Делирий - Василий Головачев

— Там ещё есть виды деятельности, где мы занимаем последнее место в мире.

— Мы?

— Э-э, Россия, — спохватился заместитель.

— Хорошо, идите, отдыхайте. Вечером идём на концерт.

— Какой концерт?

— Брюссельского оркестра.

— Отказаться нельзя?

Кочевник поднял на Метельского глаза, и тот отступил, кланяясь.

— Будет исполнено, Эдмон Арбенович.

Подумав, Кочевник достал лонграцию, с виду не отличавшуюся от обычного айкома. На торце аппарата, способного поддерживать связь с абонентами даже в пределах Солнечной системы, загорелась красная искорка, начала мигать, сменила цвет на сиреневый и на голубой.

— Это я, — сказал Кочевник.

Над торцом рации вытянулась лучистая вуалька, соткала призрачный видеообъём, который спустя несколько мгновений обрёл форму дирижёра Калкаманова.

— Слушаю, Эдмон Арбенович.

— Хотел бы доложить вам о наших успехах.

— Лучше расскажите о неудачах. Впрочем, мы ещё поговорим об этом. Почему сорвалась операция с нейтрализацией батипланов «Мир»?

— Мы закодировали пилота смены…

— Вы не выполнили задачу! «Мир» продолжает работать.

— За ситуацией следит особая группа ФСБ, использующая штатных экстрасенсов.

— Ну и что?

— Мы работаем с ними, готовим аккуратно утопить «Миры» один за другим. Я подключил всех своих агентов, работающих в местных властных структурах.

— Не вижу позитивных подвижек. Разработайте план проникновения наших спецагентов на борт судна-базы. Я тоже хочу попасть туда.

— Зачем? — озадаченно спросил Фурсенюк.

— Попытаюсь расконсервировать Колыбель.

— Каким образом?!

— Это не ваша забота. Кстати, будьте осторожнее, ваш обидчик Волков тоже здесь.

— Не может быть! Я бы почувствовал…

— Поищите, он опасен. И он мне нужен. К обеду завтра подготовьте план акции по базе «Миров». И по поиску русского экзора. И не ходите на мой концерт в филармонию, нас не должны видеть вместе.

— Слушаюсь, Владыка! — только и смог выдавить ошеломлённый приказом Поводырь.

Прибытия Романа Волкова Афанасий ждал с нетерпением.

За два дня, что группа работала на Байкале, произошло множество событий, в том числе и таких, которые не радовали никого. Это относилось и к безумной строгости милиции, вкупе с местным отделением «конторы» перекрывших все подходы к судну-базе, якобы «для обеспечения норм безопасности», и к постоянным проверкам, и конфликтам с чиновничьим аппаратом исследовательской экспедиции, и к последнему инциденту с «Миром», когда его пилот едва не утопил батиплан ла глубине больше километра.

После этого случая все экипажи «Миров» заставили пройти медицинскую проверку, что, естественно, потребовало времени и притормозило процесс исследований дна Байкала в районе грязевого вулкана Подсолнух.

Афанасию позвонил Михеев. К этому времени группу Вьюгина разместили-таки на борту «Метрополии», и придираться к их вылазкам на палубу стали меньше.

— Как твои нюхачи?

— Нормально, — буркнул Афанасий. Он мог бы добавить, что не только экстрасенсы его группы, но и широко разрекламированные «маги», принимавшие участие в телебитвах экстрасенсов, имеют пределы виденья, но не стал этого делать. Полковник уже высказал свою точку зрения, сводящуюся к тому, что в большинстве случаев ясновидцы бесполезны, и спорить с ним было трудно.

— На теплоход собирается делегация из Улан-Удэ: мэр, начальники служб, руководители общественных организаций, в том числе из числа тех, кого мы подозреваем в скрытой антироссийской деятельности.

— Кого конкретно?

— Я дам список, поработай со своими парнями.

— Хорошо, — вздохнул Афанасий. — Когда планируется десант?

— Завтра — точно, а время пока неизвестно. К обеду, наверно. Что нюхачи говорят о пирамидах на дне?

— Там одна пирамида, многоступенчатая, мы видели телезапись с борта «Мира». Городом не пахнет. Похоже, на дне торчит один древний искусственный объект, имеющий «корень».

— Какой ещё корень? — не понял Михеев.

— По ощущениям сенсов, это колодец или шахта, уходящая от объекта на глубину до километра.

— Интересный компот. Папе докладывал?

— Докладывал Войновичу. — Афанасий не стал продолжать, так как кроме собственного официального начальства докладывал о работе группы ещё и координатору «Триэн».

— Узнаете, что ещё — сообщи. А список прибывающих гостей я тебе пришлю.

