Вспоминая голубую Землю (ЛП) - Рейнольдс Аластер

Пять процентов в другую сторону, - подумал он. - Этого было более чем достаточно для начала.

Он подумал о том, чтобы не делать этого, закрыть связь и вернуться к "Сессне". Потом он подумал о Санди, о том, как она покачала бы головой из-за его несмелости.

Он озвучил команду.

Отсутствие каких-либо очевидных изменений приводило в уныние. Мозговая активность Матилды менялась с каждой секундой, но это происходило с того момента, как он активировал связь. Все, что он видел, - это естественный фоновый шум, вызванный постоянными случайными раздражителями, поскольку другие слоны двигались и издавали звуки, а ее внимание привлекали более отдаленные виды, звуки и запахи. Его собственный разум был подвержен тем же непрерывно срабатывающим паттернам, но он не подавал достаточно сильного сигнала, чтобы вызвать измеримую реакцию при сканировании Матилды. Он просто добавлял шум к шуму.

Матилда видела лучше, чем он, так что большая часть активности в его зрительном центре исходила от нее. Мимолетные впечатления, подобные гипнотическим образам, предшествующим сну, промелькнули на проекционном экране его разума. Как и в случае с запахом, перевод был слишком неточным, чтобы в результате получилось что-то сразу узнаваемое, хотя у него продолжало создаваться впечатление громоздких, округлых форм - измельченных, перетасованных и тревожно аморфных, как слоны в представлении кубиста.

Джеффри закрыл глаза, блокируя ту малую часть посторонней информации, которая теперь доходила до них. Он сосредоточился на определенной мысленной задаче: удерживал в уме фигуру Эшера, треугольник Мета-присутствия, а затем вращал его, все время стараясь сохранить детали в резком фокусе. Это требовало интенсивных сознательных усилий, и поскольку упражнение задействовало зрительный аппарат его мозга, оно вызвало отклик в нейронной карте его собственного мозга, все еще висящей там, в верхнем левом углу поля зрения. Его зрительная кора светилась, поскольку кровоток и нейрохимические маркеры сигнализировали о концентрации ресурсов.

Требовалось еще больше усилий, чтобы удерживать в памяти фигуру Эшера, а также отслеживать нейронные изменения при параллельном сканировании, но он тренировался для этого снова и снова, пока не научился быстро переключать внимание, что позволяло ему одновременно выполнять упражнения на концентрацию и контролировать их последствия.

Теперь это приносило свои плоды: зрительная кора головного мозга Матилды тоже начинала светиться в ответ на его собственную. Он понятия не имел, на что это было похоже для нее, но она не могла испытывать такой уровень возбуждения, ничего не чувствуя. На мгновение он тоже почувствовал растущий потенциал, когда визуальный отклик, который он вызывал в ней, начал просачиваться обратно в его голову. Однако все утихло так же быстро: он установил протоколы подавления, чтобы защититься от такого рода положительных отзывов.

Он перестал держать в голове фигуру Эшера и снова открыл веки. Их разумы вернулись к спокойствию, без какой-либо исключительной активности ни в одной из зрительных зон коры головного мозга.

Джеффри не сомневался, что ссылка сработала так, как было задумано, и что наблюдаемый отклик будет повторяемым. Он не сделал ничего, что нарушало бы законы физики, просто соединил два разума определенным образом. Было бы странно, если бы это не сработало.

Пора попробовать что-нибудь еще.

Джеффри не любил скорпионов. Он наступил на одного из них в детстве - однажды ночью тот залез ему в ботинок, - и воспоминание об этой пронзительной, электрической боли, когда яд коснулся его нервной системы, было не менее острым почти тридцать лет спустя. Он научился преодолевать свой страх - иначе было бы трудно функционировать, когда было так много других вещей, которые могли ужалить и ранить, - но тот случай в детстве запечатлел глубоко укоренившуюся фобию, которая останется с ним на всю оставшуюся жизнь. У него был случай проклясть этот страх, но, наконец, он должен был что-то сделать для него вместо этого.

