Хроника времён царя Бориса - Олег Попцов

06.01.92 г.

Пока на политической арене существует две очевидные силы, а до конца 1991 года было именно так - Горбачев и Ельцин. Взаимоотношения этих двух людей оставались в центре внимания. Назарбаев появился на политической арене чуть позже. С первых шагов пресса его окрестила "сильным человеком с Востока". Политологи, случись существование Союза более долгим, рассматривали бы Назарбаева как реальную фигуру в самых высших эшелонах власти. Если не первый, все-таки казах, то второй или третий непременно. Назарбаев это отлично понимал, однако избегал риска. Оказавшись в магнитном поле двух сил, он избрал безошибочную тактику. Чтобы помешать усилению Ельцина, он не скрывал своей близости к Горбачеву. С другой стороны, чтобы не упустить Ельцина и, как говорят спортсмены, не дать ему уйти в отрыв, он с редкой настойчивостью, и во время новоогаревских дискуссий, и во время двусторонних контактов с Россией, подчеркивал настойчивое согласие с российским лидером и даже намекал на дружбу с ним. В этом поведении нет ничего непредсказуемого. Третья сила, пока её возможности не станут доминирующими, непременно будет объединяться с первой во имя борьбы со второй, при этом сохраняя лояльность ко второй силе, что и будет сдерживать первую, страшащуюся объединения второй и третьей сил. Беловежская ситуация оказалась для Назарбаева неожиданностью. Его последующее поведение подтвердило подозрения славянских лидеров. Назарбаев не долетел до Пущи. И не потому что он слепо верил Горбачеву, и не отсутствие Горбачева, о чем он сообщил в Минск, было виной его задержки. Назарбаев понял, что среди четырех, прилети он с некоторой задержкой в Минск, он будет четвертым. Тщеславного Назарбаева этот порядковый номер на политическом Олимпе не устраивал. Он понимал, что Казахстану придется выходить на международную арену и капитал его отношений с Горбачевым ему ещё пригодится. Поэтому Назарбаев разделил одиночество Горбачева, а затем улетел в Ашхабад. Там были свои сложности. В мусульманском мире акции Узбекистана предпочтительнее, и тем не менее соперничество с Каримовым Назарбаева беспокоило меньше, чем соперничество с Ельциным. Казахстан исторически был воротами России в Среднюю Азию. Экономическим и политическим коридором, через который столетиями мусульманский мир двигался в сторону варягов. Именно этот козырь в сумме со стратегическими преимуществами давал Назарбаеву шанс в Ашхабаде оспаривать политическое лидерство. На самой встрече среднеазиатских республик Назарбаев сыграл осторожно, но точно. Он не повел Среднюю Азию за собой, а пошел вместе с ней в сторону СНГ.

Не очень логично в главе, посвященной Михаилу Полторанину, уделять столько внимания другой политической фигуре. На сей счет можно и согласиться, и возразить. Как уже было сказано, именно Полторанин обнаружил Назарбаева, выявил его. Полторанинская статья в "Правде", по сути, оказалась для Назарбаева его первой всесоюзной аттестацией. Оттуда, с газетной полосы, никому не известный парторг металлургического комбината стартовал в большую политику. Объективно говоря, присутствие Полторанина рядом с Ельциным мешает Назарбаеву. В октябре 1991 года в еженедельнике "Россия" появляется статья Полторанина о российской государственности. Отвечая на вопросы корреспондента, касающиеся незыблемости границ России, он дает оценку политическим взглядам Назарбаева, а затем напоминает, что пояс русских областей Казахстана может оказаться очень тугим, если начнут возникать в каком-либо виде антирусские настроения. Все "ахи" и "охи", прозвучавшие по этому поводу как упрек Полторанину за непродуманность и опрометчивость его высказываний, мне показались малоубедительными. Почему именно Украина и Казахстан столь ревнивы в вопросах границ? Потому, что Никита Сергеевич Хрущев баловался географическими играми. Опыт предшественника ему не давал покоя, и он тоже отрезал и пришивал, дарствовал с барского плеча и китайцам, и финнам, и украинцам, и казахам. В результате чего целинная эпопея оказалась не только зерновой, но и географической.

