Пассажир без багажа - Анна Малышева

– Борис сказал, что ей стало стыдно, что она так боится, – приняла вызов Ирина. Она дрожала, но ощущала себя немного уверенней. Может быть, потому что обвинения против коллеги звучали нелепо и были явно притянуты за уши. – Тогда он и ушел.

Ей задали еще несколько вопросов – в основном, они касались подробностей вчерашней вечеринки. Потом разрешили идти.

Во дворе ее ждал один Борис. Ирина увидела его сразу – тот сидел чуть поодаль, на лавочке под детским «грибком», протянув длинные ноги в песочницу. Ветер надувал на спине его легкую куртку и от этого казалось, что он горбится. Девушка почувствовала к нему острую жалость – и сама удивилась. Раньше ей казалось, что ее с Борисом не могут связывать никакие более-менее серьезные чувства. Они флиртовали почти поневоле – потому что весь день проводили рядом, почти соприкасаясь локтями. И потому, что она была не замужем, а он – не женат. И к тому же, кроме Бориса, других мужчин в их лаборатории не было. Если, конечно, не считать фотографа, того, который умер… Но Ирина с ним практически не общалась – тот отличался не меньшей замкнутостью, чем заведующая. Ей даже казалось, что Кузмин презирает ее – мелкую сошку, лаборантку, способную делать только скучную, механическую работу.

Она подошла к песочнице и уселась рядом с Борисом. Ноги тоже пришлось вытянуть – скамеечка оказалась слишком низкой. Тот едва на нее взглянул:

– Отпустили?

– Как видишь. А где все остальные?

– Робертовна сразу ушла. А Надя с Наташей ждали тебя, ждали, а потом решили идти по домам.

И после небольшой паузы обреченно добавил:

– Мне кажется, они просто не захотели сидеть рядом со мной.

– Ну что ты? – неискренне возмутилась Ирина. – Почему ты так думаешь? Я только что говорила со следователем, и он считает, что ты подозрителен не больше, чем я, например.

– Да перестань! – отмахнулся Борис, сминая пустую пачку из-под сигарет и швыряя ее в песок. – Я сам все про себя знаю! Он мне, конечно, прямо ничего не сказал… Но велел никуда из Москвы не уезжать.

– А мне нет, – невпопад заметила Ирина. И смутилась – ведь только что она утверждала, что у нее с Борисом равные шансы быть заподозренными. Она коснулась его плеча: – Не расстраивайся! Все выяснится. Ведь не ты это сделал?

Его искаженное лицо напугало ее, и девушка убрала руку. Борис прошипел:

– Ты спрашиваешь? Значит, сама не знаешь, да? Может быть, это был я!

– Да ты что!

– А что бы ты хотела услышать?! Да, не убивал я ее, ты довольна? Я могу сто раз это повторить, а доказать – никак! Я был последним, последним, черт возьми! Я ушел, оставил ее одну, идиот! Нужно было остаться до тех пор, пока она тоже не уйдет!

– Но ты же не знал, чем все кончится!

– Вот именно! – рявкнул он. – Я так и заявил следователю! Сказал, что если бы я хотел ее убить – то почему так глупо себя повел и остался с ней! Если бы я это задумал, то ушел бы вместе со всеми, а потом вернулся! И тогда фиг бы меня подозревали больше остальных!

Он вскочил и быстро зашагал прочь. Ирина побежала за ним. Ей удалось догнать его, схватить за руку и развернуть к себе. Борис задыхался, и она видела – тот близок к истерике. Сама не зная, как на это решиться, да еще на улице, средь бела дня, Ирина приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Он оторопел – девушка почувствовала, как сбилось его дыхание. Ирина отстранилась и оглянулась по сторонам. На них смотрели – но не больше, чем обычно смотрят на целующуюся парочку. Многие даже не обратили на них внимания.

– Успокойся, – тихо попросила она, сжимая его пальцы в ладони. – Давай пойдем куда-нибудь. Хочешь, ко мне? Это две остановки на автобусе. У меня и обед есть, я вчера вечером готовила. Поехали?

И он молча позволил отвести себя на автобусную остановку.

Едва переступив порог своей маленькой квартирки, Ирина захлопотала. Она пыталась скрыть свое смущение, ухаживая за гостем, предлагая ему чай, кофе, кресло, приготовленное с вечера жаркое… Борис отказался от всего, кроме кресла. Он уселся, невидящим взглядом обвел стены и уставился на свои колени. Ирина поколебалась и присела неподалеку от него, на диване. Оба молчали, и тикание старого будильника казалось удивительно громким. Будто кто-то щелкал пальцами, отбивая частый ритм, иногда сбиваясь.

«Подумает, что я ему навязываюсь, – в замешательстве размышляла Ирина, рассматривая свои руки. – В общем, конечно, позор… Сама его поцеловала, затащила к себе… А он даже ничего не сказал. Как будто так и нужно. Можно подумать, женщины ему прохода не дают! Что-то я этого не замечала!»