Одной мысли о скорпионе было достаточно, чтобы вызвать неприятные ощущения, но теперь он заставил себя не просто вернуться к этому инциденту, но и представить его во всех возможных фетишистских подробностях. Он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что ему следует проверять, нет ли скорпионов, достаточно взрослым, чтобы понимать, что быть ужаленным было бы очень плохо, но в возрасте пяти лет он еще не усвоил утомительную взрослую дисциплину - проверять каждый раз. И все же, когда его нога соприкоснулась со скорпионом и жало вонзилось внутрь, наступил момент восхитительной ясности, спокойной паузы, в течение которой он точно понял, что произошло, именно то, что должно было произойти, и что во вселенной нет ничего, что могло бы это остановить. Это пришло подобно подхваченному ветром огню, распространяясь вверх по ноге, по запутанным разветвлениям его нервной системы - его первое настоящее понимание того, что у него вообще есть нервная система.

Но это было там, очерченное извивающимся, сияющим великолепием, словно корабельный такелаж, окутанный пламенем Святого Эльма. В этот момент он мог бы нарисовать анатомическую карту самого себя.

Это было воспоминание, к которому он изо всех сил старался не возвращаться, но, возможно, из-за этого оно оставалось свежим, края по-прежнему острыми, цвета и ощущения яркими. Он почувствовал, как у него сжалось в груди, участилось сердцебиение, пот выступил на спине. При нейронном сканировании своего мозга он увидел, как загорелась реакция страха.

Матилда теперь тоже это чувствовала. В ответ она издала угрожающий рык, и Джеффри отступил на шаг, почувствовав ее растущее возбуждение. Теперь его глаза были широко открыты. Он отпустил это воспоминание, загнал его обратно в мысленный ящик, где хранил все эти годы. На данный момент достаточно; он зашел достаточно далеко, чтобы доказать свою точку зрения. К сожалению, первая демонстрация этого была связана со страхом, но ему нужно было что-то, способное подать недвусмысленный сигнал. Нейронный паттерн Матилды теперь успокаивался; он надеялся, что случившееся не встревожит ее.

Он уже собирался прервать связь, когда без предупреждения появилась Юнис. Она стояла справа от него, наблюдая за происходящим, заложив руки за спину.

Джеффри уже собирался отчитать конструкт - она ведь обещала не появляться без его прямого приглашения, - когда ему пришло в голову, что, поскольку Матилда делит с ним сенсориум, она также должна знать о Юнис.

Он попытался прервать связь, но ущерб был нанесен. Матилда увидела там что-то совершенно новое, с чем она никогда раньше в своей жизни не сталкивалась. Вымысел сам по себе был бы достаточно тревожным, появившись подобным образом - слоны передвигались по миру твердого постоянства, пыльной земли, скал и деревьев, подверженных погодным условиям, - но воплощение также стало бы видимым, призрачным и полупрозрачным благодаря пятипроцентному порогу. Слонам не обязательно было верить в привидения, чтобы счесть появление глубоко огорчительным.

Матилде это определенно не понравилось. Он подготовил ее, стимулируя реакцию страха, но сомневался, что она хорошо восприняла бы этот вымысел при любых обстоятельствах. Она чередовала трубные звуки с угрожающим рокотом и начала пятиться от того места, где появилось воплощение. Джеффри, возможно, и разорвал связь, но Матилда не собиралась так легко это упускать.

- Ты тупая дура! - закричал он. - Я же говорил тебе не появляться в таком виде.

- Что с ними не так? Почему они так себя ведут?

- Потому что она была у меня в голове, когда ты появился. Она видела тебя, Юнис. И она не знает, как с этим бороться.

- Как она могла меня увидеть, Джеффри?

- Убирайся отсюда, - рявкнул он. - Уходи. Сейчас. Прежде чем я вышибу тебя из своей головы камнем.

- Я пришла сказать тебе кое-что важное. Я только что узнала эту новость от своей коллеги на Луне. Твоя сестра на пути к Марсу.

- Что?