Три подруги и таинственный жених (СИ) - Солнцева Анастасия

— Эту девушку я не знаю, — покачал головой Лозовский, выглядя при этом, ну, очень правдоподобно.

— Удивительно, — иронично произнесла я. — А вот она вас знает.

Глава XXVI

Когда я ехала на встречу с Лозовским, мне позвонили сразу двое.

Первый звонок был от Миши.

— Уверен, ты хочешь это знать, поэтому решил не дожидаться твоих надоедливых вопросов, а сразу сообщить самому, — не утруждая себе такими мелочами, как приветствие, с ходу начал он.

— И? — подтолкнула я его к развязке, предчувствуя нечто поистине впечатляющее.

— Лидия Григорьева, управляющая баром “Белый кролик” умерла от остановки сердца, вызванной неустановленными причинами, — официальным тоном зачитал мне Михаил.

— И все? — разочарованно протянула я.

— А что ты еще от меня ждала? — возмущенно воскликнул Миша, оскорбленный, очевидно, до самой глубины своих плавок. — Волшебства и цирковых фокусов? Ди, не на все вопросы можно получить ответы, смирись. Правда… кое-что все же есть. Нам удалось выяснить с откуда поступил телефонный звонок, на который Григорьева ответила за пару минут до своей смерти.

— Ты хочешь, чтобы я сама от остановки сердца умерла? Говори уже! — не выдержав, прикрикнула я.

— Из ресторана, расположенного тремя кварталами к югу от “Белого кролика”, - произнес Миша. — Звонили со стационарного телефона, установленного на бывшем посту охраны. Этот ресторан когда-то был очень элитным заведением, назывался “Пирамида”, может быть, помнишь его? Он и выглядит соответствующе своему названию. Постройка напоминает пирамиду у входа в Лувр в Париже. На данный момент ресторан уже два года как закрыт, потому что у собственника территории, на которой стоит «Пирамида» и у того, кто владел рестораном возникли имущественные споры. Они судились, суд вынес решение не в пользу ресторатора и заведение пришлось прикрыть. Но самое здание стоит до сих пор, ветшая и медленно разрушаясь.

— Вы узнали, кто имел доступ внутрь? — загорелась я.

— А в связи с каким делом нам это узнавать, Ди? — недовольно пробурчал Мишка. — Смерть не криминальная, дело не заводили. Я все это узнавал только ради тебя, потому что знаю, ты до печенок достанешь.

— Ладно, — я потерла лоб. — Что еще ты смог раскопать?

— Хозяин “Пирамиды”, Бобровский Марк Васильевич, своё добро забросил, и вообще думать о нем давно забыл. Владельцу территории, на которой всё это добро находится, тоже на ресторан поплевать. Стоит себе и стоит, он другим занят, у него торговый центр рядом строится. Я к этой “Пирамиде” съездил, двери там крепкие, а вот замки плевые. Их открыть даже скрепкой можно. Когда заведение общепита еще работало, внутри постоянно дежурила охрана, но сейчас, естественно, никто ничего уже не охраняет. Только пауки свои сети вьют, да мыши мебель доедают. Зайти может любой, кто способен вскрыть то, что чуть сложнее бабушкиной шкатулки. Даже не обязательно ключи при этом иметь. Но даже если предположить, что звонивший отпирал замки родными ключами, остаться они могли у любого из бывших сотрудников. Сейчас их уже не найти. Надо поднимать внутренние документы, а без постановления тебе никто не даст этого сделать.

— Может, по камерам можно что-то увидеть? — попыталась я ухватиться за последнюю ниточку.

— Уже подумал, уже проверил, — угрюмо отрапортовал Миша. — Мы тут тоже, знаешь ли, не в пинг-понг играем. Место там сейчас глухое, со всех сторон — строительный мусор, техника и ямы с котлованами. Камер нет, свидетелей нет, прохожих не было со времен татаро-монгольского нашествия.

— А строители? — не хотела я сдаваться. — Они могли кого-то видеть.

— Не могли они никого видеть, потому что уже пятый день практически всей толпой лежат в инфекционке с пищевым отравлением. Им на стройку обеды привезли, они поели, а через час их начало коллективно так полоскать, что пришлось медиков вызывать.

— Не густо, — печально вздохнула я.

— Да уж, жиже воды, — выдал Миша странный пассаж и отсалютовал: — Будут новости — звони.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А если не будет?