И в самом деле, Борис – нескладный, долговязый, похожий на подростка-переростка, вовсе не выглядел дамским угодником. Правда, ей давно нравился его веселый нрав, умение рассказывать анекдоты… Да еще, может быть, его глаза – темно-серые, с желтыми искорками. «Но это еще не повод, чтобы вешаться ему на шею», – подумала девушка и выпрямилась, пытаясь придать себе неприступный вид.

– Извини, – встрепенулся Борис, заметив ее движение. – Я задумался… Просто у меня голова не на месте. Он со мной говорил, как будто это я сделал. Клянусь, я не выдумываю! И почему он у тебя не взял подписку о невыезде, а у меня взял?

– Он просто забыл, – предположила Ирина.

– Нет! Он точно, думает на меня. И я тебе скажу, почему! Девчонку-то зарезали – так же, как нашу Елизавету. Разве женщина может такое сделать?

Ирина мягко напомнила ему, что вчера, на попойке, она говорила то же самое, а он ее не поддержал.

– Я ведь тоже думала, что женщина на такое не способна, – сказала она. – Ну, не верю я в такое! Отравить – да, застрелить – случается… Но чтобы ножом по горлу… Да еще два раза… Теперь-то я точно думаю, что это был мужчина.

– Значит, я?! – вскинулся Борис.

– Нет. Не ты. Кто-то другой.

– А как этот другой туда попал?! – В его голосе зазвенела истерическая нотка, и он снова показался ей похожим на подростка. Легко возбудимый, вспыльчивый… Нелепый и невиновный. Невиновный – она была уверена в этом, и сама не знала, почему. Возможно, потому, что когда она его поцеловала, его губы были солеными – дожидаясь ее, Борис плакал. Она была уверена в этом.

– Разве так уж трудно попасть в мастерскую? – возразила она, вставая с дивана и раздергивая шторы. Утром, поднявшись, чтобы идти на работу, она не сделала этого, и теперь в комнате было темновато. Беспощадный дневной свет ударил ей в глаза, и Борис невольно поднял руку, будто защищаясь от удара.

– Кто-то мог позвонить, и она открыла.

– Она бы не открыла незнакомому, – бросил он. – Она боялась, говорю тебе! Осмелела только потому, что кровь уже смыла, да и водка, наверное, подействовала…

– Значит, пришел кто-то знакомый!

– Ну да, я вернулся!

Девушка присела на подлокотник кресла, взяла его за руку:

– Прекрати эту истерику. Иначе я пожалею, что поцеловала тебя.

Он засмеялся, опуская голову, стараясь не встречаться с ее взглядом. Вырвал руку и прикрыл ладонью глаза:

– Кошмар! Что ты со мной возишься, неужели тебе не страшно? Те две дуры сбежали от меня, как от чумы! Им, видите ли, было противно сидеть со мной рядом! Отговорились тем, что дома дела… Если дела – зачем они вообще пришли на работу?

Ирина окончательно рассердилась:

– Что для тебя важнее – мнение каких-то дур, или мое? Я верю, что ты не убивал Лену – тебе этого мало? Может, я одна в это верю, но все-таки, это уже немало! Ты докажешь, что не делал этого! Мы докажем!

– Как? – затравленно спросил он. – Что я могу доказать? Я рассказал следователю то, что узнал от Ленки. Когда мы остались вдвоем, она мне кое-что сообщила. Весьма странную вещь. Оказывается, в тот день, когда убили Елизавету, в мастерскую явилась какая-то женщина. Представилась, как Елизаветина знакомая, и Ленка открыла ей дверь. Понимаешь? Все повторяется! Ленка опять осталась одна, вечером, чтобы убраться. Кто-то позвонил, и она открыла… А ведь тогда ей, наверное, было еще страшнее – ведь убийство совершилось только что!

– Она открыла кому-то дверь?! – возбужденно переспросила Ирина. – Кому? Что это была за женщина?

– Лена не знала. Ну, пусть даже она вне подозрений, просто знакомая Елизаветы. Все может быть. Но ты понимаешь, что и вчера она тоже кому-то открыла – ведь после того как я ушел, она, наверное, заперла дверь. Кто-то пришел, позвонил, эта дурочка посмотрела в глазок… И почему-то отперла. Она не испугалась.

Борис рассказал, что следователь выслушал эту историю и все его предположения без всякого энтузиазма. Ничего не записал, ни о чем не переспросил. Как будто это была совершенно незначащая деталь.

– Может, решил, что я пытаюсь заговорить ему зубы, не знаю, – пробормотал Борис. – Ну а как я могу доказать, что когда ушел, она была еще жива?

– Она не выходила вместе с тобой?

– Вышла, с мусорным ведром. Ну и что? Уже темнело, и кто там ее разглядел во дворе, не знаю… Ну пусть даже найдутся свидетели, что мы вышли вместе, и она была жива. А будут ли свидетели, что я туда не возвращался? Никто за мастерской специально не наблюдал!