Ликвидация неграмотности и малограмотности. Школы взрослых. Самообразование - Надежда Крупская

И если бы тогда у нас были совпартшколы, надо бы этот актуальнейший вопрос того времени изучить по методу проектов. Тогда эмоциональная зарядка была бы дана, были бы общий план, марксистская постановка, учет конкретных условий, проверка жизнью. Эта проверка жизнью показала бы — и она показала бы на нас, — что марксистский анализ был совершенно верный. Итак, увязка исторического изучения с конкретной проблемой современности, применение к этому историческому изучению марксистского анализа явлений, разбор всех конкретных условий, конкретной обстановки, учет всех конкретных мелочей дают возможность разрешить проблему.

Я нарочно взяла резкий пример не из области учебы совпартшкол, но из жизни, из нашей прошлой партийной и революционной борьбы, чтобы показать, как можно ставить эту задачу и как она ставится марксистами в жизни.

Возьмем сейчас, например, национальный вопрос — вопрос для нас еще чрезвычайно актуальный, хотя в основном и разрешенный, но таящий в себе еще много частных проблем. Если такие проблемы возникнут, будут выдвинуты самой жизнью, тогда нужно попробовать эти проблемы исследовать, сравнивая с аналогичными историческими фактами, имевшими место в иной исторической обстановке, в иных условиях.

Нельзя всю программу построить по методу проектов. Такой метод является по существу дела исследовательским. Такой метод требует чрезвычайно много времени, самостоятельной работы, большой работы мысли, и, если бы мы работали только этим методом, мы, пожалуй, никогда не дошли бы и до Французской революции. Но разрешение таким методом двух-трех задач, правильно поставленных, достаточно жизненных, проработка исторических параллелей — это, конечно, может чрезвычайно помочь курсантам в их работе по истории вообще, по истории классовой борьбы, революционного движения, по истории партии.

Конечно, важно, чтобы правильно была поставлена сама задача, чтобы правильно был намечен общий план и затем чтобы правильно были оценены конкретные условия. При оценке исторических фактов мы имеем уже план оценки — вехи этого плана даны нам теорией исторического материализма. Возьмем основной вопрос этого плана: соотношение между экономикой и политикой; между базой и надстройкой. Тут нужно ясное понимание. Этот вопрос еще в период II съезда для многих товарищей был неясен. Мне вспоминается, как после съезда приехал один товарищ из России и спрашивает: «Какие изобретения в области машиностроения привели к расколу на съезде?» Я и глаза вытаращила: такое упрощенное понимание зависимости политики от экономики, конечно, является карикатурой, но тогда, когда делались первые шаги рабочего движения, конечно, отдельные товарищи могли делать такие промашки. Сейчас такое упрощенное понимание уже невозможно, но надо все же взаимоотношения между экономикой и политикой перед курсантами ясно разъяснить, ибо именно это дает общий марксистский план изучения исторических проблем.

Я думаю, что для сознательного отношения к программе, ко всему курсу две-три такие работы по методу проектов будут весьма полезны. Такого рода задания, конечно, возможны только там, где вообще вопросы марксизма, исторического материализма освещаются полностью. Понятное дело, что эти задачи совершенно неразрешимы для американской профессуры, у которой Маркс совершенно не в почете. Приезжающим американцам часто приходится открывать Америку именно у нас. Тут недавно приезжала одна американка исследовать, как у нас поставлен лабораторный план, и в результате, поглядев, как в Толмачевском институте поставлено это дело, как поставлен дальтон-план в ряде школ, пришла к тому заключению, что не миновать ей того, чтобы засесть за Маркса.

Я думаю, что, поработав хорошенько над этой проблемой, мы сможем дать тут нечто ценное. Конечно, задача эта не такая элементарная, над ней надо поработать, но американский проект, попавший на нашу почву, даст на ней совершенно другое растение — именно такое растение, которое будет весьма питательно для наших курсантов.

Вот те небольшие соображения относительно метода проектов, которые у меня имеются.

В заключение позвольте пожелать вам всякого успеха в вашей работе.

1926 г.

РАБОЧИЕ УНИВЕРСИТЕТЫ

Стала экономически подниматься наша страна, стала расти ее промышленность. А вместе с ростом промышленности стал расти и крепнуть рабочий класс. Не только численно. Для нас, политпросветчиков, внутренний рост рабочего класса ощутим на каждом шагу.

