Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

В финансовом секторе существует железное правило, целиком основанное на практическом опыте; оно гласит: банку не следует выдавать одному заемщику кредит, сумма которого превышает 10 % собственного капитала. Однако МККБ выдавал некоторым клиентам кредиты, превышавшие его собственный капитал втрое. Банк Англии ужесточил в 1977 году правила финансового регулирования. Чтобы обойти их, Абеди стал проводить сомнительные кредиты через Каймановы острова, где, как отмечал один из высших управляющих банка, существовала «явно более гибкая система учета». Сотрудники МККБ называли отделение на Каймановых островах «мусорным контейнером»8. Никто не нес ответственности за деятельность МККБ – ни регулирующие органы Великобритании, ни Люксембурга ни Каймановых островов.

Основу и резерв безопасности любого банка – собственный акционерный капитал – Абеди сфабриковал из воздуха, что было довольно дерзко, но очень напоминало дешевый офшорный трюк. Люксембургский банк выдавал акционеру МККБ – приятелю Абеди – кредит, который этот акционер тут же вкладывал в банк на Каймановых островах, увеличивая таким образом капитал банка. Затем банк на Каймановых островах выдавал кредит тому же акционеру, который использовал этот кредит для создания капитала в люксембургском банке. Начав всего с 2,5 миллиона долларов собственного капитала, МККБ с помощью этой офшорной раскрутки к 1990 году увеличил собственный капитал почти до 850 миллионов долларов9. Кроме того, Абеди списывал друзьям долги, но продолжал экспансию своего бизнеса с помощью схемы Понци (или финансовой пирамиды): он выдаивал пенсионный фонд своего персонала и принимал все больше депозитов, чтобы оплачивать текущие расходы банка. Многие из восьмидесятитысячной армии вкладчиков МККБ, а к ней принадлежали и не очень богатые люди из развивающихся стран, даже понятия не имели, что их респектабельный лондонский банк, поддерживаемый богатыми арабскими шейхами, являлся банальной пирамидой, а проще говоря, фикцией.

Когда Моргентау попытался навести справки о банке, власти Каймановых островов отказались с ним сотрудничать: «Мы направили управляющим офшорного филиала МККБ повестки в суд для дачи показаний. Они ответили: “Простите, но законы Каймановых островов не позволяют нам туда являться”», – рассказывал Моргентау, у которого особенное раздражение вызывал генеральный прокурор Каймановых островов – «брюзгливый британский малый». «Мы попробовали снова. Наконец они что-то ответили, но это был совет действовать в рамках договора [между США и Каймановыми островами об обмене информацией]. Мы так и поступили. И тут они говорят: “В договоре ничего не говорится об окружных прокурорах. Обращайтесь в министерство юстиции. А вам мы ничем помочь не можем”. Но и министерство юстиции не горело желанием сотрудничать», – продолжал свой рассказ Моргентау10. Тогда окружной прокурор и его заместитель Джон Москоу направились в Банк Англии. «Но и там мы не встретили понимания, – рассказывал Моргентау. – Мы пытались получить финансовые документы из Лондона – их нам не дали». С помощью сенатора Джона Кэрри Моргентау надавил на Банк Англии, пообещав вызвать в Великобритании бурю общественного негодования, если руководство не предпримет требуемых действий. Только тогда Банк Англии согласился, наконец, закрыть МККБ.

В британском парламенте этот скандал вызвал невообразимый шум. Вынужденный перейти к обороне, Банк Англии утверждал, что до 1991 года не контролировал МККБ, поскольку не имел никаких «веских доказательств», что в этом банке совершаются мошенничества. Неясно, в каких доказательствах нуждался Банк Англии. За два с половиной года до этого в США против МККБ были выдвинуты обоснованные обвинения во всех его преступлениях. В одном из таких обвинений говорилось, что отмывание денег было частью «корпоративной стратегии» МККБ11. Компания PriceWaterhouse, работавшая в одном из дочерних предприятий банка, опубликовала в 1989 году аудиторское заключение с оговорками[32]. А в 1990 году сотрудники МККБ написали в министерство финансов Великобритании, Банк Англии и британским министрам письмо, в котором предупреждали, что в банке происходят финансовые мошенничества. В том же году разведывательные службы Великобритании сообщили Банку Англии, что Абу Нидаль контролирует 44 счета МККБ в Лондоне. Банк международных расчетов в Базеле выражал беспокойство по поводу деятельности МККБ, а PriceWaterhouse обнаружила документы Суалеха Накви, второго человека в банке после Абеди, – в них раскрывались следы многих преступлений: масштабные мошенничества, фиктивные компании, незарегистрированные депозиты, фальсифицированные кредиты, доказательства кражи средств с депозитов. Эти материалы были переданы Банку Англии, который не предпринял никаких действий по отношению к МККБ, хотя штаб-квартира банка находилась всего в нескольких минутах ходьбы от Центрального банка Великобритании.

