария, не говоря уже о США, – одни из самых «чистых» юрисдикций мира. Около половины первой двадцатки стран, занимающих в «Индексе восприятия коррупции» самые высокие места, фактически являются важными секретными юрисдикциями, тогда как африканские страны, жертвы гигантских незаконных оттоков средств, числятся в «Индексе» самыми «грязными» странами42.

Международное агентство Tax Justice Network в ноябре 2009 года опубликовало свой индекс, основанный на результатах двухлетней работы группы энтузиастов. «Индекс финансовой секретности» – это рейтинг стран, построенный на основании степени финансовой скрытности, предоставляемой этими странами. Рейтинг строится на основании ряда главных показателей, позволяющих понять, насколько велика скрытность той или иной юрисдикции. Затем эти показатели взвешивают по отношению к масштабам трансграничных финансовых услуг, предоставляемых конкретными юрисдикциями. Ничего подобного никогда прежде не делалось. Результаты этой работы опубликовали газеты и телевизионные станции всего мира. В итоге обнаружилось, что некоторые страны, традиционно считавшиеся самыми свободными от коррупции, имеют самый высокий уровень закрытости.

На пятом месте в «Индексе финансовой секретности» располагалась Великобритания. Хотя эта страна сыграла самую важную историческую роль в становлении офшоров и остается центром британской офшорной паутины, действующий в ней режим секретности сравнительно прозрачен. Третье и четвертое места наиболее засекреченных стран и территорий занимают соответственно Швейцария и Каймановы острова. На втором месте – Люксембург, огромная, но остающаяся практически незамеченной гавань финансовой секретности. А какая страна с огромным отрывом опережает все прочие секретные юрисдикции мира?

Разумеется, Соединенные Штаты Америки

Глава 8

Система канализации как особый путь развития?

Основные механизмы современной офшорной системы к началу 1980-х годов были запущены и стремительно набирали обороты. Правда, начинали сдавать позиции старейшие налоговые гавани Европы, выпестованные ее высшими кругами и ведомые Швейцарией. Они теперь уступали дорогу новым, крайне напористым налоговым гаваням, разместившимся в бывших колониях Британской империи и образовавшим более гибкую сеть, тесно связанную с лондонским Сити. Последний как «финансовый анклав» на территории Англии тоже претерпел ряд существенных изменений. Некогда лондонский Сити, откуда банкиры управляли всей финансовой машиной империи, представлял собой почти закрытый «клуб для почтенных господ», чья деятельность всегда подчинялась сложнейшим ритуалам и негласным правилам, четко определявшим границы того, что «следует или не следует делать». К описываемому времени лондонские банкиры успели не только взять в свои руки контроль над британской паутиной офшоров, но и превратить Сити в общемировой финансовый центр, отличающийся бесцеремонной и свободной от всяких ограничений политикой, в которой доминировали интересы американских банков. Кроме того, благодаря усилиям американских банкиров на территории США возникла – пусть не столь многосложная и хитроумная, но не менее влиятельная – офшорная зона. И наконец, свою лепту в развитие современной офшорной системы внесли еврорынки, не имеющие государственной принадлежности. Они сумели стать связующим звеном, с одной стороны, между всеми перечисленными выше офшорными зонами, с другой – между офшорными зонами и национальными экономиками; а главное, еврорынки помогли банкам освободиться от норм обязательного резервирования и других ограничений, налагаемых на банковскую деятельность.

В новых британских и американских зонах не брезговали и практикой уклонения от налогов, и криминальной деятельностью

Если в старых европейских налоговых гаванях главным образом занимались управлением спрятанным имуществом и активами, и сокрытием их от налогообложения, то в новых британских и американских зонах все больше специализировались на ограничении норм финансового регулирования, хотя не брезговали и практикой уклонения от налогов, и криминальной деятельностью. Исповедуя принцип неограниченной свободы предпринимательства, каждая офшорная зона была гостеприимно распахнута для любых игроков, даже действующих в других зонах. Усиление взаимосвязей между зонами происходило в духе истинной политики свободной конкуренции: государства соревновались, кто быстрее смягчит правила финансового регламента и нормы налогообложения и, напротив, укрепит секретность финансовой информации, – все это только способствовало динамике и укреплению офшорной системы.