— Тогда не звони, и без тебя дел от сегодня и до завтра, — бессовестно заявил Миша и отключился.

Через пять минут телефон беспокойно зажужжал вновь.

— Да, — ответила я, включая громкую связь.

— Это я, — торопливо произнесла Ниса.

— Да уж поняла, — хмыкнула я. — Что случилось?

— А как ты поняла, что что-то случилось? — выдохнула Ниса.

— По голосу, — подметила я. — Надеюсь, на этот раз без трупов? Потому что если мне придётся еще раз кого хоронить…

— Нет, нет, — прервала меня Ниса. — Дело в другом, мне надо тебе кое-что рассказать. Только пообещай, что не будешь злиться.

Я сбросила скорость и быстро съехала на обочину.

— Что случилось? Надеюсь, ты с девчонкой у себя дома?

— Да дома мы, дома, — быстро подтвердила Ниса. — Мы тут разговаривали, она мне рассказывала про этого своего рокового препода, и я кое-что вспомнила.

— Свои студенческие годы? — любезно подсказала я. — Вроде не так давно выпускной отгуляли, чтобы ностальгировать.

— Нет! Слушай, когда еще в своей квартире Наташа начала вещать про этого своего Дмитрия Александровича мне уже тогда показалось, что я это сочетание имени и отчества где-то слышала. Сперва не придала этому значения, мало ли Дмитриев Александровичей на свете. Имя не редкое, а уж отчество и подавно. Но сейчас… сейчас вспомнила! Я вспомнила!

— О Боги, — простонала я, закрывая глаза рукой. — И что же ты такого вспомнила? Как тебе в детстве памперсы меняли?

— Нет, я вспомнила, что мы… мы были с ним знакомы, Ди. Близко. Я бы даже сказала, очень близко…

— Вот как раз в этом ничего удивительного нет, — закидывая ногу на ногу, рассмеялся Лозовский. — Меня половина города знает либо лично, либо от других людей.

— А вы со всеми этими людьми занимались, прошу прощения, петтингом? — проговорила я, не зная, как это в принципе можно сформулировать вежливо.

— Что? — прыснул от неожиданности Лозовский. — Вы о чем?

— О том, что на трех девушек было совершено нападение, — твердо заявила я. — Двое из них погибли. Одна выжила и то только по счастливой случайности. И единственное, что объединяет всех троих — это вы. Они все были знакомы с вами. Вам не кажется подобная тенденция подозрительной?

— Бред какой-то, — выдохнул Лозовский возмущенно. — Мало ли кто с кем знаком! И даже если у меня с ними что-то и было, во-первых, я не обязан оправдываться. Они все совершеннолетние, более того, незамужние. Я также холост. Так что, даже с точки зрения морали меня не в чем винить. А во-вторых, я не имею никакого отношения к их гибели!

Теперь пришла моя очередь со зловещим видом подаваться вперед.

— Знаете, господин Лозовский, — медленно проговорила я, отпуская контроль и позволяя магии начать заполнять моё сознание. По-настоящему заполнять, так, как это происходило раньше и так, как это должно было бы происходить, используй я магию постоянно и во всю мощь своих возможностей.

Тело мгновенно отреагировало на прилив силы. Кожа засветилась, отливая серебром, вены проступили отчетливее, подсвеченные голубым, пальцы рук и ног закололо словно в них одновременно воткнулись тысячи мелких иголок. А глаза залило бирюзой. Цветом моря. Я не видела этого, но знала, что именно так и происходит. Оно всегда так происходит. — Банши, на которую напали, возможно, не вы, но по вашему приказу, моя близкая подруга. И тому, кто попытается её обидеть я вырву сердце голыми руками. И мне плевать, кто вы — бизнесмен, учитель или маньяк. Я сильнее. И злее, когда дело касается близких мне людей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это был акт показательной агрессии. Я хотела, чтобы он видел, кто я. Хотела, чтобы он знал.

Лозовский внимательно, даже не моргая, выслушал мою тираду, а после медленно поднялся и произнес:

— Ну, что ж, видимо, мы начнем войну раньше, чем планировалось.

А дальше он ударил. Ударил не физически, а магией. Силовая волна влетела в меня с такой силой, что в какой-то момент показалось, что именно здесь и именно сейчас я и умру.