«Трудно понять, как высокие этические стандарты [имеются в виду стандарты, предъявляемые банку, который хочет работать в Великобритании] совмещаются с признанием виновности МККБ в организации сговора между его собственными руководителями и двумя представителями колумбийского Медельинского наркокартеля с целью совершения мошенничества с налогами и отмывания доходов от торговли кокаином», – писал Майкл Гиллард в британском еженедельнике Observer. Однако почему Лондон не усматривает никакого зла в офшорах, постарался очень аккуратно сформулировать управляющий Банком Англии Робин Ли-Пембертон. Ныне существующая система надзора, по словам этого господина, «хорошо служит обществу… Если закрывать банк всякий раз, как мы обнаруживаем в его деятельности случай мошенничества, у нас было бы меньше банков, чем теперь»12. Это заявление уже само по себе служит достаточным доказательством того, что лондонский Сити к тому времени представлял главный офшорный центр мира. Полный аудиторский отчет PriceWaterhouse остается конфиденциальным, поскольку, как решили наверху, его содержание могло бы слишком «обеспокоить международных партнеров» Великобритании. И этот факт тоже откровенно признает, что Лондон стал налоговой гаванью13.

После дела МККБ Моргентау приложил максимум усилий, чтобы пробудить общественность и обратить ее внимание на преступления, творимые в офшорах; он требовал от четырех сменявших друг друга министров финансов США обратить больше внимания на происходящее, но добился немногого. «Помню, как пару лет назад я делал сообщение об офшорных банках. Присутствующие разом погрузились в дремоту. Только начните говорить об офшорных деньгах – и у всех начинают слипаться глаза», – рассказывал Моргентау14.

Не успел стихнуть скандал вокруг МККБ, как начал разгораться новый – на сей раз в богатом нефтью африканском государстве Ангола, где я работал корреспондентом агентства Reuters. Повстанцы УНИТА, возглавляемой Жонашом Савимби, окружали крупные города и пытались подчинить их с помощью минометного огня и голода. Чтобы выжить, отчаявшимся защитникам города Квито приходилось есть собак, кошек и крыс. Окровавленные раненые буквально уползали из больниц и присоединялись к вооруженным поисковым отрядам, рыскавшим в поисках съестного по полям, зачастую минированным; найдя добычу, они с боями прорывались обратно в город. Войну в Анголе ООН назвала самой грязной войной в мире и в 1991 году ввела международное эмбарго на поставки вооружений как правительству Анголы, так и формированиям УНИТА. Поэтому в 1992 году правительство Анголы, находясь в постоянном поиске оружия, обратилось за помощью к секретной французской сети Elf – именно той, с которой мне пришлось позднее столкнуться в Габоне. Богатый израильский бизнесмен, выходец из СССР, Аркадий Гайдамак собрал добрых 800 миллионов долларов для финансирования поставок оружия в Анголу через одну словацкую компанию. Чтобы обойти эмбарго, этот кредит погашали выручкой от продажи добытой в Анголе нефти через Женеву. Французские должностные лица, впоследствии расследовавшие сделки «нефть в обмен на оружие», узнали от одного из участников этой аферы, что все договоренности были «гигантским мошенничеством… огромным насосом для перекачивания денег, дававшим 65 % прибыли по самым крупным контрактам на поставки оружия»15. Финансовые следы, разумеется, приводили ко многим налоговым гаваням.

В сентябре 2005 года я нашел Гайдамака в Москве, где он находился под международным постановлением об аресте за свое участие в так называемых ангольских сделках16. Гайдамак хотел рассказать всю правду о «своих попытках» (так он выразился) принести мир Африке и Среднему Востоку (как раз в это время он предпринял неудачный «набег» на израильскую политику17). Двадцати двух лет от роду в 1972 году Гайдамак уехал из СССР – сначала в Израиль, потом во Францию, где создал международную компанию, занимавшуюся в основном обслуживанием советских делегаций. «Быть переводчиком значит быть посредником. Если вы активно занимаетесь электроникой, в деловом мире вы обычно имеете дело с такими же людьми, связанными с электроникой. Если вы банкир, то у вас завязываются отношения с банкирами… Но если вы переводчик, а значит – посредник, то вы знаете всех», – объяснял Гайдамак.