Возьму пример. В этом году в Москве стихийно вырос ряд вечерних курсов и рабочих университетов. Кто их устраивал? Кто придется. Помогал отчасти губполитпросвет, отчасти профсоюзы, отчасти партия. Одно несомненно: выросли они под напором рабочих. На чьи средства они существуют? Рабочий университет при 2-м МГУ (130 чел.) имеет месячный бюджет 80 руб. Из них 30 руб. дает райком, 20 руб. — 2-й МГУ, 30 руб. — секция народного образования при райсовете. Но есть и такие рабочие университеты, которые, подобно Замоскворецкому, имеющему приблизительно то же число слушателей, имеют месячный бюджет в 2 тысячи рублей.

Можно ли назвать рабочие университеты университетами в доподлинном смысле слова? Некоторые совершенно недооценивают всего движения из-за того, что нет строгих норм приема, что к занятиям в лабораториях допускают рабочих хотя и очень развитых, но часто параллельно с изучением, например, законов эволюционной теории работающих и над повышением своей грамотности. Они находят, что это не «настоящие» университеты, потому что много в них общеобразовательных курсов и курсы часто видоизменяются, «снижаются» в зависимости от запросов и уровня подготовки слушателей.

Из большого количества вечерних курсов — а их в этом году возникло немало — есть вечерние курсы с числом рабочих, например, 840, 640 человек. Рабочих университетов насчитывают четыре: Рогожско-Симоновский, Замоскворецкий, при 2-м МГУ и РУОР (Рабочий университет Октябрьской революции), где условия приема строже и курс менее общеобразовательный.

Но, мне кажется, не в вывеске, не в названии дело, и не к чему стремиться особо строго отделять рабочий университет от рабочих курсов. Иногда рабочие курсы для своего района получают большее значение, чем рабочий университет.

Одно из интереснейших явлений этого страстного порыва рабочего класса к самообразованию, к знанию — это приспособление для цели рабочего самообразования вузов.

Не все вузы одинаково охотно идут на это. Администрация Вхутемаса[35], например, разрешила устроить при Вхутемасе для рабочих только школу десятников, тогда как сами-то рабочие хотели бы использовать Вхутемас с общеобразовательными целями.

Профессура и студенчество некоторых из вузов пошли навстречу рабочим. Приспособлено, например, для занятий с рабочими Высшее техническое училище. На рабочие курсы ходят больше 500 человек — рабочие и работницы с фабрик Бауманского района. Учит профессура вуза, оплачиваемая весьма скудно, ей усердно помогает студенчество, работающее бесплатно: при каждом профессоре два ассистента. Занятия происходят три раза в неделю от 7 до 11 час. вечера. Ходят очень усердно. Курсы общеобразовательные, но к ним присоединяются курсы: специального черчения, по электротехнике, механике, текстильному делу. Для рабочих открыты лаборатории Высшего технического училища. Рабочие с увлечением работают и потом несут на свои заводы приобретенные знания. У вуза образуется органическая связь с заводами района. У студентов растет понимание рабочего, умение работать с ним. Растет рабочий, растет красный спец.

Во 2-м МГУ уклон рабочего университета естественноисторический. И там рабочим открыты лаборатории, открыт для изучения великолепный Котсовский Дарвиновский музей[36]. Рабочие и работницы работают с увлечением.

Ни вечерние курсы, ни рабочий университет прав рабочим никаких не дают, никуда не готовят, дают только знания.

Пока каждые курсы, каждый университет имеют свою физиономию. Она определяется очень многими причинами. Зависит много от того, при вузе, рабфаке, совпартшколе или еще где возникают курсы, в чьем ведомстве они находятся, из кого подобрался состав учащихся. С другой стороны, рабочие настойчиво требуют, чтобы внимательно относились к их запросам.

Мне вспоминается «доброе» старое время — 90-е гг., Смоленские вечерне-воскресные классы в Питере за Невской заставой, в которых я тогда учительствовала. Мы, помнится, в 1895 г. прибегли к такому приему, чтобы пойти как можно ближе навстречу запросам рабочих. Выискали в «Положении» Технического общества параграф, что можно открывать курсы по отдельным предметам, и устроили такую историю. Наметили ряд курсов — по геометрии, по физике, по химии, по геологии, по жизни европейских народов, по географии России и пр. — и объявили по фабрикам и заводам: в такое-то воскресенье, в такие-то часы лекторы будут объяснять, чему они хотят учить; после этого будет открыта запись на отдельные курсы. Каждый может записываться куда захочет. Пришла масса рабочих. Несколько сот, сколько смогла вместить зала. Все лекторы очень старались, давая пробные уроки и объяснения, в чем будет содержание их предметов. Больше всего записалось на геометрию, которую, разрекламировал Я. П. Коробко, инженер Александровского завода, о котором рабочие знали, что он причастен к рабочему движению, и на географию (жизнь европейских народов), которую 3. П. Кржижановская, конечно, сумела тоже разрекламировать… Ни того ни другого лектора, однако, не утвердили…