Восемь бусин на тонкой ниточке - Елена Михалкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, ты и наглец, – протянула она. Ваня вскинул брови. – Приезжаешь черт знает куда, хотя тебя русским языком попросили не появляться. Вламываешься в дом к незнакомому человеку, который совершенно не рад тебя видеть. А теперь еще и хочешь остаться ночевать!
– Я попрошу! Никто не вламывался!
Но Маша не дала ему договорить.
– Только попробуй подъехать к Марфе, – предупредила она. – Я ей скажу, что ты мой назойливый поклонник. И после этого тебя на пушечный выстрел не подпустят к этому дому!
– Да что с тобой?! Я тебя не узнаю!
– Можешь не узнавать. Но ты меня слышишь?
Ваня сник.
– Хорошо, хорошо. – Он глубоко вздохнул и поднялся. – Ты меня уговорила. Да, согласен, мне здесь не место. Тогда собирайся.
– Куда? – изумилась Маша.
– Как куда? Домой. Если ты не хочешь, чтобы я здесь оставался, тогда вернемся вместе в Москву. Пребывание в этом месте явно не пошло тебе на пользу. Все, Машуткин, не спорь, собирай вещи. Где они у тебя?
Маша удивленно рассмеялась. Неужели он всерьез надеется, что она тотчас бросится паковать чемодан и поедет с ним?
«Почему бы и нет? – возразил внутренний голос. – Несколько месяцев в ваших отношениях ты играла роль бессловесной овцы, избегавшей конфликтов. С чего бы что-то изменилось?»
Маша не могла ответить с чего, но знала точно, что изменилось.
– Никуда я не поеду, Вань, – сказала она, постаравшись интонацией смягчить отказ.
Но Воронцов поднялся и дернул верхней губой. Он всегда так делал, когда злился. Как будто собирался зарычать.
Ваня и в самом деле был зол. Он приехал просить прощения, хотя не чувствовал себя ни в чем виноватым. Пошел, можно сказать, ей навстречу. А ему отказывают в незначительной мелочи! Какого черта?! Что, какая-то полудохлая старуха ей дороже, чем он?!
– Я что, многого прошу? – осведомился он. – Всего лишь сократить твое пребывание здесь на пару дней. Мне действительно очень важно, чтобы ты поехала со мной. У меня сейчас не самое простое время, мне нужно, чтобы ты была рядом.
Это должно было подействовать. Безотказный метод. Ему плохо, и она будет последней свиньей, если предаст его.
Конечно, нужно было выдержать просительный тон, но очень уж Воронцов злился. Он привык считать ее своей собственностью. И вдруг собственность проявила строптивость.
Но сейчас-то, после этих его слов, она должна подойти и обнять его, как делала всегда!
Маша не двинулась с места.
– Ваня, я буду с тобой рядом, когда вернусь, – пообещала она. – Через пару-тройку дней.
И Воронцов не сдержался.
– Черт возьми, неужели все из-за этой мерзкой старухи?!
– Не смей так говорить о моей тете!
– Она тебе никакая не тетя! А седьмая вода на киселе! Ты даже не смогла запомнить, кем она тебе приходится!
– Просто мне удобнее называть ее тетей, – ледяным голосом сказала Маша. – Вань, если мы закончили разговор…
Дожили. Она его выгоняет!
– Нет, блин, не закончили! – крикнул Воронцов, уже не сдерживаясь. – Что с тобой здесь случилось? Посмотри на себя! Ты выглядишь как законченная стерва!
– А ты выглядишь как мужчина, оскорбляющий женщину, – очень спокойно сказала Маша.
Ваня схватил первое, что попалось под руку, и швырнул в нее. Это оказался крошечный блокнотик, лежавший на кресле.
Но Маша успела отклониться, и блокнот, едва не чиркнув ее по виску, вылетел в окно.
– Ты что, с ума сошел? – ахнула она.
– Да пошла ты к черту! – проорал Ваня, окончательно выведенный из себя – и тем, что промахнулся, и ее удивленным взглядом, и вообще всем происходящим.
Дьявол бы всех их побрал, и Машку тоже за ее упрямство! Пусть он сорвался, но это она его спровоцировала!
– Ладно, извини, – буркнул он, немного остыв и вспомнив, зачем приехал. – Погорячился.
– Пошел вон, – ледяным тоном сказала Маша.
– Что?
– Пошел вон. Ты слышал меня? Вон отсюда!
Никто еще не смел выгонять Воронцова! В ярости он шагнул навстречу Маше, сам еще толком не зная, что сделает с ней. Но под ногу ему подвернулось что-то мягкое, и об это мягкое Иван и споткнулся.
Перепуганный кот сиганул в сторону, взъерошив хвост щеткой, а Ваня обрушился на пол. Книжные шкафы сочувственно простонали и негромко прозвенели застекленными дверцами.
– Ой! Ты не ушибся?
Маша наклонилась к Воронцову.
Но Ваня, глядя на нее расширившимися глазами, вскочил, попятился, нащупал ручку двери и выскочил наружу.
