Люди Греческой Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - Сергий Тишкун

Выходит, что государство занимает позицию антинациональную. Историческое достояние греческого народа – Гору Афон, где собраны реликвии, святыни, исторические памятники нации, оно хочет просто уничтожить. Вместо того чтобы такое уникальное место, общемировое сокровище, всеми силами сохранять, они стараются его разрушить. Не укладывается в уме, как такое возможно!

Афонцы сохраняют реликвии, архитектурные памятники, бесплатно принимают паломников. Летом, например, в монастыре Святого Павла каждый день бывает шестьдесят – восемьдесят человек. Мы их кормим, стираем постельное белье, убираем, помогаем посильно, и с нас же еще налоги хотят содрать. Греческое государство, получается, не Богу поклоняется, хотя Конституция Греции действительно начинается с исповедания Святой Троицы. Они золотому тельцу поклоняются. Им стыдно должно быть за то, что они причисляют себя к греческой нации – и такие вещи делают. Это же кощунство, война против своего же народа.

Найти свой путь к Богу

– Один духовник, живущий в пустыне, говорил, что Афон – это как бы высшая духовная академия. Потому что такие духовные опыты, который переживает здесь человек, он нигде больше не сможет пережить. Здесь человек понимает, кто он есть на самом деле, понимает свою меру, потому что часто оказывается в сложных в смысле духовной жизни ситуациях. Это очень важно для человека – не быть о себе в прелести и не иметь о себе духовно-ложных мнений, знать о себе правду. Часто человек, живя в миру, мечтает о себе, а попадая в духовную среду, познает свое состояние, свою меру.

– Могу по себе сказать, что попробовал здесь многое: строгий пост, молитву, что-то еще – и понял, что все это не так просто. Многое превышало меру моих сил, но в то же время было полезно, потому что привело к пониманию собственной немощи. Господь о каждом человеке имеет Свой Промысл и каждого человека к чему-то призывает, поэтому важно познать себя, чтобы жить в соответствии с собственными силами и мерой. Ведь часто бывает, что человек живет не в соответствии со своими способностями и повреждается или духовно, или умом, или здоровье портит.

Часто, когда находишься в каких-то трудных обстоятельствах (а тут постоянно такое бывает), они заставляют тебя мыслить. Как говорил старец Нектарий Оптинский: «Прекращайте думать, начинайте мыслить». Трудности заставляют философствовать, задумываться о таких вопросах, ответить на которые может только Бог. Наш старец говорит, что нужно усердно молиться Богу, для того чтобы познать Его волю о себе. В познании воли Божией через молитву состоит просвещение человека, а затем просвещение есть исполнение этой воли.

– Разве воля Божия не открыта в Евангелии?

– Она открыта, да. Тем не менее познать и принять ее невозможно никаким другим путем, как только через мистический путь молитвы, послушания, практического делания. Потому что, прочитав Евангелие, мы в первую очередь воспринимаем его умом, рассудочно. А рассудок – слаб, неспособен вместить такие понятия. Поэтому и не в рассудке Господь расположил нашу словесную силу, которой мы познаем духовные вещи и воспринимаем откровение[91], а в сердце. Но сердце имеется в виду не плотское, а духовное.

И в этом раскрывается смысл духовного служения старца, которое состоит в том, чтобы помочь человеку найти свой личный путь к Богу. Чтобы Евангелие, творения святых отцов человек понял на личном опыте, но не усилиями рассудка, а будучи просвещенным от Бога. Это истинный и единственный путь познания Бога – через молитву, через духовный подвиг.

– Святые отцы иногда называют монашескую жизнь «вышеестественной». Что это значит?

– В Евангелии Господь призывает человека к святости. То есть быть просто хорошим человеком мало. Нужно стать ангелом. Господь призывает человека стать ангелом, богом по благодати.

Служение ангелов – молитва, это совершенное слышание воли Божией, ее исполнение. Это высшее служение, к которому призван и монах. Что в этом служении самое трудное? Преодолеть свое человечество. Вот здесь и проявляется наша вера. Человек же постоянно надеется на свои силы, на свой ум, на свои способности, и, когда он переходит за их грань, – тут-то ему страшно становится, он боится, что может, например, заболеть или еще что-то с ним произойдет. И начинается настоящий подвиг, когда надо этот барьер перейти и Богу поверить в том, что уже там, за этим барьером, не он будет исполнять этот подвиг, а Христос будет действовать в нем. Вот это самое тяжелое в монашеской жизни – перейти этот барьер человеческий.

– Этот переход делается однажды или же растягивается во времени?

– Сложно сказать. Я думаю, у каждого по-своему. Наверное, у людей сильных духом это происходит один раз. Потом, когда преодолеют естественную немощь человеческой природы, они живут как бы в другом измерении. Вот чего Господь от нас хочет. И когда человек переходит эту грань, там и начинаются чудеса, и там все – настоящее, истинное. Это все очень сложно для современного человека, потому что истинный подвиг связан с понуждением себя.

У нас духу не хватает перейти эту черту. Мы топчемся у нее и не можем от чего-то отказаться, что-то отдать. Но в то же время, если не отдадим, то и не примем того, что Бог хочет дать. Отцы, которых мы называем святыми, говорили: «Отдай кровь – прими Дух!»

– Те, кто часто бывает на Афоне или живет здесь, говорят, что жизнь на Святой Горе сегодня меняется в сторону большего комфорта, появляются различные технические новинки. Не разрушает ли технический прогресс монашескую жизнь?

– Конечно, мы – дети прогресса. Если, допустим, старые монахи, как наш старец, выросли в совершенно других условиях, спартанских, привыкли к труду, привыкли к лишениям, то мы уже изнеженные, без того не можем обойтись, без сего… Поэтому и жизнь на Афоне потихоньку меняется, так как приходится приспосабливаться к тем людям, которые приходят и не могут уже, например, прожить без горячей воды, без душа. А ведь раньше на Афоне этого не было ничего. Была аскетическая традиция, монахи не мылись, жили в больших лишениях.

– Сейчас некоторые без телевизора не могут в миру прожить.

– Телевизор – это уже прошедший век.

– То есть можно теоретически предположить, что человеку, привыкшему в миру к активному пользованию, например, Интернетом, «не могущему жить» без Сети, – ему и в монастыре позволят сохранить свои привычки?

– Если человек «болеет» такими вещами, ему надо помнить, что он может стать неизлечимо больным, порабощенным страстью. Его и монастырь, и Господь будут терпеть только потому, что если он вернется в мир, то там погибнет вообще. У нас в обители старец воспрещает монахам пользование Интернетом. Интернет служебный, только для общих нужд обители. Такая же ситуация и в других святогорских монастырях: послушники, новоначальные монахи не имеют права пользоваться мобильными устройствами, компьютером и Интернетом, но только старшая братия, поставленная Духовным Собором на конкретное послушание.