Темная лошадь - Мэри Герберт

Этлон замер на месте. Он сразу понял, что стоит за предложением отца.

— Нет! Ты не можешь так поступить.

— Это единственный способ показать вождям, в какой опасности они находятся.

— Они очень хорошо это увидят! Они увидят, как ты разбудишь силу Медба и умрешь от удара колдовского пламени, а потом они с визгом разбегутся по своим уделам, где Медб сможет взять их по одному на досуге. — Этлон снова пошел, возбужденно размахивая руками: — Отец, будь разумным. Если ты будешь стараться заставить Медба открыть свою волшебную силу, он убьет тебя. А ты единственный, кто, может быть, сумеет собрать эти кланы вместе против него.

Сэврик догнал сына и взял Этлона за руку. Глаза вождя горели.

— Я должен попробовать сделать это. Ты сказал: «Не меньшее чем потоп».

Этлон долго смотрел на вождя. Он знал, что решимость, которую он видел на лице Сэврика, невозможно поколебать. У них не было реальных доказательств того, что Медб волшебник, ничего осязаемого, что можно предъявить Совету. Теперь Сэврик собирался представить Совету эти доказательства, рискуя собственной жизнью. Этлон сомневался, что это послужит объединению кланов. Они слишком долго были независимы, чтобы видеть смысл в объединении, даже перед лицом возрождения волшебства. Но, может быть, один или два присоединятся к Хулинину в борьбе против Медба.

— Может быть, ты, по крайней мере, сначала поговоришь с остальными? — спросил Этлон, хотя знал, что переговоры, вероятно, будут бесполезны.

Глаза Сэврика потеплели.

— Конечно. Мне не удается навлечь на себя гнев Медба.

— Мы все равно вызовем его гнев, — сказал Этлон. — Когда он выяснит, что я не собираюсь принести Хулинин к его ногам.

Сэврик внезапно рассмеялся:

— Тогда нам нечего терять.

Когда наконец одиннадцать кланов собрались вместе, тем же вечером жрецы перебрались на остров и из тайной пещеры достали гигантский шатер Совета. На открытом пространстве берега Голдрин под несколькими росшими у воды деревьями с помощью мужчин из каждого клана шатер был поставлен. Десять опор с каждой стороны достаточно растянули дубленую ткань, так что внутри могло уместиться пятьдесят человек. В земле был выкопан очаг, а пол устлали богатыми коврами. Часть стен подняли, чтобы дать речному ветерку освежать пространство внутри шатра. Для удобства были принесены стулья и подушки.

На следующий день рано утром перед шатром Совета были подняты флаги одиннадцати кланов. Темно-золотой, синий, зеленый, коричневый, серый, черный, пурпурный, желтый, оранжевый, темно-синий и каштановый, они развевались на ветру, как языки пламени. Отсутствовал только алый флаг клана Корин. Все старались не обращать внимания на флаги вокруг шатра, но без привычных всплесков красного цвета вид был странный и зловещий. Снова и снова люди обращали свои взгляды на опоры огромного шатра.

В полдень заиграли горны, призывая вождей на Совет. Сорок четыре человека — одиннадцать вождей с их сыновьями, вер-тэйнами, старейшинами и жрецами — собрались в прохладном, продуваемом ветром шатре. Женщины пустили по кругу бутыли с вином и пивом и расставили под руками вазы с фруктами, затем они молча удалились, так как никому из женщин не разрешалось присутствовать на Совете. Малех, вождь Шэйдедрона, призвал всех к порядку, и верховный жрец благословил встречу. Совет начался.

В первый день мужчины обсуждали только мелкие проблемы. Сэврик интересовался сведениями об исчезновении Пазрика, но не получил никаких вестей. Был принят в Совет лорд Брант, и обсужден урон, нанесенный весенними дождями. Все избегали смотреть на Медба, сидящего в зловещем молчании среди семи своих людей. Мало кто вне клана Вилфлайинг знал, насколько сильно искалечен Медб, и никто не осмеливался толковать об этом. Покалеченный или нет, было очевидно, что Медб по-прежнему имеет полный контроль над своим кланом и своей силой.

Никто также не затрагивал вопросов, которые были у всех на уме: резня в Корине, незаконные взятки вождям от Медба, разбойничьи действия изгнанников и слухи о еретических действиях Медба как волшебника. Люди еще не были готовы затрагивать эти грозящие взрывом проблемы. Вместо этого они толковали о повседневных событиях и следили друг за другом, выжидая, пока кто-нибудь не сделает первый шаг.

Медб не говорил ничего. Он сидел на своей подстилке в кругу своих ближайших телохранителей и наблюдал за вождями из-под полуопущенных век, как лев, высматривающий свою добычу. Им ничего не оставалось, как пойти его путем, и они знали это. Дай им извернуться и ускользнуть. В конце концов они все равно придут к нему. Тогда его покалеченные ноги не будут иметь значения, все падут на землю и будут просить его милости — или умрут.

Когда Совет сделал перерыв до следующего дня, мужчины с облегчением покинули шатер, чтобы разойтись по своим лагерям. После ночи празднеств и танцев, в которых Вилфлайинг не принимали участия, Совет снова собрался на следующее утро.

Встреча проходила так же, как накануне. Решались ежегодные дела, было вынесено несколько основных приговоров и улажено несколько жалоб. Опять Медб сидел на своем месте и ничего не говорил. Напряжение росло, как в плотно закрытом горшке, поставленном слишком близко к огню.

Сэврик оба дня приходил на Совет со своей брошью, хотя ничего не сказал Медбу о союзе, и тайком наблюдал за поведением окружающих. Камень привлекал много взглядов и вызывал комментарии, то завистливые, то восхищенные, но было совершенно очевидно, откуда он взялся, и многие гадали, что сделал Сэврик, чтобы заслужить его.

Вождь Хулинина также мало говорил на Совете. Он наблюдал и выжидал вместе с остальными вождями. Сэврик оценивал свои шансы. Он выжидал нужный момент, когда напряжение достигнет наивысшей точки, чтобы сделать свой шаг.

Когда второй день Совета закончился, Сэврик кивнул Этлону.

— Завтра, — сказал вождь. — Скажи мальчику.

— Какому мальчику? — спросил лорд Кошин, появившись рядом с Хулинином. Он ухмыльнулся Сэврику с Этлоном: — Неужели ваш таинственный человек собирается наконец появиться?

Сэврик поднял свой плащ с подушки, на которой он сидел.

— Всадник хуннули выздоровел от своей болезни, — ответил он.

Тут к троим мужчинам большими шагами подошел лорд Умар, вождь клана Джеханан. Его красивое лицо выражало расстройство.

— Сэврик, — сказал он с досадой, — Совет не может продолжать и дальше не замечать преступное поведение Медба. Кто-то должен заставить этих вождей действовать.

Кошин кивнул:

— Мы как раз это обсуждаем. Я полагаю, хулинины имеют свой план.