Действительно, через десять минут молодой человек сурового вида принёс Вьюгину весточку от полковника. Афанасий развернул листок и впился глазами в первые фамилии списка. Среди двух десятков имён и фамилий значилась и фамилия Фурсенюк.

— Министр, бля, — пробормотал он озабоченно. — Ему-то чего здесь делать?

Заворочался лежащий на койке Шаймиев.

— Кто приходил?

В каюте их поселили вдвоём, что в условиях перенаселённости судна можно было квалифицировать как аттракцион неслыханной щедрости. Экстрасенсов поселили в такой же двухместной каюте впятером.

— Почтальон.

— Чего принёс?

— Список гостей будущей делегации. Знаешь, кто прилетит? Министр образования и науки.

— Только его здесь не хватало. И попа.

— Поп тоже собирается, глава Бурятской православной епархии игумен Питирим.

— Мёдом, что ли, здесь намазано?

— Город на дне притягивает лучше всякого мёда. Иди проведай ребят, скоро сеанс.

Шаймиев помял лицо ладонями, сполоснул, накинул куртку, вышел.

Афанасий набрал номер Олега Харитоновича.

— Всё правильно, — выслушал координатор сообщение. — Поступили данные, что Кочевник встречался со своим боссом.

— Рептилоидом?!

— С господином Калкамановым. Фирдоуси сегодня даёт концерт для местной элиты как дирижёр полкового оркестра. А раз он здесь, то они что-то задумали. Попытаемся их упредить.

— Значит, на дне учёные действительно обнаружили что-то очень важное.

— Надо думать.

— Я попросил помочь Рому Волкова.

— Он работает, не мешай ему. Лучше отвлеки на себя команду Кочевника. Понимаешь, о чём речь?

Афанасий поскрёб макушку.

— Мы и так тут притча во языцех.

— Тем лучше, пусть агенты Поводырей думают, что вы — главная мешающая им сила. Начните суетиться, подталкивать начальника экспедиции, теребить учёных, охранников, лезть к материалам экспедиции. Пусть все ополчатся на вас. Тогда и Кочевник не станет пристально вглядываться в окружающих. Но о безопасности не забывай.

— Понял, попробую.

В каюту заглянул Шаймиев.

— Мы готовы.

— Зайди, сядь.

Капитан сел на привинченную к борту койку.

Афанасий объяснил ему идею Малахова.

— Суету поднять несложно, — пожал плечами Шаймиев, — да только нас скоро попросят отсюда.

— Во-первых, мы тут на вполне законных основаниях, исследования сейчас курирует федеральный центр, да и Михеев в обиду не даст. Во-вторых, нам надо продержаться ровно до приезда министра Фурсенюка.

— Продержимся.

— Вот список делегации. Поговори с ребятами, пусть посмотрят каждого со своей точки зрения, они это умеют.

— Фотографии бы.

— Фотографий нет.

Шаймиев ушёл в соседнюю каюту, где расположились экстрасенсы.

Афанасий позвонил Шехерезаде. Над Байкалом висел спутник связи, что позволяло без помех переговариваться не только с оперативниками вокруг озера, но и с Москвой.

Жена обрадовалась звонку, будто они не разговаривали год. А ему стало радостно на душе. Его ждали, его любили, и ради этого стоило жить.

— Будь осторожен, любимый, — донеслись последние слова Шехерезады.

— Буду, любовь моя! — пообещал Афанасий, представляя её в одном пеньюаре. Помотал головой, избавляясь от грёз. Работать, друг мой, работать! Мечтать будешь потом.

Он вышел на палубу, по-хозяйски огляделся.

Утро на Байкале в точке спуска подводных аппаратов выдалось по-летнему жарким, безветренным, что было не характерно для погоды конца августа в центре Сибири.

На водной глади изредка появлялись и исчезали мелкие морщинки, но поверхность озера на многие километры вокруг представляла собой зеркало, отражающее голубизну небес. Если бы не причина, загнавшая Афанасия на борт «Метрополии», он хорошо здесь отдохнул бы.

С кормы донеслись металлические удары, хор человеческих голосов: готовилось очередное погружение батиплана на дно озера.

Афанасий направился вдоль борта к корме и едва не столкнулся с Алеутом, который привёз группу на катере к базе подводников.

— Пардон. О, привет, Зиновий.

— И вам привет, — кивнул усач. — Как устроились?

— Отлично, никаких претензий.

Хотя претензии у Вьюгина имелись; к примеру, питалась группа по-прежнему своим сухим пайком вследствие перегруженности корабельной столовой, но говорить об этом человеку, далёкому от снабженческих забот, не имело смысла.

— Если что нужно, помогу, — сказал Зиновий. — Тут у нас демократия, — он с презрением сплюнул, — никто ни за что не отвечает. Людей поселят и забывают.