– Ведьма! – бросил он напоследок. – И стерва!
Хлопнула дверь, стихли быстрые шаги. Воронцов сбежал.
«Боже мой, и с этим психопатом ты встречалась, – удивленно констатировал внутренний голос. – Строила планы на будущую жизнь. Считала славным парнем. Кстати, отчего он так поспешно удрал?»
Маша посмотрела на свое неясное отражение в дверце книжного шкафа. Что ж, понятно, почему удрал Воронцов. Когда к тебе наклоняется желтоглазое чучело с безумным взглядом, всякому станет не по себе.
Обиженный донельзя кот снова заполз под кресло. Подумать только – едва высунулся, и сразу на него напали.
Матвей как раз вышел в коридор, когда мимо него пронесся давешний синеглазый визитер. Олейников взглянул на перекошенное лицо красавца и неожиданно почувствовал себя очень хорошо. Просто замечательно.
– Уже уходите? – сочувственно спросил он гостя. – Может быть, останетесь на завтрак?
Гость коротко высказался в том смысле, что он уже завтракал.
– Спасибо за гостеприимство, – бросил он напоследок. – Всего хорошего!
И скрылся во дворе.
– И вам не хворать! – пожелал ему вслед Матвей, глядя, как длинноногий красавец запрыгивает в машину.
«Машина! – запоздало сообразил он. – Значит, дорога просохла! Ну, все… В обед Марфа объявит свою новость, и начнется бегство крыс с корабля».
«Уехал!»
Маша выдохнула. Слава богу! Кто бы мог подумать, что в таком здоровом на вид мужчине скрывается форменный неврастеник. Надо же, бросил в нее блокнотом Марфы…
Блокнотом!
Успенская перегнулась через подоконник, выискивая пропажу в траве. Но Иван бросил вещицу со всей злости, и та улетела в самые густые заросли бузины. Те самые, сидя в которых Маша подслушала разговор Марфы и Матвея.
«Что было в этом блокноте? Кажется, тетушка доставала его, когда мы обсуждали, кто может быть убийцей. Наверняка она вела там записи!»
Маша развела руками ближние ветки. Нет, ничего не видно. Но блокнот нужно найти! Вдруг кто-нибудь полезет, как она, вслед за котом, обнаружит книжечку и начнет читать… А начнет обязательно, если увидит! Никто не в состоянии удержаться, когда в руки попадает неизвестно чья записная книжка!
Маша обернулась. Кот смотрел на нее из-под кресла желтыми глазищами. Они словно спрашивали: «Ну что же? Чего ты ждешь?!»
В обычном своем состоянии Успенская вряд ли рискнула бы полезть в заросли. Но действие коньяка еще не закончилось, к тому же она была взвинчена ссорой с Воронцовым.
– Сволочь какая… – пожаловалась она коту. – Бросил в меня чужой вещью! Понимаешь?
«Я бы на твоем месте радовался, – сказал взгляд кота. – Меня и вовсе пнули».
Успенская приподняла подол рубашки и перекинула ноги через подоконник. Сползла вниз, стараясь не наступать на больную ступню – и пошла босиком по холодной земле, поджимая пальцы ног.
Уже через несколько шагов ей пришлось присесть на корточки. Маша ползла, оглядываясь вокруг, ища глазами знакомую обложку из красного кожзаменителя. Вот то самое место, где она нашла кошачью игрушку… Где же блокнот?
И тут она увидела его. Метрах в четырех, за такой густой вязью ветвей, что туда и не добраться. Пожалуй, можно не опасаться, что его найдут случайно.
Но Маша привыкла доводить дела до конца. А разворачиваться сейчас, когда она нашла пропажу, было бы глупо.
Вжав голову в плечи, стараясь не зацепиться волосами за ветки, Маша поползла на корточках в заросли. Здесь бузина дала десятки побегов, а между ними высилась лебеда. Лебеду Маша приминала, побеги раздвигала, и, наконец, оказалась в самом сердце зарослей, пахнущих дождем.
Успенская подняла голову и обнаружила, что находится чуть правее окна. Протяни руку – и вот она, стена дома.
Маша схватила блокнот, лежащий на подстилке из травы, сунула его в отворот рукава свитера. Ура! Теперь можно возвращаться.
Она почти развернулась, но в последний момент ее внимание привлек тусклый блеск между корней неподалеку от того места, где нашелся блокнот. Что это там такое?
Ей пришлось немного разрыть землю, чтобы достать предмет, пролежавший здесь, похоже, бог знает сколько времени.
Часы. Когда-то блестящие хромированные часы с навсегда остановившимися стрелками. Маша стерла грязь со стекла, попробовала счистить ржавчину с браслета. Циферблат не поврежден, и звенья браслета, кажется, тоже целы. Странно… Как часы здесь оказались?
Она сунула находку следом за блокнотом и поползла обратно. Ветки цеплялись за свитер, подол ночной рубашки превратился в грязную тряпку. Колени окоченели от ползания по сырой траве, на ладони налипла земля.
