Невидимая смерть - Евгений Федоровский

Уже были захвачены немецкие саперы, назвавшие час наступления, уже более часа в предрассветных сумерках грохотали орудия, минометы, реактивные установки, стараясь ослабить изготовившегося к атаке противника. В этой атмосфере сообщение Павла об опыте применения тральщиков на фронте, в наступлении, прозвучало диссонансом. Из всех, кто в этот момент находился в кабинете, один Антонов остался невозмутимым и спокойным. Когда Павел замолчал, Алексей Иннокентьевич быстро написал проект решения Ставки: сформировать на базе одного из танковых батальонов опытный отдельный инженерный полк противоминных тральщиков.

– Ждите утверждения, – проговорил он.

Потрясенный Павел вышел из кабинета, решив, что теперь его дело отложат по крайней мере до окончания сражения на Курской дуге. Однако днем Антонов опять пригласил Павла к себе и сообщил о принятом решении.

– Поставьте в известность генерала Федоренко.

– Простите, товарищ генерал армии, – потупился Павел. – На днях со своим предложением я обращался к Федоренко и получил отказ…

– Думаете, рассердится, что обошли? – вдруг улыбнулся Алексей Иннокентьевич. – Хорошо, Федоренко вас вызовет сам…

5

Командующий бронетанковыми войсками с Клевцовым встречаться не стал. Вызвал Воробьев. Сделав вид, будто ничего не было ни с арестом, ни с его заступничеством, Михаил Петрович сказал:

– Теперь создавайте свой полк. Сдается, у вас есть на примете знакомые танкисты.

– Есть, товарищ генерал, – Павел сразу подумал о Боровом.

– Пока договариваемся с танкистами, делайте на заводе тралы.

Димку и Митьку Устряловых зачислили добровольцами в танковые войска, но до отъезда Павел поставил перед ними задачу – подготовить себе замену. Ребята обучили целую бригаду. По решению Комитета Обороны выпуск тралов включили в план завода. Отныне не самодеятельно, а официально они вошли в номенклатуру военных заказов. Разобранные по узлам, упакованные в деревянную тару, с инструментом и запасными частями, тралы погрузили в вагоны и отправили в Озерки Воронежской области, куда на переформирование и для обучения новому делу отводился батальон майора Борового.

Федор был несказанно рад встрече. Тиская Павла в своих объятьях, он кричал:

– Сегодня во сне собаку видел – к друзьям, думаю! Вот и верь – не верь.

Боровой, открытая душа, выложил на стол все, что имел, – консервы, водку… Пока собирались командиры рот, инженеры и техники, он показал маленькую книжечку на немецком языке с рисунками:

– Надыбали-таки фрицы слабое место у наших тридцатьчетверок. Советуют стрелять не по гусеницам, они у нас крепкие, а в стык башни с корпусом. Видал?… Я и в бою наблюдал. Ударит снаряд в это место, башню заклинит, считай, пропал. Придумай чего-нибудь, головушка бесценная…

– А ты знаешь, что мы с тобой делать будем?

– Догадываюсь – не щи хлебать.

– Объясню, когда командиры придут.

Вскоре за столом уселось все батальонное начальство – ребята молодые, двадцатилетние, из училищ военного выпуска. Боровой представил Клевцова. Не вдаваясь в детали, Павел рассказал, что представляет собой тральщик, какие на него возлагаются задачи. А Боровой подвел итог:

– Наш батальон станет первым соединением наземных противоминных тральщиков. Первым его и двинут в прорыв. Чтобы мы не пурхались, как в пыли курица, надо быстро переучиться самим и обучить других. Через неделю-другую придет эшелон с тралами, их соберем, прикрепим к танкам – и форвертс! Понятно?

– О чем разговор? – высказал общую мысль ротный Леша Петренко, тот, кто в бою у Вертячего тащил на себе механика с отдавленными ногами.

Потом пошли к походным мастерским на окраину станции у кузницы. Там ремонтировался танк. Павел осмотрел место, где башня соединялась с корпусом. Зазор был не больше вершка, но именно в это место, иногда рикошетя, попадали болванки и, по существу, выводили машину из строя.

– У вас есть сварочный агрегат?

– Есть, только электричества нет, – ответил техник.

Павел с сожалением подумал о Косте Петракове: «Тот бы живо нашел выход. Может, попробовать вызвать к себе? Адрес у меня есть. Полк формируется особый. Начальство, думаю, отпустит».

– Тогда соображайте, как прикрепить вот сюда стальной полоз, чтобы он снаряды отбивал, – сказал Павел вслух.

