Богиня весны - Филис Каст

Прозрачные фигуры, сотканные из белого света, заполняли лужайку. Когда Лина появилась из-за угла, светящиеся фигуры задрожали и с шумом, похожим на воркование голубей, помчались вперед и окружили Лину, Эвридику и Гадеса. Зачарованная, Лина смотрела на них во все глаза. Обнаженные женщины! Свет, плывущий и воркующий вокруг нее, состоял из сотен прозрачных фигур обнаженных женщин. Они были маленькими и хрупкими, макушки их ярких голов едва доставали Лине до плеча, но каждая из них была необычной и прекрасной на свой лад — как снежинки или тычинки цветков… И за спиной у каждого светлого духа Лина видела пару сияющих прозрачных крыльев, похожих на легкий туман. Эвридика хихикнула.

— Почему они не одеты?

Отзвук юного смеха Эвридики пронесся по лимнадам, как волны по воде, в которую бросили плоский камешек.

— Присмотрись получше, дитя, — ответил Гадес. — Они наряжены в свет, и смех, и в сияние их душ. Это и есть та единственная одежда, которая нужна духам цветов и лугов.

— Идем с нами, богиня весны! Благослови сбор нектара, который превратится в амброзию Подземного мира!

Духи цветов говорили в один голос, звучавший совершенно волшебно на легком ветерке.

— Иди с нами, Персефона! Цветы ждут богиню весны!

Эти голоса зачаровывали. И тело Лины ответило им само по себе. Она шагнула вперед, уходя от Эвридики и Гадеса, присоединяясь к лимнадам. Их мелодичное воркование и трепет сотен крыльев окружили ее со всех сторон. Лина, не чувствуя под собой ног, двигалась вместе с духами к цветущим лужайкам.

Лимнады начали тихонько жужжать. И этот звук напомнил ей о теплых летних вечерах, запахе свеже-скошенного сена и вкусе чудесного темного шоколада. Переполненная мягким восторгом, она наблюдала, как светящиеся духи опустились к замершим в ожидании цветам. Крылья трепетали, лимнады зависли в воздухе, как прозрачные колибри, а потом все разом погрузили тонкие пальцы в открытые цветки.

Лина видела, как духи нимф извлекали из цветков золотые капельки. Гадес был забыт. Эвридика вылетела из головы. И мысли, и тело Лины заполнило одно желание: присоединиться к лимнадам.

«Да! Призови к себе нектар! Займи то место, которое должна занимать среди лимнад богиня весны!»

Этот шепот внутреннего голоса прозвучал беспокойно и нетерпеливо. И больше ничего Лине не требовалось. Ее сердце и так уже билось в такт жужжанию лимнад; Лина осторожно приблизилась к зарослям молочно-белых тюльпанов. У них были длинные толстые стебли, а в глубине раскрытых чашечек виднелись хрупкие желтые пестики и тычинки.

Ей нужно было как-то позвать нектар... Лина прищурилась, сунула палец в чашечку тюльпана и сосредоточилась. Первая капля золотистой жидкости вырвалась из глубины цветка с такой силой, что Лина вскрикнула от удивления, — капля ударилась о ее руку и расползлась по коже.

Низкий смех Гадеса подчеркнул легкость и нежность смеха лимнад, наблюдавших за Линой. Лина через плечо оглянулась на темного бога. Он смотрел на нее сверкающими глазами. Лина отбросила длинные волосы и дерзко глянула на Гадеса. И тут у нее мелькнула мысль... Она чувствовала себя невероятно живой, сексуальной и потрясающе соблазнительной. Усмехнувшись, Лина еще раз посмотрела в глаза темному богу. Она вскинула брови, подняла руку и мягким розовым языком медленно слизнула со среднего пальца сладкий густой нектар. Лимнады ответили на этот жест одобрительным гудением, а Гадес застыл с разинутым ртом.

— Мягче, богиня, легче, — мурлыкали лимнады. — Нектар уже жаждет прийти к тебе. Тебе нужно лишь пригласить его, а не приказывать... Он ведь не бог...

Лина сдержала улыбку и снова повернулась к белым тюльпанам. Она поднесла палец к чашечке другого цветка и осторожно послала ему мысль:

«Мне бы хотелось, чтобы нектар пришел ко мне».

Прекрасный золотой шарик выплыл из глубины цветка и опустился на протянутый палец. Лина победно улыбнулась.

— Сбор, богиня! Присоединись к сбору!

Все еще улыбаясь, Лина огляделась по сторонам. Каждая из светящихся фигурок уже собрала рядом с собой целую стаю золотистых капель, перелетая от цветка к цветку и призывая нектар.

Ладно, подумала Лина. Она тоже может это сделать. И она принялась собирать собственную стайку. Не пытаясь ничего понять и не задавая вопросов, Лина просто воспользовалась голосом Персефоны, чтобы слиться воедино с духами цветов, и когда она запела так же, как лимнады, сад Гадеса как будто наполнился ощутимой радостью, водопадом лившейся на цветущие лужайки. И все до единого цветки раскрылись в ответ на эту песню. И каждый цветок отдал золотистую каплю нектара, жаждая участвовать в празднике сбора.

И среди всего этого чудесного великолепия сияла Лина.

Гадес был не в силах отвести от нее глаза. За все свое бесконечно долгое существование он ничего не желал так, как сейчас желал Персефону. Она уже завладела им, и от этой мысли бессмертная душа темного бога затрепетала.

Но что будет, когда Персефона уйдет из Подземного мира? А она уйдет, напомнил себе Гадес. Она ведь была богиней весны. Она принадлежала Верхнему миру, миру живых. А он был темным богом Подземного мира, которого боялись все живые.

Все, кроме Персефоны. Но надолго ли это?

Внутри него билась и жила собственной жизнью боль. И бог наконец нашел ее имя, поняв, что именно причиняет ему это бесконечное неуловимое страдание... это было то, что Персефона разбудила вместе с надеждой.

Одиночество.

Гадес стиснул зубы, борясь с беспорядком мыслей, и отвернулся, чтобы не видеть милую юную богиню, весело кружащую среди духов его мира.

И тут же наткнулся на Эвридику. Гадес, подавив стон разочарования, подхватил маленькую призрачную девушку, не дав ей упасть на землю. Он заставил свое лицо изобразить некое подобие улыбки.

— Я тебя не заметил, дитя.

Гадес хотел было уйти, но вопрос Эвридики вынудил его остановиться.

— Как, разве ты уже уходишь? И что же я скажу Персефоне? — тихо, застенчиво спросила девушка.

— Скажи ей, — Гадес скрипнул зубами, — что дела моих владений требуют моего внимания.

Большие глаза Эвридики округлились, девушка как будто заглянула в душу бога до самого дна. Она была разочарована, и ее заботила богиня... Темный бог запустил пальцы в волосы.

— Ну... и скажи твоей богине, что мне бы хотелось завтра отправиться с ней на верховую прогулку.

Лицо Эвридики осветила улыбка.

— Персефоне это очень понравится.

«Настолько ли понравится, чтобы она осталась со мной?» — вот что хотелось сказать темному богу.

Но вместо этого он надел на лицо привычную маску суровости и постарался, чтобы ни малейший отзвук чувств не прорвался в голос.