Полторанина с Ельциным сблизила Москва. Ельцин возглавил Горком партии, Полторанин возглавил газету "Московская правда". Их тандем сложился именно в этот период. Вообще похожие люди редко объединяются, и если это происходит, то, как правило, союз их противоречив. Впрочем, похожесть Ельцина и Полторанина обманчива. Что-то общее в облике. Два крупных лица, черты грубоваты. Хотя и лица разные. Одно, полторанинское, широкое, даже чуть плоское. Неприметно, а чувствуешь: гуляет в теле не то казахская, а может горно-алтайская кровь. Тело литое, тяжелое, в молодости занимался спортивной борьбой, дошел до мастера спорта. Возможно, и коварство отсюда перехитрить противника, выследить, выждать момент и бросить на ковер. Восток, гуляющий в крови Полторанина, чужд Ельцину. Ельцин не обучен коварству, и в этом он уязвим как политик. Лицо у Ельцина трудное, неулыбчивое. Крупное неулыбчивое лицо всегда кажется тяжелым. Что же общее? В лицах того и другого нет государственного изыска, беловоротничковости нет. Советская плоть из крестьян и рабочих. И Президент, и его ближайший сподвижник - материал натуральный. В середине восьмидесятых они оказались рядом. Полторанин по натуре человек независимый, ему претит роль приближенного. Близкий по духу - да, но не приближенный. Ельцин это сумел понять и оценить. Оказавшись в команде Ельцина, Полторанин никогда не претендовал на роль советника, но всегда защищал свое право давать советы и, что самое главное, - быть услышанным. Будучи человеком конкретного дела и настаивая на конкретном деле для себя, он не претендовал на кусок власти. Хотя, будем честны, чувствовать себя властью Полторанину нравится. В этом смысле он делал беспроигрышный шаг. Тогда, в 1987 году, это была газета "Московская правда", теперь, в 1990-1991 годах - Министерство печати. Конкретное дело позволяло Полторанину проявить свои способности организатора идей, но и представлять из себя реальную силу, чем являются средства информации. Он многое сделал за эти два года. Практически создан новый информационный мир демократической прессы, сотни межрегиональных газет, издательств. В одном из разговоров с Силаевым, когда нам стало совсем невмоготу, я в приступе возмущения сказал премьеру:

- Назовите хотя бы один завод, фабрику, которые вы построили за этот год.

Силаев усмехнулся и согласился со мной, что ничего подобного пока сделать не удалось.

- А мы создали российское радио, телевидение. Создали на пустом месте, создали вопреки.

Август многое изменил, но главное, в немыслимых условиях, было сделано до августа. Россия обрела то, чего не имела никогда ранее информационно-демократическое пространство. Именно так выглядит прорыв демократии в глубь России. Заслуга в этом Полторанина бесспорна. И прежде всего это касается печати.

Свое дело - свой мир, объем забот, часть жизни, это не только забирает тебя, но и хранит тебя от искушения быть властью вне дела. Полторанин образца 1991 года это хорошо понимал. Конкретное дело позволяло сохранять дистанцию, не оказаться вовлеченным в политический водоворот полностью. Всегда можно сослаться на заботы этого дела и сделать шаг в сторону. Потом я понял, высчитал, что это было временное состояние. Герой ждал своего часа. Охотничья повадка (а он занимался охотой с малых лет) подкараулить ситуацию.

Один из изъянов окружения Ельцина 91-92-го годов - это обилие людей, номинально числящихся властью, вне конкретного дела. Из чего не следует, что эти люди бездельники. Они как бы при власти, они её шлейф. У них есть обязанности. Но результат их действий абстрактен. Высшей ценностью всегда был не просто способный, профессиональный, верный человек, а человек при деле. Вместе с ним в круг союзников, сподвижников, единомышленников приходило его дело. Ельцин очень скоро почувствовал, что Полторанина нельзя держать при себе. Ему надо дать свободу. Он должен быть рядом, невдалеке, но не при нем. Два самых близких Ельцину человека: Полторанин и Бурбулис. Люди-антиподы, хотя и соратники. Это устраивало Ельцина, по этому принципу он подбирал команду.

ПАУЗА В ПОЛЬЗУ ВОСПОМИНАНИЙ

Ключевой фигурой во время августовских событий был Бурбулис, я смело это утверждаю, так как все 72 часа провел в Белом доме, находясь рядом, а практически в кабинете государственного секретаря. Я уходил под утро на два часа, чтобы побриться, принять душ и вернуться назад. Полторанин был тоже там. Вспоминается сцена, случившаяся в ночь с 19-го на 20-е. Мы только что подготовили обращение Ельцина к народу, и он должен был выступить с ним. Все записывалось на кассеты и развозилось по республике. Белый дом находился в информационной блокаде. Каждый час поступали сообщения о передвижении воинских частей по Москве. Удалось "засечь" несколько переговоров по рации между танковыми соединениями. Мы знали, что предполагается штурм Белого дома. Народу вокруг было сравнительно мало, и мы, разумеется, нервничали. Силы, которые могли оказать поддержку, были где-то под Тулой. Информация о настроении воинских частей, готовых поддержать Президента России, поступала самая противоречивая. И в этот момент ко мне подошел человек с вопросом, какой вид оружия я предпочитаю: автомат или пистолет? "Надо получить, - сказал угрюмый военный человек, - и расписаться". Я растерялся. Появление этого странного человека, проводящего опись желающих вооружиться, мне представилось забавным. Я огляделся кругом, увидел Полторанина.