Из листа броневой стали автогеном механики вырезали полуовал полоза, просверлили отверстия, проделали резьбу для болтов, с большим наклоном крепили этот своеобразный экран перед низом башни. Когда эту работу закончили, Павел захотел «рационализацию» проверить в деле, спросил Борового:

– Рискнем, Федя?

Боровой почесал затылок. Ему и новинку хотелось испытать, и боялся совсем вывести машину из строя, за что начальство, конечно, по головке не погладит.

– Чего осторожничать? Танк все равно моторесурс выработал – его на капиталку отправлять.

Боровой крякнул: была ни была!

Машину, как подопытного кролика, оттащили на буксире в лощину, слили из баков остатки горючего, чтобы долго не горел. Другой танк подошел метров на пятьдесят и выстрелил. Павел и Боровой осмотрели вмятину. Полоз удачно отбил снаряд.

– Пальнуть еще? – разохотился командир того танка, что стрелял.

– Бей!

Но старый танк разрушаться упорно не хотел. Три выстрела болванкой почти в упор никакого вреда не нанесли.

– Хватит! – не выдержал Боровой. – Не могу смотреть. Будто друга расстреливают.

Пока делали и крепили самодельные обручи к остальным танкам, на станцию пришли составы с тралами. Груз сопровождали Димка и Митька – теперь уже полноправные бойцы Красной армии. Приказом по батальону Боровой назначил их на должности инструкторов-механиков. Ребята с техническим составом включились в привычную работу по сборке тралов. А вскоре объявился и Костя Петраков – незаменимый человек по части где-чего достать. Павел же занялся подготовкой экипажей.

Методика обучения, в общем-то, сложности не представляла: командир, механик-водитель, стрелок-радист выполняли обычные обязанности, но нагрузка получалась двойная, поскольку в бою танкисты-тральщики действовали и орудием с пулеметами – как в линейных танках, и управляли тралом – как саперы. При прорыве обороны они шли впереди, от них зависела жизнь людей и судьба наступления. Они же первыми попадали под огонь.

И все же главными для экипажа оставались уверенность в надежности новой боевой техники, бесстрашие перед минными полями, согласованность действий в атаке, когда надо было на предельной скорости проделывать безопасную дорогу и вести непрерывный огонь из бортового оружия. Чтобы выработать у танкистов такие качества, Павел настоял на тренировках не с учебными, а с боевыми трофейными зарядами, притом повышенной плотности.

Работу первого трала он показывал сам. Саперы заминировали участок, поставили проволочные заграждения, построили несколько дзотов. На виду всего батальона через дым и в грохоте взрываемых мин Павел провел тральщик через препятствия, раздавил дзот и вышел на чистое пространство. Демьян Устрялов по проделанной колее проехал на линейном танке.

Вторым тралом управлял младший Дмитрий. Он торил дорогу чуть левее первого следа. Его машина иногда скрывалась в дыму и пламени, но упорно ползла вперед, пока не достигла разрушенного дзота.

За рычаги третьего тральщика сел Боровой. Он взял еще левее, прочистил колею полностью. Более чем шестиметровая полоса освободилась от мин. Теперь по ней свободно могли двигаться обычные танки, бронетранспортеры, пушки, пехота. Люди убедились, что черт не так страшен, как его малюют. Однако когда очередь дошла до рядовых водителей, раздались недовольные голоса – с тралом, мол, танк становится менее управляемым, да и обзор с места водителя, по выражению одного механика, «оставляет желать лучшего».

– Вы правы, – согласился Павел. – Любой прицеп мешает какой угодно машине. Надо привыкать. А с ухудшением видимости ничего не поделаешь, перископ не приспособишь. Лучший способ, чтобы не «ослепнуть», – это найти приметный ориентир под углом градусов в тридцать слева, выдерживать этот угол, и машина будет идти прямо.

Чтобы не объяснять каждому особенности управления тральщиком, Павел задумал дать несколько теоретических уроков. Надо было согласовать с Боровым время занятий. Он пошел в штаб, который размещался в кирпичном пятистенке не то сторожа, не то священника рядом с разрушенной церковью. Со стороны временного полигона доносились звуки взрывов. Братья Устряловы ревностно оправдывали инструкторские обязанности, отучая водителей от страха подорваться на минах. Вдруг к привычным звукам примешался новый – воющий, прерывистый, – так гудели немецкие самолеты. Павел вскинул голову к слепящему летнему небу, увидел похожего на комара «фоккера». Обладая большим диапазоном скоростей, «рама» летела на самой малой. Она едва перемещалась, почти висела в воздухе.